Владимир Прасолов - По следу «Аненербе». Вангол-3

– Сколько у меня есть времени для принятия решения?

– Времени у вас нет, через два с небольшим часа самолет на Берлин, эти два часа займет дорога. Или вы летите в Берлин нашим человеком, или… вы не летите никуда.

– Не подумайте, что я трус и боюсь смерти. Нет. Считайте, что вы убедили меня в целесообразности работы на вас. Я, наверное, должен дать вам какую-то расписку, которой вы будете меня в дальнейшем шантажировать?

– Мы не будем брать с вас расписку, вы слишком ценны для будущей Германии, и вами нельзя рисковать.

– У меня есть одно условие.

– Какое?

– Мой водитель должен остаться живым. Я не знаю, как вы это сделаете, но я не хочу быть причиной смерти этого человека.

Один из офицеров, улыбнувшись, кивнул в знак согласия.

– Если вы хотите, чтобы он остался жив, вычеркните из своей памяти то, как вы здесь оказались, и никогда не вспоминайте при нем об этом. А водитель уже пришел в себя, он уверен, что его «хватил удар», когда он резко наклонился к колесу. Ему оказана медицинская помощь, и он готов сесть за руль вашего автомобиля.

– Даже так? – удивленно переспросил Штольц.

– Именно так, господин штурмбаннфюрер. После возвращения из Берлина переведите его на более спокойную службу. Ольга проводит вас до самолета и вернется в ваш дом в Тильзите, если вы не против. Она будет вашим связным с нами. Ее отсутствие – поездка к родственникам – несколько затянулась в связи с их болезнью и необходимостью ухода за ними. Так что летите спокойно, нам важна любая информация по программам общества «Аненербе».

– Еще один вопрос, позволите?

– Да, конечно.

– Как вы узнали, что я еду сегодня в Кёнигсберг и через два часа лечу в Берлин?

– С некоторых пор, господин штурмбаннфюрер, мы знаем о вас практически все, например то, что в вашем потайном кармане лежит пистолет системы «Вальтер»… – ответил ему с улыбкой один из офицеров.

Пауль машинально потянулся рукой к потайному карману и спросил:

– Потребуете сдать?

– Нет, вы же приняли решение, теперь мы в одной команде. И вот еще что. Можете сами выбрать себе псевдоним, так принято в разведке.

Штольц на мгновение задумался.

– Вальтер.

– Хорошо. Почему, если не секрет?

– Очень надежное оружие, никогда не дает осечек.

– Надеюсь, это будет отличительной чертой вашей работы, вам тоже нельзя допускать осечек, Вальтер.

Вангол проводил удалявшийся автомобиль взглядом. В нем с офицером СС уезжала его Ольга. Таков был их выбор, другого пути у них не было.

– Товарищ полковник, разрешите доложить о возвращении в строй по излечению…

– Проходи, проходи, капитан, рад видеть тебя в полном здравии. – Полковник Красков встал и, шагнув навстречу Макушеву, крепко пожал его широкую ладонь. – Вот что, присаживайся. Мной принято решение, что на период восстановления здоровья от оперативных заданий в тылу врага я тебя освобождаю…

– За что, товарищ полковник? – Макушев встал.

– Не за что, а почему. Больно ты приметный, во всем вермахте солдата такого роста и комплекции, поди, и не найдешь. Так что только в обеспечение операций, да к тому же с немецким у тебя как?.. Никак. Вот.

Лицо Макушева от волнения пошло пятнами.

– Да садись ты, а то с тобой разговаривать трудно, шею свернуть можно, – рассмеялся Красков. – Капитан, ты остаешься в составе группы, тебя никто не списал, Вангол за тебя горой встал, только сейчас, эту неделю, поработай в снабжении. Некому, да так оно и лучше, надежней будет.

– Не понял, товарищ полковник.

– Вот список снаряжения, его составил по поручению Вангола один опытный скалолаз. Нужно все это раздобыть и подготовить. Ваша группа вернется предположительно через неделю. К этому сроку нужно все это уже иметь. Я тут набросал – где и что можно достать, а остальное уж ты сам. Документы на геологическую экспедицию уже подготовлены, ты в ее составе. Вопросы есть?

– Никак нет.

– Выполняй, капитан.

– Есть.

Макушев шел по улице Москвы и думал. Сегодня он прибыл на службу и никого из своих не застал.

Оказывается, вот оно как! Обманули, «умолчали»! Группа уходит на боевое задание в немецкий тыл, а его отправили в отпуск по выздоровлению на три недели. Ведь даже словом никто не обмолвился! Конспираторы! Друзья называется!.. Как они там без него?.. Ладно, вернутся, поговорим. Он остановился и присел на скамейку в сквере. Что там в этом списке? Он вытащил пакет и вскрыл его. Список альпинистского снаряжения включал в себя почти тридцать наименований: веревки, крюки и разные другие предметы, названия которых ни о чем Степану не говорили. Где же это искать? Напротив некоторых наименований стояли пометки, это Красков подсказывал, куда обратиться. Вот с этого и начнем. Внимательно прочитал список еще раз. Одежда, обувь, судя по размерам, и на него тоже. Уже лучше. Мудреные названия: ледоруб, ну это ясно, а вот кошки, вкладыши, зажимы! Репшнуры какие-то. Да, тут не просто… вот попробуй разберись-ка тут… Значит, не зря Вангол ему это дело поручил. Не зря. Удовлетворенный этой мыслью, Степан закурил папиросу и, сложив лист, сунул его в карман. Он все добудет. Если надо, всю Москву перевернет, а добудет… Только надо сначала этого скалолаза порасспросить…

За неделю он действительно все нашел и приказ выполнил, но группа вернулась только через две недели. Не все оказалось так гладко, как хотелось. Война, будь она…

Уже перед линией фронта группа, сравнительно легко прошедшая по тылам почти тысячу километров, неожиданно понесла потери. Ранним туманным утром с тыла у самых немецких позиций на противопехотной мине подорвался Владимир Осокин. Он шел ведущим. Наступив на мину, замер, поднял руку и, оглянувшись, хотел крикнуть: «Мина!» – но не успел. Его поняли и так. Попадали на землю, никого не зацепило.

Владимиру разрывом оторвало ступню и изрешетило осколками. Не приходя в сознание, он умер на руках у Вангола. Взрыв привлек внимание. Немцы пустили осветительные ракеты и ударили из крупнокалиберных пулеметов. Вангол и Арефьев, унося Осокина, залегли в перелеске. Немцы, вероятно, решили их взять живьем. Пулеметы умолкли. Несколько подразделений шли цепью, широкой дугой обходя их с флангов. Пришлось, наспех замаскировав тело погибшего, уходить назад, глубже в тыл, несколько дней путать следы, отрываясь от погони. Потом тихо вернулись, похоронили парня. Арефьев очень переживал гибель товарища. Они успели сдружиться. Вангол понимал, что эта смерть была случайной, но все равно корил себя за то, что не смог предвидеть роковую случайность. Он просто на время отвлекся, шел и думал об Ольге, а должен был, как это всегда было в бою, ощетиниться всеми чувствами, чтобы видеть и слышать, чувствовать надвигающуюся опасность тогда, когда она еще только возникла, когда ее еще можно остановить, нейтрализовать или уклониться от встречи с ней. Духи тайги наделили его этими качествами. Он мог. Он этого не сделал ненароком, нечаянно. Он просил за это прощения у погибшего Владимира Осокина. Отметив место захоронения на карте и в своей памяти, они пошли через линию фронта. Июньская ночь была на редкость темной. Они залегли перед самыми немецкими окопами, чтобы собраться с силами перед последним броском. Лежали на спине и смотрели в небо. Оно, затянутое низкими облаками, не пропускало лунного света и подсвечивалось снизу осветительными ракетами немцев, создавая фантастический эффект перевернутого мира. В нем вдруг вспыхивали и устремлялись вниз, мерцая и медленно падая, горящие ярким огнем фонари. Было около четырех утра. Вангол кивнул Арефьеву: «Пошли!» Бесшумно скользя по невысокой траве, они ползли, изредка замирая по сигналу Вангола. Вот и траншея немцев, рядом блиндаж и часовой, застывший у пулемета. Он не спал, внимательно смотрел в сторону наших позиций. Вангол хорошо видел этого немца. Зачем он сюда пришел? Молодой, еще не женатый, на руке не было обручального кольца. Зачем? Земли ему русской захотелось? Ну что ж, будет тебе земля… Вангол резко метнул нож, и часовой беззвучно сполз на дно траншеи, так и не осознав, что с ним произошло. Они перемахнули бруствер и оказались в траншее.