Евгений Щепетнов - Инь-ян 4

Существовала и еще одна опасность неконтролируемой трансформации — расход энергии, используемой телом для переделки своих органов. Если трансформация пойдет вразнос, если организм в панике начнет менять свое тело, в зависимости от меняющихся условий внешней среды, начнется так называемое "мерцание" — Сергей просто умрет, истощив себя во время череды преобразований.

Ничего не бывает просто так — за все нужно платить. Тело должно сжигать энергию, чтобы выполнить какие-то действия, и трансформация невероятно затратна, и…болезненна.

Каждая трансформация — бесконечная, шипучая боль, выбивающач слезы из глаз, а еще — безумный, до тряски в руках голод, когда хочется не просто поесть, пощипав кусочек хлеба и куриную ножку, а сожрать целого жареного быка, восполняя потраченное "горючее"!

Толчок!

Шлюпка слегка вздрогнула, будто наткнулась на мель, Сергей оглянулся — неужели все-таки доплыл?

Еще толчок!

Скрежет!

Лодка заколыхалась, ее повело в сторону, и Сергей поспешно заработал веслом, выравнивая, направляя по нужному курсу. В груди захолодело в предчувствии неприятностей — вот оно! Началось! Не успел!

В свете ярких, как фонарики звезд Сергей увидел нечто вроде подводной лодки, всплывшей на поверхность моря. Существо медленно шевелило плавниками, торчащими из брюха, а его глаз, желтый, с вертикальным зрачком внимательно разглядывал шлюпку и ее содержимое, будто покупатель, приценивающийся к бигмаку. Тварь была невероятно огромна, размером, как синий кит, а может — и еще больше. Вот только в отличие от кита ее пасть была полна не китового уса, сквозь который так хорошо пропускать тонны воды, отлавливая бестолковых рачков, нет…эта пасть сверкала десятками острейших зубов, очень похожих на акульи.

И что было гаже всего — на голове монстра шевелился пучок щупальцев, похожий на экзотический цветок.

Это была та самая тварь, которая едва не сожрала Сергея, когда он решил искупаться в море сразу после прибытия в этот мир, в это тело, принадлежавшее раньше молоденькой девчонке-нищенке. Его тогда очень уж достала грязь, захотелось искупаться, смыть с себя напластования пота и уличной грязи, и если бы не случай, если бы не подруга, предупредившая об опасности — давно бы удобрял собой прибрежные воды Острова.

Всплывшая возле шлюпки пакость была той же породы, что и первая увиденная Сергеем, только гораздо больше — в разы! По прикидкам, вес ее был несколько сотен тонн — синие киты, как помнил Сергей, достигают веса в сто пятьдесят-двести тонн, то эта тварь была раза в три больше, чем синий кит. По крайней мере, так казалось.

А еще, в отличие от кита, монстр был очень красив! Он переливался огоньками, на влажной шкуре пылали мириады синих, красных, зеленых огней, будто россыпи звезд!

Огни покрупнее сияли впереди, на морде, а самые крупные — на щупальцах, у самого их основания. Вероятно, огоньки не были такими уж яркими, при дневном свете рассмотреть их было бы совсем не легко, но ночью, в темноте, или в глубинах моря, куда едва пробиваются солнечные лучи, этот свет должен был казаться очень ярким, и…завлекательным.

Вот зачем монстру эти "елочные гирлянды"? Уж точно не для того, чтобы услаждать взгляд стороннего наблюдателя, некого мужика в женском теле, раскрывшего рот от удивления и затаившего дыхание, будто боялся спугнуть этот живой атомный ракетоносец.

Питание, охота — вот в чем дело. Мелкие огоньки привлекают мелкую "дичь", рачков, рыбешек, всевозможный планктон. За мелкими гадами плывут гады побольше, чтобы полакомиться содержимым хрупких хитиновых панцирей, за этими тварями — хищники еще больше, и так до тех пор, пока размер гадов не становится таким, чтобы объектом заинтересовался сам "король глубин".

Очень удобно — лежишь себе в толще воды, помигиваешь, завлекаешь огоньками, и к тебе стекаются бифштексы, сосиски, пельмени и пирожки с вишней. Чем не жизнь? Живи и радуйся! Совершенная система!

Сергей нервно хихикнул, представив себе стаю бифштексов, охотящихся на яичницу-глазунью, и тут ему вдруг стало не до смеха. В дно лодки кто-то ударил, да с такой силой, что ее подбросило вверх метра на полтора. Весла вылетели из рук Сергея, а после приводнения оказалось, что в дне зияет пролом, в который легко может пройти мужской кулак.

Но и это было не самое плохое. В проломе что-то шевелилось, и это "что-то" упорно обшаривало доски, скамью, видимо надеясь на то, что вкусный "бифштекс" не сбежит слишком уж далеко от "руки" голодного посетителя.

Щупальце было красным, будто его только что сварили в крутом кипятке, но в отличие от сваренного, отличалось завидной шустростью передвижения и замечательной гибкостью, позволяющей обшаривать самые укромные уголки лодки — под настилом, носовой скамьей, или как ее называют моряки — "банкой".

Сергей следил за агрессором завороженно, будто не понимая, что происходит, не чувствуя холода в залитых выше щиколотки башмаках, забыв о времени — не было ничего, кроме этого расторопного щупальца, деловито обшаривающего лодку и сантиметр за сантиметром приближающегося к ноге.

Когда до штанины оставалось не больше пяди, Сергей вдруг очнулся, выхватил из ножен меч и не раздумывая рубанул в то место, где толщина щупальца была больше всего — возле дыры. Острый меч напрочь отсек бОльшую часть" червяка", и щупальце с плеском упало на дно лодки, бешено извиваясь, разбрызгивая в стороны розовую, пенящуюся жидкость.

Обрубок исчез в дыре, а Сергей тут же бросился затыкать пролом, сделав подобие кляпа из свернутой в жгут куртки. Забил куртку в дырку, оглянулся, чтобы найти брошенные весла, и тут же полетел кубарем, вверх тормашками — жуткий, дробящий, разрушающий удар подбросил шлюпку, как бумажный кораблик, переломил ее пополам, и Сергей, описав дугу, плюхнулся в воду, подняв тучи брызг.

Задохнулся от хлынувшей в нос и рот воды, судорожно забил конечностями, выскакивая на поверхность, и оказался прямиком у пасти монстра — другого монстра, поменьше размером, всего тонн двести весом и ростом не пятьдесят метров, а только сорок пять.

Впрочем — ни размеры, ни вес агрессора Сергея сейчас совершенно не интересовали, он не мог оценить их никаким способом, даже если бы и захотел. Сергей видел перед собой только кинжально-острые зубы, светящиеся пятна на морде гада, а еще — пучок щупальцев, бешено мелькающих в воздухе перед лицом.

Смрад! Смесь сортирной вони, запаха тухлой рыбы, а еще — чего-то странного, мускусного, потно-грязного, будто здоровенная бомжиха задрала свою засаленную, перепачканную нечистотами юбку!

Сергей выдал истошный вопль — смесь брачного рева марала с руганью портовых грузчиков, и автоматически, что было сил заработал руками и ногами, уходя от чудовища как можно дальше, от этих зубов, от вони, от желтых глаз, с интересом наблюдавших, как наглый "бифштекс" уходит от своего жизненного предназначения. А ведь предназначение у бифштексов только одно — быть съеденными на завтрак, обед или ужин!