Василий Звягинцев - Фазовый переход. Том 1. «Дебют»

– Забавно, – едва слышно пробормотал Ойяма. Как там было написано в гексаграмме «Тай»? «Малое отходит, великое приходит. Городской вал опять обрушится в ров. Не действуй войском. В своем городе изъявляй свою волю! Упорство приведет к сожалению». – Вы говорите абсурдные вещи, Лерой. Однако отчего-то мне хочется вам верить. Возможно, потому, что Конфуций сказал почти то же самое. Но все же каким образом эти люди смогут мне… нам помочь, защитить нас и избежать при этом даже подобия гражданской смуты?

– От вас требуется только решительность на пути, который, я полагаю, вы уже избрали сами. Без моей подсказки. А пока вы будете идти по лезвию меча над пропастью, вас осторожно поддержат. И ничего больше. Ни клятв, написанных кровью, ни даже инструкций вроде тех, что наши послы раздают правителям союзных и дружественных нам государств. Просто помощь и защита от превратностей жизни. Еще раз прошу обратить внимание, эти люди – сами по себе. Договариваться о чем-либо и заключать пакты вам придется с русским президентом и его министрами. Если сохраните свой пост и голову, конечно.

Лютенс посмотрел на часы.

– О! Уже почти семь. Мне кажется, имеет смысл включить телевизор. Что еще интересного придумали ваши враги? Вдруг вы уже низложены?

– Ну и шутки у вас. Но я не против. Включайте.

Мелькнула заставка новостной программы, на экране появилась дикторша, обычно сравнительно миловидная для природной американки, но сейчас непонятно взъерошенная и даже перепуганная. Сразу было ясно – случилось нечто экстраординарное. Русские нанесли превентивный удар? Но тогда президенту доложили бы раньше…

– Страшная и необъяснимая катастрофа! – частила девица, сбиваясь и проглатывая отдельные слова. – Пятнадцать минут назад вертолет главы администрации президента США Кейтлин Мэйден взлетел из Вашингтона и, по дошедшей до нас информации, направился в Кэмп-Дэвид, где сейчас находится господин президент. Спустя четыре минуты, по словам очевидцев, он неожиданно изменил направление полета на прямо противоположное, теряя высоту прошел над набережной Потомака и врезался в опору Арлингтонского моста. После мощного взрыва обломки упали в воду реки. Данных о количестве жертв среди пассажиров проезжавших по мосту автомобилей пока нет, но, по словам очевидцев, вертолет полностью уничтожен взрывом. Вряд ли кто-нибудь мог в нем уцелеть даже при огромном везении. Через несколько минут мы покажем первые снимки с места катастрофы. Официальных данных от полиции пока не поступало. Оставайтесь с нами…

Лютенс щелкнул кнопкой, вопреки просьбе дикторши выключая телевизор. Вот значит как. Получается, Ляхов за два с лишним часа знал о предстоящем? Или догадывался. Он ведь как сказал: «В девятнадцать часов включите новости. Может случиться нечто весьма неожиданное…» Именно так должны говорить ясновидящие, пифии, кассандры, дельфийские оракулы. «Может случиться». А может и не случиться. В любом случае едва ли «куратор» лично приложил к этому руку. По нормальным человеческим меркам подготовить теракт против одного из высших должностных лиц государства так быстро едва ли возможно. Надо было бы иметь своих людей в окружении именно Кейтлин, способных и готовых подложить бомбу и при этом самим остаться на земле. Простого авиатехника или охранника сагитировать на такое достаточно затруднительно, даже за хорошие деньги.

Впрочем… Ляхов и его сотрудники, умея дистанционно, за много тысяч километров, включаться в линии связи, могут, пожалуй, точно так же отключать системы управления самолетов и вертолетов. Но если да – то зачем им сейчас ЭТО?

– Что такое? – с побелевшим лицом повернулся Ойяма к Лютенсу.

– Понятия не имею, сэр. Но, кажется, она сказала, что «у вас нет трех дней»? Сработал принцип «Не рой другому яму»? Или вмешалась богиня Аматерасу, защитив своего отдаленного потомка?

– Это не она, это Блэкентон… – машинально ответил Ойяма. – Кажется, ваши шутки сейчас не совсем уместны.

– А кто сказал, что это шутки? Ну, о мисс Блэкентон сообщений пока не поступало. Подождем. А разве вы приглашали Мэйден сюда?

– Нет…

– В России говорят – незваный гость хуже татарина. А с татарами в старые времена в России происходили очень интересные вещи. Начиная с тринадцатого века по шестнадцатый… Я вам потом расскажу.

Волович почувствовал, что сознание возвращается к нему. Это было странное ощущение. Совсем не то что обычное пробуждение от сна, даже самого крепкого. Там все равно сохраняется некоторая связь с реальностью, пусть и искаженная. А сейчас он буквально выплыл из небытия, ничем не отличавшегося от смерти, как ее обычно описывают. Нихиль [102] Nihil – ничто (лат.). Римская поговорка «Aut Caesar aut nihil» («Или Цезарь, или никто (ничего)», аналогична русской «Пан или пропал». , и ничего больше.

И первое, что он ощутил из обычных человеческих чувств, – не стыд, а какую-то совершенно невыносимую досаду, обиду на весь окружающий мир, столь несправедливый к нему – только что посуливший новую прекрасную жизнь, а вместо этого… Вдруг всплыла в памяти фраза-команда из любимого с детства «Швейка»: «Бросьте его в сортир!»

Да, запах был тот самый…

Потом вдруг смутно увидел жесткое и презрительно-ненавидящее лицо Ляхова, цедящего страшные слова. Потому страшные, что раскрывалась в них истинная суть Михаила, и ни одно оспорить было невозможно.

– Что ты дешевка и продажный писака, я с самого начала знал. Но девчонок, которые тебя выходили, кормили-поили – так спокойно, за три копейки, к смерти приговорить… Даже американцу, шпиону-церэушнику твое паскудство выдержать сил не хватило, сдал он тебя, не захотел грех на душу брать. Воры-законники таких, как ты, живьем в землю закапывают, турецкие султаны любили на тонкие колья сажать… Но я тебя убивать не буду. Слишком легко и просто. Я тебя в гости к товарищу Троцкому отправлю…

Волович слушал это, а чувствовал нечто похожее на то, что мог бы испытывать жених, удачно посватавшийся к дочке купца-миллионщика и уже после сговора пойманный будущим тестем при краже нескольких ассигнаций из небрежно оставленного на столе бумажника. Для очередной пьесы Островского сюжет.

Или можно иначе – он очень хорошо понимал в тот момент Шуру Балаганова, вместо уже почти наступившей «красивой жизни» влекомого милиционерами в ДОПР. Не будет у того пятидесяти тысяч рублей, и навсегда закрылись перед ним «врата великих возможностей». А ему, Михаилу Воловичу, почти миллиардеру и почти министру пропаганды Великой России, уготована еще более страшная участь. Хуже, чем пуля в затылок или долгая смерть на тонком, смазанном бараньим жиром колу.