Безбашенный - Античная наркомафия 4

Уличные бои — это что-то с чем-то! Хвала богам, нет пока в испанских городах высокоэтажной застройки — такие же одноэтажки в основном, как и в деревнях. Ну, разве только глинобитных хижин поменьше, а добротных каменных побольше. Кто-то пытается на крыши взобраться, да оттуда нас обстрелять, да только неудобные они для этой цели, не плоские финикийские, а на стене уже и лучники наши появились, и попадать в поле их зрения противнику дружески не рекомендуется. Но и так сюрпризов хватает — улочки-то узкие, строй не везде и развернёшь, да ещё и кривые, и чего там за поворотом — хрен его знает. Где-то крыша деревянно-соломенная горит, и хрен подступишься, а в дыму ещё и хрен разглядишь, что там за ним. А где-то через узенькое окошко в тебя дротик метнуть норовят — размах-то в тесноте у того метателя голимый получается, отчего и сам бросок слабеньким и кривым выходит, но один ведь хрен напрягает! Собственно, как раз по этим соображениям мы и решили, что без револьверов тоскливо будет, а раз так, то и глушаки к ним на сей раз прихватить не поленились. Рискнул я разок спалиться, спасая жопу Трая, так там и дело того стоило, всё-таки возможный предок самого Траяна, да и везёт обычно, когда в первый раз рискуешь, а вот всё время так рисковать — на хрен, на хрен! Тут и моей ДЭИРовской везучести хрен хватит!

В одну халупу с не в меру героическими обитателями Володя, рассвирепев от едва не порвавшего ему ухо копья, даже гранату забросить не пожалел — нашу фитильную бронзовую. Запалил фитиль от бычка сигариллы, да и закинул в окошко. Шандарахнуло добротно, от души — если даже и уцелел там кто, то уж геройствовать дальше наверняка передумал. Снаружи, правда, тоже громче получилось, чем хотелось бы, но наши болтать не приучены, а издали — ну, упало там что-то, сгоревший дом обрушился, на войне ведь как на войне.

Потом из-за поворота небольшой карпетанский отряд на нас выкатился, причём сами они прихренели не меньше нашего — видимо, не полагалось нам здесь быть по расчётам ихнего командования. Легионерам нашим ополченческим, наверное, тяжело пришлось бы, но тарквиниевские наёмники сориентировались моментально. Никто из нас и прицелиться-то не успел — не очень-то удобно это с глушаком, как они выстроили стену щитов и приняли атаку на мечи. Стрелять тут было невозможно, свои бойцы весь сектор обстрела перекрыли, а когда эта свалка рассосалась — уже и не в кого было. Карпетаны явно рвались на помощь своим у ворот, наши случайно на их пути оказались, ну и нашла, как говорится, коса на камень. Храбрые и отчаянные ребята, этого у них не отнять — ага, были при жизни…

Но представился наконец и случай пострелять. Выбираемся на одну из главных улиц, пошире и попрямее прочих, а там — млять! И не одна, кстати говоря, а целая толпа. Есть и очень даже симпатичные, да только в данный конкретный момент они совсем не по этой части, а как раз по противоположной — нам задницы надрать вознамерились — ага, на полном серьёзе! Ну, едва ли конкретно нам и едва ли сей секунд, скорее — несколько опосля тем, кого боги ихние им пошлют, но послали-то им ихние боги именно сейчас и именно нас, так что просим любить и жаловать, как говорится. Бабье ополчение в городе явно в качестве последнего резерва, мужиков-то ведь всех уже, каких могли, в мясорубку бросили, и прут на нас теперь вот эти корчащие из себя амазонок бой-бабы. В лузитанских деревнях попадались такие, но немного и чаще с дрекольем, а тут — не один десяток, да ещё и с фалькатами почти все, и задорно эдак атакуют! А вояки-то наши и прихренели от такого сюрприза, и не получается у них как-то даже боевой строй против ЭТИХ. А зря, ведь налетит такая амазонка доморощенная, да церемониться не станет, а отмахнёт на хрен растерявшуюся башку своим толедским клинком. Мы ведь тут вообще-то Толетум берём, то бишь будущий Толедо, если кто запамятовал. В общем, нехорошо получается, очень нехорошо, но деваться некуда — мы не в поддавки играть сюда пришли, и нехрен тут миндальничать.

— Готовьсь! По готовности — самостоятельный огонь! — и сам, взведя курок, целюсь в лобешню одной коровоподобной стерве из явных доминанток этого не по делу офонаревшего самочьего обезьянника — с полусогнутой руки, как в старой царской ещё армии господа офицеры из револьверов стреляли. Если правильный угол сгиба подобран — жёстче хват получается и точнее стрельба…

Глушак не только звук выстрела гасит, но и отдачу заметно снижает, работая как дульный тормоз. Шлёп — и во лбу не в меру свирепой коровы образуется аккуратная дырка, саму её отшатывает назад, а из затылка брызжет кровавая каша — пуля-то ведь экспансивная, не на бабу рассчитанная, а на здорового и малочувствительного к боли мужика. Я ведь упоминал уже, кажется, о давнем форумном сраче о калибрах? Вот мы и подстраховались дополнительно. Корова падает, я взвожу курок, рядом ещё два глухих хлопка, после них — третий. Ещё одну, заметно посубтильнее, отшвыривает назад, другая складывается пополам и оседает, третья валится как-то вбок, словив пулю прямо в раззявленное хлебало. Тут уже и некоторые из наших бойцов опомнились, выступили вперед и выстроились перед нами в шеренгу — сомкнув щиты и выставив острия мечей, но оставляя нам место для стрельбы меж своих голов. Снова взвожу курок, целюсь в грудную клетку ещё одной расхристанной лахудре — не сговариваясь, мы стараемся выбивать именно таких, постервознее и побезобразнее. Ещё залп, уже слитнее, и ещё четыре валятся под ноги задним, обдав их перед этим кровавой юшкой. Такого эти доморощенные толетумские амазонки уж точно не ожидали, явно ведь рассчитывали своими женскими телесами с панталыку наших сбить, и ведь почти даже сбили, но почти — не в счёт. Вот одна обратила внимание на забрызгавшую её кровь, вот другая, вот третья сообразила, обо что это она такое споткнулась, вот четвертой прямо в мордашку кровавые ошмётки из затылка бегущей впереди при нашем третьем залпе влетели, вот пятая приняла споткнувшуюся и навернувшуюся за убитую — и дошло наконец до стерв, что здесь им — не тут.

Сразу же затормозили — слёзы, сопли, визг такой, что куда там до него той володиной гранате! А шеренга нашего прикрытия по команде центуриона делает пару шагов вперёд, мы следуем за ними, кое-кто из ошалевших толетумских баб при виде убитой подруги приходит в ярость, но у нас ещё по три зарада в барабанах, и парочка наиболее неугомонных добавляется к пущенным в расход, а третью, накинувшуюся с фалькатой на шеренгу солдат, протыкают сразу три меча. И этого — хватает. Ещё визжат, ещё голосят, ещё насылают на наши головы проклятия и своих и чужих богов, но фалькаты одна за другой летят на землю — героини типа Долорес Ибаррури среди них кончились. Оставшихся выдёргивают из толпы по одной и вяжут. Одна, не до конца понявшая всю серьёзность момента, пытается качать права, и солдатня тут же деловито раскладывает её и применяет по прямому назначению — для вразумления и в назидание другим — прямо на пыльной и забрызганной кровью улице…