Алексей Сидоренко - Волк погибшей империи

Сталин же своими инициативами желал не только исторического примирения, этот вопрос его лично волновал меньше всего. Нет, оказаться в роли лидера не только первого социалистического государства, но и всего русского мира, льстило его самолюбию. Словосочетание, впервые услышанное от Ивана несколько дней назад, прочно засело в памяти. Отдавало оно этаким вселенским размахом и чем-то неуловимо отличным от европейской цивилизации. Да и автоматически делало сопричастными миллионы соотечественников, по разным причинам оказавшихся за границей. А это очень важный потенциальный фактор влияния. Конечно, термин не слишком соответствовал доктрине пролетарского интернационализма, посему вводить его в официальный обиход было рано и опасно. Однако, ознакомившись с будущими перипетиями исторического процесса, Сталин прекрасно представлял себе, до чего в итоге доигрались большевики, пестуя национальную карту бывших окраин Российской империи. А ведь говорил он Ленину еще в двадцатых, указывал на опасность будущих возможных националистических проявлений. Так ведь нет, не смог убедить. А силы тогда было слишком мало, чтобы настоять на своем. Зато теперь есть прекрасная возможность разом покончить со всеми возможными очагами проявления подобных явлений. Да, советский народ будет единой исторической общностью сотен народов, населяющих страну. Однако стрежнем этого единства может и должен быть именно русский народ. И замалчивать этот вопрос нельзя. Это единственное лекарство от возможных будущих расколов или даже хотя бы болевых точек влияния вражеских спецслужб. Но в данном случае Сталина куда больше волновала другая возможность, появляющаяся с установлением официальной преемственности российской истории. Даже если лишь малая часть эмигрантов откликнется на его призыв, это будут десятки тысяч высокообразованных людей, специалистов в десятках различных областей. Смешно думать, что он не понимает, какой большой процент сегодняшних советских бюрократов и партийных чиновников составляют не те люди, с которыми стоит иметь дело. Нечистые на руку корыстолюбцы, пустые балаболы и карьеристы. Таким в хороших условиях и руки не подашь. Но что делать? Жесточайший кадровый голод. Даже таких примазавшихся случайных попутчиков не хватает на все участки работы. А ведь требуется намного больше. Один раз эти люди уже смогли после его смерти уничтожить все созданное. Второго шанса он им не даст. Используя привлекаемых эмигрантов, Сталин намеревался под шумок провести очередную гигантскую чистку партийно-государственного аппарата. Но на этот раз никакой компанейщины. Строгий индивидуальный подход и тщательно проработанные публичные судебные процедуры. С предъявлением всего украденного у народа. Берия с этим справится. Заодно и собственные кадры еще раз прошерстит. Заодно проведет несколько показательных процессов над эмигрантами. Ведь найдутся среди них обязательно агенты вражеских разведок, не могут не найтись. И на фоне общей политики никто не посмеет обвинить советское руководство в обмане ожиданий и предвзятом отношении к бывшим классовым врагам. Наоборот, открытость и доказательность процессов покажут объективную непредвзятость власти. Умение грамотно отделять мух от котлет. Какие же все таки в будущем прекрасные образные выражения встречаются. И как к языку прилипают.

Особую головную боль для Сталина представляло предложение Ивана назначить имперским послом Деникина. Очень неудобная фигура. С этим кулуарно не договоришься, будет рубить правду-матку с плеча. Но есть и плюсы. Деникина уж точно никто не посмеет обвинить в том, что он продался Советам. Не тот человек. А значит даже его критический настрой можно будет использовать на благо страны. Да и как символ примирения лучше не придумать. Так что стоит, пожалуй, согласиться. Не известно еще согласится ли сам Деникин с такой ролью. Но это уже не его, Сталина, забота.

*****

Пока мир бурлил в попытках осознать грядущие изменения, вызванные провалом немецкой военной авантюры на Востоке, маленькое местечко Мимизан на Юго-Западе Франции к Северу от Биарицца и чуть южнее Бордо, расположенное на самом берегу Бискайского залива, жило своей сонной неторопливой жизни. Отголоски шума, охватившего всю Европу, доносились и сюда, но практически не вызвали каких-либо заметных изменений в привычном ритме жизни. Все так же неспешно передвигались крестьяне по дороге на свои поля и виноградники. Молочники так же каждое утро развозили свежий надой по клиентам, а из небольших частных булочных доносились аппетитные запахи только что испеченных багетов и круассанов, с которыми так замечательно пьется первая чашечка кофе. Даже немецкая администрация, появившаяся здесь около года назад, не вызывала каких-либо сильных эмоций местного населения. Хотя и немцы со своей стороны не давали для этого серьезных поводов. Никакого сравнения с Украиной или Белоруссией.

Именно здесь находился скромный двухэтажный дом с маленьким садом, арендованный семьей бывшего главнокомандующего вооруженных сил Юга России Антона Ивановича Деникина. Здесь он проживал со своей женой и дочерью, хотя и не мог похвастаться уединением. Немцы, прекрасно зная авторитет генерала и то влияние, которое он может оказать на позицию сотен тысяч русских эмигрантов, не пожелали оставить его без своего внимания и достаточно плотного контроля. Постоянно за домом и кругом общения Деникина следило не менее двух агентов гестапо. В итоге, чтобы не подставить никого из своего окружения Антон Иванович превратился в своего рода отшельника. Хотя благодаря газетам общее представление о происходящем в мире имел. Изменения в германском руководстве, прекращение военных действий на Восточном фронте и заключение перемирия с СССР, никак не отразилось на политике немецкой оккупационной администрации во Франции. Рейх не только не собирался возвращать свободу французам, но наоборот, рассматривал эту страну, как стратегическую часть Рейха в борьбе за место под солнцем. А посему не произошло и никаких изменений в режиме наблюдения и за Деникиным.

Появившийся в Мимизане сразу после полудня молодой человек наверняка бы привлек к себе пристальное внимание горожан. И дело отнюдь не в его костюме, который вполне соответствовал местной моде, или слишком уверенном для нынешних времен взгляде. Просто очень нечасто появлялись здесь незнакомцы в последнее время. И каждое новое лицо автоматически привлекало внимание. Но было в этом человеке что-то такое, что заставляло взгляд буквально соскальзывать с его фигуры и забывать о нем тотчас же, как только это происходило. Человек не был невидимкой, его видели не только местные пейзане или торговцы. Он благополучно миновал несколько уличных постов немецкой жандармерии, не обративших на него ни малейшего внимания и не посчитавших его достойным интереса. Путь его лежал к дому бывшего русского генерала. Но даже агенты гестапо, несшие круглосуточное дежурство неподалеку, не смогли заметить его появления. Обоих наблюдателей неожиданно сморил полуденный сон прямо в машинах. Видимо, солнце в тот день припекало особенно жарко. Так никем и не замеченным человек дошел до нужного порога и аккуратно постучал в двери.