Антон Демченко - Воздушный стрелок. Боярич

– Утром… произошел непредвиденный инцидент, – устроившись в предложенном кресле, проговорил Владимир. – Дети решили обойти условия поставленной им на тренировке задачи несколько… хм-м… рискованным способом. Для чего ими была взломана оружейная, кстати, неизвестным нам пока способом, поскольку нарушения рунных цепей, как и несанкционированного допуска вообще, зафиксировано не было…

Тут Владимир заметил, как его собеседница вдруг стрельнула глазами куда-то в сторону и почти незаметно облизала губы… Вот так. Не было взлома. Добрая мамочка дала детишкам доступ ко взрослым игрушкам. Начальник службы безопасности вздрогнул, вспомнив, какие еще боевые артефакты хранились в оружейке. Хорошо, что дети взяли только защитный комплекс. Выбери они что-нибудь иное, скажем, штурмовой «Центавр», – и от поместья могли бы остаться одни обугленные руины…

Справившись с собой, Владимир продолжил доклад, а заметив, как облегченно вздохнула Ирина Михайловна, выслушав всю историю до конца, не поленился тронуть Эфир… И вынужден был в очередной раз признать, что боярские роды, бывшие опорой страны, вырождаются точно по примеру княжеских фамилий… Противно. Особенно когда понимаешь, что в душе этой красивой и умной женщины и в помине нет беспокойства о жизни родного племянника, едва не убитого ее детьми. Только облегчение от того, что глава рода закрыл глаза на случившееся… в очередной раз. И где же знаменитая поддержка рода, о которой так пафосно говорится в присяге? Где это «единым кулаком» и где эта «всемерная поддержка»? Грустно…

Открыть глаза… и быстро их закрыть, защищая от режущего и слепящего света. Хм. Кажется, я не так уж и мертв? Однако. Даже не знаю, как к этому относиться… зажрался? Да нет. С моим диагнозом мне жить оставалось хрен да нисколько. Каждый день мог стать последним. Так какой смысл в том, чтобы пережить тот идиотский бой и браво загнуться по давнему «приговору» врачей? Хотя, конечно, вляпался я с Десяткой знатно. Ну, должен же был понять, что меня специально отжимают на балкон под выстрел. Ан нет, возомнил себя самым умным – вот и поплатился… А потом… Да, еще этот идиотский разговор, что привиделся мне после… хм, после смерти? Задание… учеба… Перун этот среброусый… Мрак. Хотя учеба – это неплохо, да… Совсем неплохо…

– Кирилл, ты меня слышишь? – Раздавшийся рядом глубокий баритон отчего-то заставил мое тело дернуться, и я тут же почувствовал, как зазудела кожа… Что-то подобное было со мной, когда я валялся в госпитале с ожогами. Оч-чень похожее ощущение. Только непонятно, с чего это я так отреагировал на имя какого-то Кирилла, если меня при рождении Романом назвали?

Вот опять… Ладно, посмотрим, что это тут такое творится. Открываю глаза… очень осторожно открываю: все-таки недавний опыт сказывается.

– Гх-хде я… – сиплый голос, почти хрип. Но не такой, как бывает от слабости или долгого молчания… Странно. Вроде бы с горлом у меня было все в порядке. Меня били? Зачем?

– Ты в медблоке поместья Беседы. Кирилл, посмотри на меня. – Человек, стоящий у изголовья моей кровати, водит растопыренными пальцами перед моим лицом. Хочу поправить его, но… в этот момент по телу проходит волна тепла, и желание говорить пропадает. Уж больно знакомое ощущение. Бывало у меня такое в присутствии людей, обладающих способностями, схожими с моими. И как правило, они относились к госструктурам… что в принципе неудивительно, учитывая, что большую их часть я сам и учил. А значит, значит, лучше пока промолчать… и осмотреться. Может быть, даже к лучшему, если меня принимают за другого.

Я присмотрелся к человеку, что продолжал совершать какие-то пассы над моим телом.

– Ну вот, другое дело… – Круглое лицо, украшенное седыми распушенными усами, почему-то тут же отозвавшимися в памяти определением: «кошачьи», – умные темные глаза за стеклами… пенсне? Однако. Характерная сеточка морщин, разбегающихся от внешних уголков глаз… Про таких людей обычно говорят, что они много улыбаются. Может быть, может быть. Лицо у моего визитера весьма располагающее, как у многих докторов, кстати сказать. Почему я решил, что мой собеседник – врач? А кем еще он может быть, в своем белоснежном халате и со стетоскопом на шее. Причем стетоскоп из древненьких. Я таких, пожалуй, уж лет двадцать не видел. Хромированная вещица, сразу видно, надежно сделанная, на века, можно сказать.

– Что со мной? – еле слышно прохрипел я.

– Несчастный случай, молодой человек, – чуть помявшись и нахмурившись, проговорил врач.

О как. Интересно, доктор, и почему я вам не верю?

– Я не о том… Что со мной сейчас? – переспрашиваю, избавляя собеседника от дальнейшего вранья.

– А, вот ты о чем! – совсем другим тоном восклицает доктор, и морщинки на его лице разглаживаются. – Тут нам есть чем похвастаться. Уже почти все в порядке. Хотя справиться с твоими ожогами и повреждением позвоночника было еще той задачкой, уж можешь мне поверить, Кирюша. Хорошо еще, что глаза не пострадали. Это вообще чудо. Что же до голоса… скоро он к тебе вернется. Видишь ли, нам пришлось немного повозиться с твоими дыхательными путями. Носоглотка оказалась сильно обожжена, так что пришлось проводить оперативное вмешательство, чтобы ты смог дышать, не тревожа поврежденной слизистой. Через три-четыре дня горло придет в порядок окончательно. Возможны небольшие изменения в тембре, но… думаю, ты не будешь против, если твой голос станет чуть-чуть ниже, а?

Машинально качаю головой, а в висках долбится один-единственный вопрос: откуда? Откуда у меня взялись ожоги и когда я успел повредить позвоночник? Ну ладно, последнее еще как-никак объяснимо. Вторая пуля попала прямо в грудину. Если сила ее была достаточно велика, могла и позвоночный столб задеть… но ожоги?! Нет, тут явно что-то не так… Пытаюсь собрать из немногочисленных разрозненных кусочков хоть какое-то подобие картинки, но… все напрасно. Мысли разбегаются, веки смыкаются, и я проваливаюсь в сон…

Мне снилось что-то странное. Детство… но не мое. Мальчишка со странными, хотя и частично знакомыми мне способностями, растущий в семье с не менее странными, но куда более мощными, а порой и «горячими», в прямом смысле этого слова, умениями. И относились к нему, скажем прямо, не самым лучшим образом, судя по тому, что я видел во сне… А звали паренька, кстати говоря, Кириллом.

Проснувшись, я по старой привычке попытался вспомнить сон во всех подробностях. Своеобразная тренировка, позволяющая сохранить мой стремительно дряхлеющий разум в более или менее рабочем состоянии… Обычная, привычная процедура, только сегодня в ней явно что-то пошло не так.

Стоило мне сосредоточиться на уплывающих в небытие картинках своего бессвязного и, скажем прямо, не очень-то приятного сна, завершившегося почему-то огненной стеной, – как я едва не утонул в сумасшедшем потоке образов. И все равно не справился. Но не «захлебнулся», а просто вырубился.