Безбашенный - Античная наркомафия 4

— Представлялось тогда? А что изменилось потом?

— Потом? Ну, я ведь продолжал наводить справки о тебе. Потом до меня дошли слухи, что ты остепенился и взялся за ум. Не всякий наёмник на это способен — брат вот не смог. Тебе, конечно, и тут повезло, и крупно повезло, но боги редко помогают тому, кто не старается помочь себе сам. Знаешь, когда я тебя зауважал? Когда мне рассказали об обстоятельствах твоей женитьбы. Когда-то и я стоял перед таким же выбором — не таким роскошным, конечно, как был у тебя, но похожим по сути — и я тоже пренебрёг богатством и связями ради любви и породы. Все считали меня тогда чудаком, а Дагон — выжившим из ума глупцом и твердил, что будь такой выбор у него — уж он-то точно не сделал бы такой глупости, а обязательно вышел бы в люди. Забавно? Я выбрал то, что выбрал, и вполне доволен жизнью, да и по тебе не скажешь, чтобы ты жалел о своём выборе. А Дагон… По правде говоря, далеко ему было до меня и с фалькатой в руках, но и он стоил немалого…

— Да, это был достойный противник, — согласился я, — Клинок против клинка мне с ним ничего хорошего не светило бы. Его уважали — наш наниматель рассказывал, что пытался перекупить его, но он отказался.

— Ну, хоть на это ему хватило порядочности, — проворчал Идобал, — А правда ли, что он пытался перекупить тебя?

— Было дело. Только поздновато…

— В самый последний момент, перед смертью?

— Именно.

— Вот и мне так показалось, когда я поразмыслил над слухами. А теперь вы пришли и сюда. Не всё мне нравится из того, что вы здесь делаете, если честно. Но я догадываюсь, для чего вы это делаете, и если я правильно понял, чего вы хотите, то это мне, пожалуй, по душе.

— А что тогда не понравилось твоим согражданам?

— В прошлом году ваши купцы скупили большую часть зерна у здешних кониев, и хлеб в Оссонобе из-за этого подорожал впятеро. Легко ли перенести это бедноте? А сейчас ваши люди опять закупают зерно и просят его больше, чем им могут продать…

— Местное зерно нужно на семена для наших поселенцев, а вместо него сюда везут африканское. Мало будет — ещё привезут.

— Да, глашатаи Совета говорили об этом. Но они и в прошлом году уверяли, что Совет не допустит спекуляций, а люди три месяца варили кашу из желудей…

— У нас — тоже. И не три месяца, а дольше. Я и сам пробовал…

— Даже так?

— Даже Миликон и его окружение. Зерна не хватало на всех, без желудей — не прокормились бы, и нужно было показать пример остальным.

— В этом году будет так же?

— Постараемся избежать. Но если не удастся — уже решено, что спекулянтов будем вешать, и если придётся — будем снова и сами есть жёлуди, как и все.

— Если так — это другое дело. По крайней мере, никому не будет обидно.

— Абдалоним? Не надо его разыскивать — я прекрасно знаю, где он, — огорошил меня Волний-старший, — Зачем он тебе?

— Он — зачинщик бунта в Оссонобе, досточтимый.

— Я знаю. Ну и что?

— Все прочне зачинщики распяты на крестах или повешены высоко и коротко, а он — вдохновитель и организатор…

— Я знаю. А ещё он — племянник Ратаба Митонида, сын его сестры. Я уже устроил Ратабу скандал в Совете Пятидесяти, и мы договорились — Митониды прекратят свои интриги. Но и вы не должны влазить в их торговлю оловом, за которую они и испугались.

— Да не нужна нам их торговля оловом! — вмешался Фабриций, — Надо будет — у них же его и купим! Но главный преступник не должен разгуливать на свободе, когда его подручные давно висят!

— Здесь Гадес, а не Оссоноба, — заметил глава клана Тарквиниев, — А Митониды в нём — одна из самых почтенных и уважаемых семей, и меня не поймут в Совете, если я продолжу ссору, когда инцидент уже исчерпан. Так и объясните это Миликону и Совету Оссонобы. Там неглупые люди, должны понять.

— Это может вызвать недовольство горожан, у которых погибли родственники и друзья. Мы обещали людям законность и порядок, а тут…

— Ну так объявите Абдалонима вне закона в вашем царстве и учредите награду за его голову. Для успокоения черни этого достаточно.

— Это уже сделано.

— Так чего же вам ещё нужно?

— Ты же сам сказал, досточтимый, что Митониды — одна из самых уважаемых семей в Гадесе, — напомнил я, — Сегодня мы объявили его вне закона и успокоили этим людей, а завтра Ратаб попросит тебя, раз инцидент исчерпан, походатайствовать об амнистии для племянника. Он же прекрасно знает, что ТЕБЕ в царстве Миликона не откажет никто. И как нам тогда быть?

— Ну и в чём проблема? Изобразите дополнительное расследование и «выясните» на нём, что «на самом деле» Абдалоним не виновен.

— Вся Оссоноба знает, что это не так, досточтимый.

— Я говорю не о полном оправдании, а о смягчении обвинения. Пусть его присудят к уплате виры семьям убитых простолюдинов и к штрафу в городскую казну Оссонобы. Для Митонидов это деньги небольшие, и я заставлю Ратаба заплатить их.

— В Оссонобе не привыкли измерять пролитую кровь деньгами.

— Знаю и это. Значит, Ратабу придётся заплатить побольше, чем он привык. Но не могу же я требовать от него выдачи его родного племянника для казни, когда мы уже во всём разобрались и всё уладили. Если бы по его ПРЯМОМУ наущению случилось что-то с кем-то из ВАС — тогда другое дело, но этого ведь не произошло, а так, из-за каких-то обычных простолюдинов, которые мне вообще никто, даже на службе у меня не состоят — меня в Совете не поймут.

— Несчастный случай с ним мог бы решить проблему…

— ЧЬЮ проблему? ТВОЮ?

— Ну, можно сказать и так, — вешать лапшу на уши главе клана я бы не порекомендовал никому, — Нам бы только найти его, досточтимый, а там уж мы и сами, — до трёх способов достаточно «чистого» для античной криминалистики устранения Абдалонима я допетрил и сам, ещё парочку придумал и подсказал Володя и ещё один, хоть и морщась при этом, Васькин.

— Этого нам только ещё не хватало! — возмутился старик, — Фуфлунс! Ты слыхал наш разговор?

— Слыхал, досточтимый, — этруск-бригадир невозмутимо кивнул.

— Вот и займись этим. Но так, чтобы всё было аккуратно и чисто — новая война с Митонидами нам не нужна.

— Сделаем в лучшем виде, досточтимый.

— Тогда приступай. Ты доволен, Максим? А теперь — рассказывай, для чего ТЕБЕ понадобился этот «несчастный случай». И лучше не трать время на рассуждения о справедливости и законности, а начинай сразу с невесты Абдалонима…

Теперь понятно, почему дружески не рекомендуется врать Тарквиниям? Это и с Арунтием практически дохлый и весьма чреватый номер, а Волний — его отец, и это как раз тот случай, когда яблоко от яблони далеко не падает…

— О том, что ты переспал с ней в праздник Астарты, можешь не рассказывать, — помог он мне.