Юрий Корчевский - Сторожевой полк. Княжий суд

– Попробую.

Для начала я решил отравить самого Зосиму. Пусть попробует на вкус этого порошка, что он мне приготовил.

Сели на постоялом дворе ужинать, завтра предстояло возвращение в Коломну. Я держал в рукаве порошок, предусмотрительно переложенный в маленький бумажный пакетик.

Я ел куриную грудку и раздумывал – сыпать порошок Зосиме или погодить? А если он опередит меня и ухитрится незаметно подсыпать яд в кушанье мне? Нет, надо избавиться от него сегодня же.

Очень вовремя рядом с нашим столом забранились, а потом перешли на кулаки несколько мастеровых, изрядно перед этим принявших на грудь.

Ратники повернули головы, перестав кушать, и наблюдали за потасовкой.

Я вытряхнул из рукава бумажный кулечек, оторвал верх и, протянув руку через стол, высыпал порошок в кружку с пивом, стоявшую перед ратником.

Подскочивший к драчунам вышибала схватил двоих – самых задиристых – за шиворот и стал толкать к двери.

Ратники снова принялись за еду. Я напрягся, ожидая, что Зосима возьмется за пиво. Однако все догрызали жареную курицу.

– Ох, вкуснотища! – промычал с набитым ртом Зосима. Во рту его захрустела косточка, и он поперхнулся. Сидевший рядом ратник стукнул его пару раз по спине:

– Куды торопишься? Запей.

Зосима откашлялся, схватил кружку с пивом и в два глотка опорожнил ее. И почти тут же схватился за горло и уронил голову в тарелку.

Все застыли.

– Никак костью подавился? – сдавленно произнес один из ратников.

– Жаль бедолагу! Эй, хозяин! У тебя постоялец костью подавился!

– Что я ему – нянька, что ли?

Хозяин подошел, взял Зосиму за волосы, поднял голову и заглянул в лицо. Ратник не дышал.

– Жрать меньше надо. Как дружинник, так от тарелки оторваться не может. На боярских-то харчах куда как вольно!

– Хозяин, перестань ругаться. С ним-то что делать?

– А сейчас холопы его в сарай снесут, а поутру городской страже отдам. Не в драке же убили – сам костью подавился, и все это видали.

– Так и было. Костью хрустел да подавился. Уж его Трифон по спине бил, да, видно, поперек горла кость встала.

Хозяин не больно-то и расстроился. Не в первый раз, видать. И потому, как дальше с телом поступить, знал. Поздно вечером или рано утром все кабаки да дворы постоялые объезжали городские стражники на телеге. Кто до смерти упился, кому голову проломили, а почитай, каждый день – труп, а то и два на телеге везли, укрыв холстиной.

Хозяин подошел ко мне вплотную:

– Твой ратник?

– Мой.

– Кошель с него сними, оружие. А то скажешь потом – украли.

– Хлопцы! Осмотрите умершего, вещи – на стол.

Воины быстро обыскали Зосиму. На стол передо мной лег довольно увесистый кошель, обеденный и боевой ножи. Бусы – не иначе как подарок для полюбовницы. А в последнюю очередь вытащили из сапога нож в чехле. Ничего необычного, засапожные ножи ратники носили часто – но! То – в боевой обстановке, в походе, для рукопашной, когда и щит разбит, и меч сломан – как последнюю надежду на жизнь.

Я вытащил нож из ножен. Опа! Нож-то не простой – стилет! Видел я уже такие. И нож отменный, грани лезвия синевой отливают. Не покупка ли это у купца Андриянова? Очень похоже…

Кошель я сразу отдал ратникам, предварительно вытащив из него рубль и расплатившись им с хозяином заведения.

– Все, хозяин, уноси тело.

– Родни у него в Москве нет?

Я посмотрел на воинов. Все отрицательно покачали головами.

– Нет.

– Ну, тогда я скажу холопам, чтобы унесли его. – Хозяин удалился.

– Хлопцы, поделите между собой поровну монеты из калиты.

Уговаривать никого не пришлось. Смерть с этими людьми ходила рядом, и к ее приходу относились – ну не то чтобы привычно, а со спокойствием. Конечно, лучше пасть героем на поле битвы, и тогда о тебе долгое время будут рассказывать новобранцам, а местные скоморохи – песни слагать. Но тут уж – как получилось, судьбу не выбирают.

Мы поднялись наверх, в комнату.

– Хлопцы, где переметная сума его?

Мне подали суму, уже знакомую по черной заплате. Я раздал всем небогатое содержимое ее, себе же забрал маленький кожаный мешочек с порошком. Чего его хлопцам оставлять? Еще проявят излишнее любопытство и сами отравятся.

– Евген, оружие его к седлу приторочишь. А коня в поводу поведешь, пригодится еще.

– Слушаюсь, воевода.

– Да, посидели, называется.

– Все когда-нибудь умрем, – пожал плечами Евген.

Я отправился в свою комнату и, сняв сапоги, улегся на постель. А чего, собственно, я спать собрался? Можно ведь и Телепнева в доме его навестить. И даже не его самого, а дружину. Хотел для меня неприятностей – получи их сам. Надо заставить противника нервничать, пусть почувствует себя обложенным со всех сторон, пусть живет в ожидании внезапного удара. Вывести князя из равновесия, лишить его спокойствия и сна. Глядишь, ошибки делать начнет. Решено!

Я вскочил с постели, натянул сапоги. Пояс с саблей и ножом в комнате оставил. Сабля только греметь будет, а нож не поможет, коли меня обнаружат.

Я сунул за пазуху мешочек с ядом. Достал из такого же мешочка, что висел у меня на шее, щепотку порошка из подземелья. Эх, все меньше и меньше его остается! Сыпанул крупинки в огонь масляного светильника. Постоял немного, глядя на себя в зеркало. Отражение стало постепенно бледнеть и наконец исчезло. Ну, не отвернись от меня, удача!

Быстрым шагом я вышел за ворота постоялого двора и направился по улице – к дому князя Телепнева. За время, что я провел у князя на службе, дорогу к его дому выучил наизусть.

Вот и дом его, за прошедшие годы он совсем не изменился.

Я прошел сквозь забор, обошел дом. Вот и воинская изба. Я прислушался. Только храп слышен. Понятное дело – умаялись дружинники днем на службе. Тихонько вошел, хорошо смазанная дверь даже не скрипнула.

Ничего в избе не изменилось с тех пор, как я покинул службу у князя. Те же полати двумя рядами, за занавеской – старший дружинник Митрофан. Справа у входа – здоровенный жбан с квасом. Оно и понятно, в учебных боях да на тренировках семь потов сойдет, после пить хочется.

Вот в этот жбан я и высыпал половину кожаного мешочка. Лично я против ратников ничего не имею, но вы уж простите, хлопцы, коли хозяин вас в разборки втянул.

Затем прошел в двухэтажный дом, где была кухня и обитала прислуга. И там сыпанул порошка в котел с водой.

Эх, Телепнев, посеял ветер – пожнешь бурю!

Вроде все, порошок ядовитый закончился, и делать мне здесь больше нечего. Тем более, по моим прикидкам, действие порошка из подземелья вскоре должно закончиться, и я снова стану видимым. Мне бы не хотелось, чтобы меня кто-нибудь случайно здесь увидел.

Утром я встал поздно – уж очень спать хотелось, полночи провел на ногах. А в трапезной уж дружинники собрались, меня дожидаются. Подкрепились перед дорогой. Я допивал вино, когда в трапезную вошли два купца. Уселись за соседним столом, заказали хозяину медовуху и харчей. И сразу меж собой: