Алексей Сидоренко - Волк погибшей империи

Переглянувшись, командиры все же решились выйти из укрытия. Сделав пару шагов, комиссар на секунду тормознулся и прислушался. Надо же, тишина. Почти как до войны, лишь вдалеке где-то на востоке ухали тяжелые гаубичные оружия, больше похожие на отзвуки грома. Далековато фронт за всего несколько дней. А здесь тишина. После бесконечного грохота пальбы, от которой у многих лопались барабанные перепонки, и шла из ушей кровь, это выглядело почти фантастикой. Как и фантастикой только уже без почти выглядела и стоящая в нескольких шагах перед ними фигура. Вдруг без единого звука темная сфера шлема открылась и за секунду спряталась куда-то в воротник странного отливающего металлом костюма. За ней оказалось обычное лицо обычного человека. В меру молодое и открытое, лишь внимательные глаза смотрели на командиров холодно и строго, отчего тут же напомнили комиссару их собственных особистов. Взгляд странного незнакомца перетек на командирские петлицы и на миг подернулся поволокой, как будто он что-то вспоминал.

- Так, если не ошибаюсь, майор и полковой комиссар, прошу простить, я не слишком в этом разбираюсь.

- Не ошибаетесь, Майор Гаврилов и полковой комиссар Фомин. А Вы кто, простите?

- Ага, Петр Михайлович и Ефим Моисеевич, очень приятно. Меня можно называть Иван Степанович Зорин, хотя ни имя, ни фамилия вам ничего не скажут. Подразделение даже говорить не буду, у вас еще таких допусков не придумали.

Командиры удивленно переглянулись. Странная информированность незнакомца их смутила. Не того они полета птицы, чтобы их все знали по именам и отчествам.

- Извините, а мы что раньше встречались, Откуда Вы нас знаете. Вы вообще откуда тут взялись?

-Я? - Незнакомец усмехнулся, и его рука, затянутая в плотную, но идеально гибкую перчатку, показала куда-то вверх. - А насчет того, откуда мне знакомы ваши имена, хороший вопрос, но непростой и не к месту. У нас не так чтобы очень много времени. Мы здесь немного почистили, но ненадолго, а перелопачивать, сидя на одном месте, весь вермахт бессмысленно, да и глупо. Надо срочно вывозить отсюда бойцов. Много выжило?

- Сотен пять еще наберется. А как вывозить? - Майор зацепился за слово. У Вас транспорт имеется?

- Транспорт имеется. Раненых много?

- Так почитай все.

- Я имею в первую очередь тяжелых, их надо эвакуировать в первую очередь.

Тут незнакомец слегка повернулся и комиссару бросился в глаза странный, нет, невозможный, шеврон на рукаве. Каждый элемент рисунка был ему не просто знаком, он был знаком всем. Но собранные вместе они составляли изображение, которого не могло быть в принципе. Фомин даже головой помотал. Нет, не померещилось.

- Что это, - рука комиссара вытянулась в направлении шеврона. - Это невозможно. Это святотатство. Кто Вы?

Вторая рука дернулась к кобуре, и спустя мгновение на незнакомца смотрело дуло штатного ТТ. Майор, при первых словах товарища оглянувшийся на него, внимательно посмотрел в направлении его вытянутой руки и тоже разглядел наконец шеврон. Брови удивленно поползли вверх. Потом перевел взгляд на лицо Ивана, с еще большим удивлением отмечая про себя его полное спокойствие и веселые даже насмешливые искорки в глазах.

- Погоди, Моисеич, не гони. - Майор надавил, заставляя опуститься руку товарища. - Картинка конечно интересная и ответов на вопросы потребует, но что-то мне подсказывает, что это не самое удивительное, что нас ожидает. Да и не испугал ты товарища своим пистолетом. Совсем не испугал. Я ведь прав, - поворачиваясь опять к Ивану.

- Правы, Петр Михайлович. Сложно меня пистолетом удивить. А уж навредить мне этой пукалкой еще сложнее. И в этом правы, и в остальном тоже. А Вы, Ефим Моисеевич, не возмущайтесь. Феодализм, капитализм, коммунизм и прочие измы, это все идеология. Она конечно нужна, чтобы задавать обществу ориентиры и контуры порядка, но все же вторична. А страна одна, как ее не назови, Россия. И народ один и тот же. Вы же, хоть и комиссар, но судя по тому, что Вы здесь, среди врагов и с пистолетом, явно не пустой горлопан. Те в основном в тылу и с ручкой. Или, не подумав о том, что немцы комиссаров и евреев даже в плен не берут, еще несколько дней назад повели бойцов в плен сдаваться. И не смотрите на меня так, это не пропаганда, а самый что ни на есть факт. Хоть и грустный. Да и лет Вам уже за тридцать. Голова на плечах должна быть. Все эти вопросы мы и потом сможем обсудить, в более спокойной и приятной обстановке. А сейчас задача другая. Спасти тех, кого еще можно спасти. Я, признаться, очень рад, что наткнулся на вас. Не придется самому всех по развалинам разыскивать.

В этот момент вдали послышался гул надвигающихся самолетов. Глаза обоих командиров предательски метнулись в сторону форта. На войне рефлексы вырабатываются мгновенно.

- Не волнуйтесь, - незнакомец тоже услышал нарастающий звук. - Мессеры, Фоккеры и прочие Хенкели, это не проблема.

Стоящий перед ними на секунду ушел в себя, как будто с кем-то общался, а потом над фортом с тихим свистом промелькнули огромные черные силуэты, несущие на плоскостях такие же странные эмблемы.

- Что это?

- Это мои птички. Сейчас они фрицев немного пощипают. Но все равно надо поторопиться. Немцы тут недалеко, мы хоть все переправы и обрушили, но артиллерии на том берегу достаточно. Не хотелось бы под обстрелом людей вывозить.

- На чем вывозить?

- На чем? Да на этом, - назвавшийся Иваном Степановичем снова показал вверх. Видимо, сегодня у командиров был день шокирующих сюрпризов. Если промелькнувшие силуэты, минимум вдвое превышающие любые известные обоим самолеты, показались им огромными, то для того, что сейчас практически беззвучно опускалось в нескольких метрах от них, адекватных слов не нашлось.

- Твою мать через кочерыжку!

Краткость образного возгласа комиссара была понятна. Ну как еще реагировать на то, что прямо из ниоткуда в воздухе возник и медленно опускался на землю огромный черный аппарат формой напоминающий призму. А уж его размеры были ничуть не меньше, чем у любого из корпусов полковой казармы. И на матовой поверхности, которая казалось вообще не отражала света, сияла яркими красками та же эмблема, что и на рукаве Зорина. Только на этот раз на ней было еще больше элементов. Нет, не эмблема, герб. Ничем иным это изображение быть не могло. И при всей несовместимости того, что было на нем изображено, герб выглядел удивительно грозно и гармонично. От него веяло вечностью. И даже комиссар смотрел на рисунок хоть и с непониманием, но какой-то странной затаенной тоской.

- Так отцы-командиры. Все удивления оставляем на потом. Ваше дело спасти бойцов, каждая минута промедления работает против вас. Да и умрет, не дай бог, кто-то, пока мы тут разговоры разговариваем.