Дмитрий Старицкий - Оружейный барон

— Вставай к плите сама.

— А то. У меня всяко лучше получится, — заявила гордо.

Не знаю я, чем жена недовольна, железнодорожная еда в исполнении стюарда была вовсе даже не плоха.

— Начни с завтрака, — подначил я ее. — Поридж, тосты с джемом, яйца-пашот и кофе с кориандром.

— Че-э-э-э-го? — вскинула она голову.

— Меню на завтрак, уже утвержденное мной.

— А если я что другое захочу?

— Тогда за завтраком выдашь свои предпочтения стюарду на целый день. Он запишет и в точности исполнит.

— Все так сложно?..

— Ну а как же? Ему надо продукты подготовить, сама готовка занимает определенное время, и подать к заявленному сроку.

— Я так не привыкла.

— А ты как думала, что люди везде будут жить, как ты привыкла у себя на высокой горе? Не-э-э-эт… Это тебе придется менять свои привычки в соответствии с ожиданием нашего окружения. Так что после завтрака будешь с нянькой учиться пользоваться приборами, а то за ужином ложку держала в кулаке. И это жена королевского флигель-адъютанта? Да я со стыда сгорю.

— Неправда твоя, ложки не было! Зачем он надо мной издевается? Три ножа и три вилки положил. Как будто одной недостаточно.

— Три блюда в перемене. Каждое едят своей парой ножей и вилок.

— И ты их все знаешь?

— А то! Настоящий офицер его королевского величества лейб-гвардейской артиллерии всегда держит вилку в левой руке… а котлету в правой!

— Ты это знал раньше? В своем мире ушедших богов?

— Знал. Только ты про мир ушедших богов не говори никому. Не стоит. Пусть это будет наша маленькая тайна. Одна на двоих.

Да… как вспомню свой первый настоящий поход в гости в студенческом качестве в Москве, так до сих пор краска стыда заливает лицо. Банкет проходил в хорошем ресторане по всем правилам с предупредительными официантами. Нет, никто меня за незнание застольного этикета не гнобил, но веселые переглядки остальных гостей и хозяев были весьма красноречивые. Пришлось срочно брать уроки у людей знающих. Оказалось все до безобразия просто. Бери те приборы, которые с краю. Не хочешь какой-либо перемены, положи крайние приборы на пустую тарелку — унесут.

— А ты споешь мне «Вечную любовь»? — неожиданно попросила Элика.

— Спою.

— Сейчас!

— Ночь же…

— Ну и что… Я хочу! — и добавила с обидой: — Ты за весь отпуск мне ее ни разу не спел, подлый!

— Ну, если хочешь… То для начала я спою… Только для тебя одной. А потом…

И мелодия Шарля Азнавура зазвенела в просторном купе под перестук колес и редкие свистки паровозов.

Элика русских слов не понимала, но мелодия ее завораживала до задержки дыхания.

Потом меня любили. Чувственно, истово, страстно и долго. Девочка после родов вошла во вкус…

В первом же крупном населенном пункте — Гоблинце, где делали длительную остановку для заправки паровозов водой, я задержал эшелон на запасном пути и на извозчике покатил с Эликой в город, заранее узнав у стюарда, где здесь есть неплохой магазин готового платья, в котором одеваются жены чиновников и обер-офицеров.

За время войны мода успела несколько упроститься и ушла от присущей ей довоенной вычурности. Надеюсь, что навсегда. Тут и сокращение производства гражданских тканей сыграло свою роль, и прекращение импорта из воюющих с нами стран, и морская блокада торговли с нейтралами. Так что пышные рукава, драпированные юбки трех разных материалов и турнюры с бантами и бахромой на задницах ушли в историю. Основой современного стиля стал рационализм. Об этом с удовольствием поведал нам хозяин магазина — этакий текучий живчик с наметившимся животиком и педерастическими нотками в речи.

К радости Элики корсеты из китового уса успели стать дефицитом. Нижнее белье составляли тонкие кружевные рубашки, нижние юбки и кокетливые панталоны с разрезом в промежности (а вы попробуйте иначе справить хотя бы малую нужду при таких длинных юбках одной на другой). Для кормящих матерей уже был изобретен полотняный лиф на крючках.

А вот чулки тут подвязывали лентами под коленкой. Щелкнуло в мозгу, что пора изобретать пояс для чулок на простейших проволочных застежках — этот девайс в итоге всяко больше денег принесет, чем любое оружие. При правильной рекламе, конечно.

Пришлось купить большой чемодан, благо тот же магазин специализировался не только на одежде для дороги, но и на сопутствующих аксессуарах. Чтобы было куда сложить юбки, блузки, комбинации, ночные рубашки, чулки нитяные и шелковые, перчатки, зонтик и белье на первое время. Всякие потребные еще в пути мелочи. И пару круглых шляпных коробок — это святое. Тут женская шляпка — произведение искусства, и мять ее не рекомендуется.

Венчал гору покупок дорожный костюм-тройка из светло-коричневого материала, чем-то напоминающего плотный твид, с шоколадного цвета бархатным воротничком и обшлагами на рукавах короткого жакета. Элика как в него влезла, так и вылезать не хотела — все гляделась в большой трельяж, стоящий в торговом зале. Большие зеркала ее вообще умиляли. Дай ей волю, все на себя бы в них любовалась. Особенно когда надела шоколадного цвета велюровый укороченный цилиндр с узкими полями, украшенный шелковой с золотом лентой и кисеей.

Проблема встала только с обувью. Но мелкобуржуазный капитализм никогда не упустит возможности заработать лишнюю монету ценой дополнительной услуги. Тут же послали девочку-ученицу с меркой в обувной салон, и оттуда два молодца споро прибежали с десятком коробок в руках.

Я моментально отложил в сторону все, что там было с высоким каблуком, а на возмущенные вопли Элики авторитетно заявил, что такие туфли надо учиться носить с детства, а не изображать собой плохо подкованного стирха. Кошелек облегчился на удобные дорожные ботинки с высокой шнуровкой в тон костюму, туфли для городских мощеных улиц и домашние тапочки, а то Элика с нянькой по коврам салона-вагона босиком рассекают. Непорядок.

По прошествии утомительных для меня часов шопинга я получил из красивой крестьянки в этнической одежде прекрасную даму из общества. На вид. Особенно в дорожном наряде со шляпкой.

— Господин Пикар, не побоюсь этого слова, но вы — волшебник, — восхищенно высказался я хозяину магазина. — Подлинный художник.

Растроганный лавочник, которого признали художником, в свою очередь умилился и сделал «герою текущей войны» оптовую скидку. Ну с его-то ценами он в накладе всяко не остался бы, а мне приятно. Золото было потрачено не зря. Счастье любимой женщины стоит дороже.

Но женщины есть женщины, когда Элика садилась в коляску, то пожаловалась мне:

— Как они в этом тут ходят, когда везде жмет и давит?

Я ответил банальностью.

— Красота требует жертв.

На что получил быстрый взгляд, сродни удару. Но жалоб больше не последовало.