Оливер Боуден - Assassins Creed. Ренессанс

– Знаешь, нам надоело терпеть оскорбления от семейства Пацци. Вы только и способны, что орудовать своим гнилым языком, а не кулаками.

У Вьери была сильно разбита губа.

– Ты заплатишь за это, – прошипел он, вытирая кровь рукавом. – Ты и вся твоя семейка. Этого, Аудиторе, я тебе не забуду!

Плюнув Эцио под ноги, Вьери нагнулся за кинжалом, после чего пустился бежать.

Все это Эцио вспоминал сейчас, стоя на крыше колокольни и глядя в сторону дома Кристины. Как он обрадовался тогда, повернувшись к ней и увидев, что теперь она смотрит на него совсем по-другому: в ее глазах появилась теплота.

– Надеюсь, синьорина, вы не пострадали? – спросил он.

– Благодаря вам – нет.

Она хотела сказать еще что-то и не решалась, а когда заговорила, ее голос дрожал от страха:

– Вы давеча спрашивали мое имя. Меня зовут Кристина. Кристина Кальфуччи.

Эцио поклонился:

– Почту за честь познакомиться с вами, синьорина Кристина. Разрешите представиться: Эцио Аудиторе.

– Вам знаком тот человек?

– Вьери? Наши пути часто пересекаются. Но у наших семей нет оснований для взаимных симпатий.

– Я больше не хочу его видеть.

– Если вы согласитесь на мою помощь, то больше он здесь не появится.

Кристина застенчиво улыбнулась:

– Я вам очень благодарна, Эцио, и в знак благодарности готова дать вам еще один шанс!

Она тихонько рассмеялась, затем поцеловала его в щеку и скрылась в своем особняке.

Их поединок с Вьери собрал горстку зрителей, наградивших победителя аплодисментами. Эцио с улыбкой поклонился и зашагал домой. Этот день принес ему одного милого друга и одного заклятого врага.

– Дай Кристине поспать, – еще раз сказал Федерико, возвращая брата к реальности.

– У нее будет время выспаться… потом. Я должен ее видеть.

– Ну, раз уж ты так настаиваешь, постараюсь выгородить тебя перед отцом. Но будь осторожен. Не удивлюсь, если люди Вьери все еще рыщут в округе.

Сказав это, Федерико спустился на крышу церкви, а оттуда спрыгнул в телегу с сеном, которая стояла на той же улице, что и палаццо семейства Аудиторе.

Эцио проводил его взглядом, а затем решил повторить трюк брата. С крыши казалось, что до телеги очень далеко, но Эцио вспомнил все, чему его учили, успокоил дыхание, затем успокоился сам и сосредоточился. И после этого прыгнул.

Похоже, все его сегодняшние прыжки не шли ни в какое сравнение с прежними. На мгновение мелькнула коварная мысль: вдруг он промахнулся? Эцио тут же прогнал ее, а еще через мгновение благополучно приземлился в сено. Это был настоящий подвиг, хотя и небольшой. Радуясь очередному достижению и поправляя сбившееся дыхание, Эцио выбрался из телеги.

Солнце еще только-только поднималось над восточными холмами. Прохожих было совсем немного. Эцио уже собирался пойти к дому Кристины, когда громкие шаги за спиной вынудили его поспешноскрыться в тени церковного крыльца. Сомнений не оставалось: снова Вьери, только на сей раз в сопровождении двоих караульных из отцовской охраны.

– Молодой синьор, дальше нам нет смысла искать, – сказал старший караульный. – Их давно и след простыл.

– Будешь мне тут указывать! – огрызнулся Вьери. – Я их носом чую.

Вместе с караульными он двинулся вокруг площади. Сколько еще они тут проторчат? Солнце поднималось все выше, отчего тени сжимались и исчезали. Эцио снова забрался в сено и провел там, казалось, целую вечность. Ему не терпелось увидеть Кристину. Один раз Вьери прошел совсем близко. Эцио даже почуял его запах. Наконец, убедившись в бесплодности дальнейших поисков, Пацци сердито махнул караульным, и все трое удалились. Аудиторе выждал еще какое-то время, потом выбрался из телеги и быстро зашагал в сторону дома своей возлюбленной. Только бы никто из семейства Кальфуччи не вздумал подняться раньше времени! Особняк выглядел спящим, хотя наверняка в задней его части слуги уже разожгли кухонные очаги. Эцио знал окно Кристины. Набрав камешков, он начал по одному бросать их в створки ее ставен. Звук показался ему оглушительным. Юноша настороженно ждал. Но через мгновение ставни открылись, а затем открылась и балконная дверь. Кристина вышла в ночной сорочке, облегавшей ее изящную фигурку. Эцио смотрел на нее во все глаза, охваченный любовной страстью.

– Кто там? – негромко спросила Кристина.

Эцио немного отошел, показываясь ей:

– Я!

– Эцио! – В ее голосе слышалось легкое недоумение, но никак не обида или злость. – Я так и подумала.

– Можно подняться к тебе, mia colomba? [20]

– Поднимайся, – шепотом ответила она, предварительно оглянувшись назад. – Но только на минутку.

– Большего мне и не надо.

– В самом деле? – улыбнулась она.

Эцио смутился:

– Нет… прости… я совсем не то хотел сказать! Я сейчас.

Убедившись, что рядом никого нет, Эцио закинул ногу в одно из тяжелых железных колец, вделанных в серую стену дома. К ним привязывали лошадей, но сейчас кольцо послужило юноше ступенькой. Он подтянулся и полез к балкону. В щербатой каменной кладке было достаточно выступов, чтобы ухватиться за них руками, и углублений, чтобы поставить в них ноги. За считаные секунды он добрался до балюстрады, перемахнул через нее и крепко обнял Кристину.

– Эцио! – вздохнула она, отвечая на его жаркий поцелуй. – Что у тебя с головой? И почему в такую рань ты уже на ногах?

– С головой? Царапина, – улыбнулся Эцио. – Знаешь, мне что-то не спалось. Может, впустишь меня? – осторожно спросил он.

– Куда?

– В твою спальню, – с детским простодушием ответил Эцио.

– Ну… Только если ты уверен, что тебе хватит одной минутки…

Не размыкая объятий, они толкнули двойные двери и очутились в спальне Кристины.

Через час их разбудил яркий солнечный свет, струившийся из окна, скрип телег и голоса прохожих, а также еще голос, который – что было хуже всего – принадлежал отцу Кристины.

– Кристина! – позвал он, входя в спальню. – Девочка моя, пора вставать. Твой учитель будет здесь с минуты… Что за черт? Ах ты, сукин сын!

Эцио торопливо, но крепко поцеловал Кристину.

– Кажется, мне пора, – пробормотал он, хватая одежду и бросаясь к окну. Юноша мгновенно спустился вниз и уже натягивал камзол, когда на балкон выбежал Антонио Кальфуччи. Он был вне себя от ярости.

– Perdonate, messere [21], – пробормотал Эцио.

– Я тебе покажу «perdonate, messere»! – взревел Кальфуччи. – Эй, стража! Ко мне! Схватите этого cimice! [22]Принесите мне его голову! И его coglioni [23]тоже!

– Я же извинился… – начал было молодой человек, но тут же осекся.

Двери дома распахнулись, и оттуда, размахивая мечами, выскочили стражники семейства Кальфуччи. Полуодетый Эцио бросился бежать, огибая телеги и проталкиваясь между прохожими. Навстречу ему степенно шли какие-то важные люди в строгой черной одежде (так одевались финансисты и управляющие мануфактурами), торопливо семенили прохожие в коричневом и красном (торговое сословие) и, опустив голову, почти бежали простолюдины в домотканых камзолах. В одном месте на пути юноши встала церковная процессия, и он едва не сбил с ног нескольких монахов в черных клобуках, несших статую Богоматери. Эцио петлял по переулкам, перескакивая через стены. Наконец он остановился и прислушался. Тишина. Не то чтобы он испугался стражников, просто связываться не хотелось.