Андрей Васильев - Дороги судеб

Вот тут я впервые и увидел Голда совсем уж растерянным. Не удивленным, а именно растерянным. Надо думать, этот первый раз был и последним. Он молча кивнул и неверяще улыбнулся.

— Так что всем молчать, — повторил я. — А еще — вы все будете здесь совсем скоро. Все. Сказать для чего?

— Я буду молчать, — откликнулся Амиго немедленно. — Клянусь.

— Ты обещал, — наконец хоть что-то сказал Павлик. — И если ты не сдержишь свое слово, Сват, то я перестану тебя уважать.

Мальчик становится мужчиной. Это хорошо.

Голд сел со мной в одну лодку, в нее же забралась Настя, на весла сел Азиз.

— Я знаю, о чем ты хочешь у меня спросить, — сказал Голд минут через пять. — И не ты один. Так что давай сначала об этом, а потом уже обсудим, кто что видел. Я не о жертвоприношении, я о другом.

— Это был твой ребенок? — немедленно отозвалась Настя. — В том мире? Он тоже попал в такую секту?

— У подобных мне, девочка, в том мире не было детей, — негромко ответил Голд. — Такова была цена за то, чему нас учили и к чему допускали. Не только это, конечно, было платой, мы еще много чего были лишены. Но это не означает, что у меня совсем не было родственников. Например племянницы, славной девушки, умницы и красавицы.

— И что? — спросил я у него. — Что с ней случилось?

— Она попала вот в такую же секту, — ровно продолжил Голд. — Моя сестра, ее мать, в ней души не чаяла, мужа у нее не было, растила она ее одна. Сестра была мягким и добрым человеком, но, когда поняла, куда вляпалась моя племянница, она пошла к одному моему другу, из моего же ведомства, меня самого тогда не было в городе. Тот принял меры, но главарей секты они не взяли, а те, в свою очередь, поняли, откуда дует ветер, и, что вполне естественно, захотели отомстить. Это вообще очень злопамятная публика. И с фантазией.

Голд помолчал минуту и зачерпнул рукой воды из реки.

— Лика убила свою мать, мою сестру, она ударила ее ножом сорок три раза, я потом акт экспертизы видел, — как-то очень буднично сказал он нам. — А потом вспорола себе живот, так они ей приказали. Вот только делать она это не умела толком, а потому прожила еще два дня, как раз столько, сколько понадобилось мне, чтобы застать ее живой. От нее я все и узнал. И самое удивительное, она гордилась тем, что сделала. Не сожалела, не говорила: «Теперь я понимаю, что была дурой», — а гордилась. Только одно ее печалило — что она не умерла сразу, нарушила приказ.

— И где ты потом нашел ее духовных отцов? — уточнил я у него всего одну деталь. Профессиональный интерес, знаете ли.

— В Мексике, — отозвался Голд. — Они там окопались под защитой одного наркобарона.

— Мучились перед смертью? — деловито осведомилась Настя.

— А как же. Обязательно, — подтвердил Голд. — Одного я познакомил со стальной трубкой, в которой уже проживало семейство термитов. Насекомым почему-то не понравилось, когда я начал нагревать трубку, и они захотели ее покинуть после этого.

— Догадываюсь, куда был вставлен один ее конец, — усмехнулся я.

— Ну да. А второй я лично запаял, — кивнул Голд. — Другого я отправил голеньким в яму с гремучими змеями. Дело было осенью, яд их был не такой уж и сильный, а потому умер он не сразу. Ну а с духовным лидером мы крайне занимательно провели пару дней в одном заброшенном шахтерском поселке. Чудное место — на сто миль вокруг людей нет. Кричи, не кричи… Он кричал.

— Хорошая месть, — одобрил Азиз. — Моя думай, что этих надо так же.

— Само собой, — подтвердил Голд. — Боли здесь нет, но есть страх. Придумаем что-нибудь.

— Маленький хозяйка придумай, — заверил нас Азиз. — Она умей!

По улыбке Насти я понял: эта и вправду придумает.

— А что никто про чудище подводное не говорит ничего? — Голд явно решил перевести тему разговора.

— Какой смысл? — Я тоже зачерпнул воды из реки. — Это такое же чудище, как я — исполнитель кантри-песен.

— Когда догадался? — усмехнулся Голд, глядя на меня.

Настя и Азиз переглянулись, а после тоже уставились на меня.

— Да еще там. — Я поглядел на безмолвно созерцающую меня парочку. — Ну и что вы на меня таращитесь, как среда на пятницу? Да, это не настоящее чудище. Полагаю, что это иллюзия. Маг этот великий жрец, не иначе.

— Так тот, с глазами, оно не живой? — уточнил Азиз, увидел мой кивок и шумно выдохнул. — Как хорошо. Я думал, что теперь в река ни купаться, ни мыться не буду. Я не бояться, но с оружие в вода нельзя, а без оружие такая не убьешь быстро.

— Такая здоровенная образина — и иллюзия? — засомневалась Настя.

— Так жрец этот — он не лентяй, как некоторые, — не преминул съязвить я. — Гнида, конечно, порядочная, но свои способности явно качает, вот и вырастил себе зверюшку.

Ну тут я лукавил. Четкого объяснения, почему эта пакость такая здоровая, у меня не было. Может, она такая сразу ему досталась, почему нет? Хотя все-таки мне кажется, что тут имеет место некое развитие умения. Что так влияет — частое использование, жизненная сила жертв, воздействие веры — не знаю. Но при оказии непременно разберусь, это очень и очень полезная информация. А оказия — она будет, и скоро.

— А как ты догадался? — донесся до меня вопрос из соседней лодки.

— Кто там уши греет? — возмутился я. — Кому я их оборву на берегу?

— Да ла-а-адно! — протянул Павлик. — И все-таки?

— Вот я сейчас на всю реку орать об этом буду! — осек я его. — Режим тишины никто не отменял.

— Не ори, — согласился тот. — Говори тихо, я же все равно услышу. Мне просто интересно, совпали у нас признаки, по которым мы ориентировались, или нет. Я тоже догадался, что это иллюзия.

Шикнул я на Павлика исключительно из соображений порядка, вопрос в принципе был разумный. Особенно если учесть, что он тоже заметил не слишком материальную природу речного зверя. Ах да, извините, Великого Речного Зверя.

— По совокупности признаков догадался. — Я поймал внимательный взгляд Голда, он явно тоже хотел это услышать. — Чудище из воды появлялось в одном и том же месте, в одной и той же позе. Правда, меня немного смутили брызги, да и сейчас смущают — при чистой иллюзии неоткуда им взяться. Потом — совсем уж абсурдный момент, чего он там, под водой, пожирать-то мог? Малыши наверняка захлебнулись оба и превратились в ничто. Любой порядочный живой монстр после такого помост в щепки бы разнес, причем давно. Они, монстры, обмана не любят.

— Добавим сюда тот факт, что ни один дикий зверь за столь непродолжительное время не может быть приручен. — Голд подавил непроизвольный зевок. — Особенно если его не подкармливают в одно и то же время, а здесь такого точно не происходит. Гипотетически жрец мог бы кормить настоящего монстра, например, мясом животных. Но он и вылезал бы из воды в совершенно другом месте, не у всех на виду, а там, где ему эту пищу давали бы. Но точно не здесь и не сейчас.