Екатерина Козина - Академия героев

– Я бы не отказался, – нагло бросил Глеб, играя с огнем.

– Что из фразы: «Вы остаетесь без ужина и идете спать» – вам не понятно? – пропустив фразу Глеба мимо ушей, спросил Ян.

– Все понятно, – вразнобой пробормотали мы.

– Тогда…

– Могу я все-таки тоже выйти, – сжимаясь под злым взглядом Лазурита, тихо попросила я.

– Валяй! – махнул рукой Ян. – Да чего уж там мелочиться, идите все! Давайте, вы еще закатите вечеринку, чтобы уж точно не оставить выбора Создателям, которые считают, что на данный момент слишком много выживших.

Я поднялась с кровати и тихо прошмыгнула за дверь, услышав в самый последний момент слова Яна:

– И так из-за вас Акима потеряли…

Я бросилась бежать к туалетам, даже не задумываясь о том, что могу кого-то там встретить. Зачем Лазурит упомянул об Акиме? Я и так извелась вся, и так спать спокойно не могу.

Когда я добралась до санузла, то уже немного поостыла и спокойно зашла внутрь.

На полу, возле умывальников валялись осколки зеркала. Я подняла голову и увидела, что одно из зеркал разбито, а на осколках виднеется кровь.

– Кто здесь? – услышала я испуганный голос Прасковьи в одной из кабинок.

Я не знала, признаваться или нет, и решила пару минут помолчать, а из кабинки послышались всхлипы.

Прасковья плачет? За целые полгода, пока тут была, я никогда не видела, чтобы девушка плакала. Чаще всех из нашей комнаты ревела я. Неужели она живой человек, у которого есть чувства, а не ледяная королева?

Я сделала пару шагов и под ботинком скрипнуло.

– Да кто здесь? – кабинка открылась и из нее высунулась голова Прасковьи.

Красные глаза, распухший нос, а на щеках видны дорожки от слез.

– Чего тебе? – быстро вытирая слезы, чтобы я не заметила, поинтересовалась холодным голосом девушка.

– В туалет пришла, – ответила я.

– Ну, так иди. Чего застыла? – самообладание вернулась к Праше и она опять начала себя вести, как обычно.

– Ты плакала, – пробормотала я.

– Да, и что? Это запрещено?

– Нет, но я первый раз вижу… Почему ты ревела? – мне очень хотелось узнать причину слез девушки, которая не проронила ни одной слезинки в течение такого большого количества времени.

– Какая тебе разница? – дернула девушка плечом и подошла к зеркалу, с ненавистью взглянув на свое отражение.

Я хмыкнула и отправилась в кабинку. У умывальников полилась вода. Когда я вышла, Прасковья все еще была здесь. Быстро сполоснув руки, я решила вернуться в комнату, но выйдя за дверь, замешкалась и услышала то, что не должна была услышать.

– Ненавижу! Ненавижу! Уродина! – опять звук бьющегося стекла. – Вешалка! Жерд! Ненавижу себя!

И вновь рыдания.

Я прикусила губу. Мне просто нужно сделать вид, что я ничего не слышала. Бросься я сейчас к Прасковье с утешениями, и она меня возненавидит за то, что я узнала о ее страшных комплексах и слабой воле, чтобы их побороть.

Когда я вернулась в комнату, Яна там уже не было.

– А Праша где? – удивленно поинтересовался Глеб, которому все еще не спалось.

– У умывальников, – ответила я, стараясь не вдаваться в подробности, чтобы не сболтнуть лишнего.

Прасковья появилась только под утро с забинтованными ладонями и запястьями. Проснулась от ее появления только я, за что была одарена уничтожающим взглядом.

«Не расскажу», – мысленно пообещала я ей и закрыла глаза.

Утро наступило как-то быстро, мне даже показалось, что после прихода Прасковьи прошло от силы минут пятнадцать, но девушка успела уснуть, а это означало, по меньшей мере, полчаса – час. Завтрак прошел в молчании. За столом с нами сидел только Ян. У него были красные, опухшие от недосыпа, глаза и хмурое выражение лица. Я не рискнула задавать Лазуриту вопросы, боясь нарваться на неприятности, и переключила свое внимание на Прасковью. Девушка с огромным трудом впихивала в себя ложки каши, чуть ли не давясь ею, и казалась бледнее, чем обычно.

– Ну не можешь ты есть кашу, съешь бутерброд, – заметя ее страдания, предложил Саша.

– Могу, – огрызнулась она и всунула в себя еще одну ложку овсянки, от которой меня вообще тошнило.

Через пару минут, девушка встала и, пожелав всем приятного аппетита, пошла к выходу из столовой. Когда она думала, что на нее больше никто из нас не смотрит, она побежала.

Прасковье определенно стоило менять что-то. Может, попробовать ей внушить хорошо питаться? Помочь как-то? Но это означало раскрыть себя. Раскрыть то, что я все знаю и все слышала сегодня ночью.

Мне нужно было с кем-то посоветоваться, но сделать это ничего не рассказав, было просто теоретически не возможно. Разве что…

Я дождалась, когда Лика соберется уходить и тоже встала из-за стола, намереваясь поговорить с ней, но решила этого не делать. Говорить про анорексию и ее проблемы, тоже самое, что произносить имя Прасковьи. Больше никто в Академии не был болен этим, а это означало, что мне придется думать самой. Или я могла просто поговорить с девушкой и предложить свою помощь.

Мы вернулись в свою комнату и стали готовиться к тренировкам, но когда настало время идти, оказалось, что дверь заперта.

– Не понял, – Глеб удивленно посмотрел на нас и снова подергал ручку. – Это так и должно быть, чтобы дверь не открывалась?

Предположив, что парень шутит, я тоже подошла к двери и толкнула ее. Результат оказался идентичным.

– Видимо, они снова не собираются проводить занятия, а нас заперли, чтобы мы больше не натворили бед, как вчера, – предположила Агния, обиженно надув губы.

Я вернулась на свою кровать и легла.

– Тогда мы можем еще поспать, думаю, сегодня выспались не многие.

– Пфф, – фыркнула Прасковья, явно что-то замышляя. – Лично я здесь оставаться не намерена.

Вот так всегда. Мы стараемся вести себя иначе, только бы забыть о комплексах. И Праша действовала сейчас именно этим методом, пытаясь привлечь внимания к своей персоне.

– Да? И что же ты предлагаешь? Через стены никто из нас ходить не умеет, – усмехнулся Глеб, скрещивая руки на груди и пропуская девушку к двери.

Я даже приподнялась на локтях, желая увидеть новый фокус.

– Смотри, – усмехнулась девушка и приложила руку к замочной скважине. По металлу расползся иней, красиво поблескивая в свете лампы, а затем девушка резко ударила по замку рукой. Тот рассыпался, а дверь открылась.

– Вау, – выдохнул потрясенный Саша.

Я поднялась с кровати, чувствуя приближающуюся беду.

– И что мы там будем делать? – я кивком головы указала на дверь.

– Можем попытаться бежать, – сладко улыбнувшись, предложила Агния и приоткрыла дверь.

– Если нас поймают – накажут. Жестоко накажут, – предостерегающе сказал Александр и опустил свою руку Агнии на плечо, чтобы та не предприняла ничего запретного.