Егор Чекрыгин - Странный приятель

Увы, но быть изворотливым у Ренки получалось не очень хорошо. Нет, он старался, скрывая свою брезгливость при общении с вымогателями-интендантами, и тщательно выполнял все указания Доода по части снабжения своего отряда продовольствием. Но вся эта «подпольная» жизнь в основном строилась на принципах доверия, а Ренки с его происхождением и взглядами на жизнь все равно оставался белой вороной среди остальных солдат.

Нет, в принципе к нему относились с симпатией, подчас даже с уважением и иногда с этаким снисходительным добродушием — однополчане видели его старания и ценили его честность. А во время полевых выходов солдаты подчинялись ему как настоящему капралу, ибо, по словам Доода, он все делал правильно. Но вот стать для них своим, добившись полного доверия, Ренки так и не смог.

— Капрал Дарээка явился по вашему приказанию! — лихо отрапортовал Ренки, ударив себя рукой в грудь и щелкнув каблуками.

— Проходи, садись, — указал ему лейтенант Бид на место у входа в свою палатку. — Ну как у тебя дела? Доод говорит, что ты стараешься?

— Стараюсь, — подтвердил Ренки.

— Ну старайся… — рассеянно кивнул лейтенант, думая явно о чем-то другом. — Значит, так. Для тебя будет новое задание. Пойдешь в разведку с командой Йоовика. Понятное дело, он главный. Честно говоря, там даже простые солдаты будут главнее тебя, потому как знают, что делать, а ты нет. Хватит мозгов это понять? Вот и отлично. Доод мне сказал, что ты стрелять мастак и со шпагой ловок. Вообще-то разведка не стреляет и не дерется. Ее главное оружие — глаза да уши. Но на сей раз эти твои умения нам понадобятся. Доод сказал, что тебе можно верить и ты все правильно понимать начал. Так вот. На сей раз мы будем стараться не столько для армии, сколько для себя — нужна добыча. Это я тебе на тот случай говорю, чтобы ты знал, что Йоовик действует с моего разрешения и полного одобрения. Все понял? Тогда иди вооружайся… И кстати, можешь своего приятеля Готора прихватить, Доод говорит, он стреляет получше тебя.

Ренки уже был опытным солдатом (ну или считал себя таковым), поэтому почти не удивился, что долгожданная схватка с врагом началась с длительного перехода.

Хотя армия Кредона и гналась за тооредаанцами по пятам, однако обе стороны предпочитали сохранять дистанцию в один-два хороших конных дневных перехода. Так можно было быть уверенным, что, если одна из армий вдруг решится дать другой сражение и предпримет внезапный марш-бросок, атакуемая сторона не будет застигнута врасплох. И успеет не только вовремя обнаружить врага, но и подготовиться к бою.

И конечно, это пространство между армиями отнюдь не пустовало. Тут шныряли десятки кавалерийских разъездов, выглядывающих врага. Ходили патрули, ловящие дезертиров, отставших, мародеров или потенциальных перебежчиков. На возвышенностях сидели дозорные от обеих армий, пялясь день-деньской в горизонт в ожидании появления вражеских колонн. Сновали интендантские команды, собирая забытые вещи, ремонтируя сломавшиеся по дороге телеги или воюя друг с дружкой за пучки травы, которые в этих засушливых местах ценились весьма высоко как корм для тягловых животных. А иной раз мелькал маркитантский караван, решивший подзаработать на той стороне. На это соответствующие службы обеих армий старательно закрывали глаза, будучи уверены, что контролируют процесс и данный торгаш шпионит исключительно на их стороне.

В общем, не слишком-то заметно, но жизнь кипела. И отряду Йоовика предстояло переплыть этот «кипяток», по возможности не попавшись на глаза ни чужакам, ни своим. Береженого и боги берегут.

То расстояние, что лошадь может проскакать за день, пехотинец едва преодолеет за два. А если еще и заложить приличную дугу и выбирать дорогу так, чтобы твое передвижение было по возможности наиболее скрытным, то и за все четыре. И все четыре дня туда, четыре обратно и дня три-четыре там надо что-то есть и пить, и весь этот груз приходится тащить на своих плечах.

Пару раз вдали мелькали разъезды кредонских егерей. Но Йоовик избегал боя, предпочитая прятаться в пыли и камнях.

— Что толку-то… — ответил он на вопрос Ренки после первой встречи с неприятелем. — На вон, сам глянь, — сунул он ему в руки плохенькую медную подзорную трубу. — Простая солдатня. И всех ценностей — верблюды да мушкеты с пистолетами. Верблюдов в наш лагерь не приведешь, слишком много вопросов может возникнуть. А мушкеты и пистолеты… Сбыть их, конечно, можно, но не такая это большая ценность, чтобы ради них мараться… Идем дальше. — Угу, — согласился он с Ренки во второй раз. — Три офицера в отряде — это неплохо. В отличие от обычной солдатни у них в сумках наверняка и золотишко может позвякивать, и украшения всякие есть с камешками драгоценными. Да и снаряжение побогаче солдатского будет. Но ведь их отряд на четыре человека больше, чем наш. К тому же они пошустрее будут благодаря своим верблюдам, а на каждый наш выстрел у них три-четыре ответных. Сам давай подумай. Коли мы по ним с дальней дистанции пальнем, всем залпом, дай боги, одного-двух зацепим. — Они на своих верблюдах деру дадут… недалеко, только чтобы мы их не достали. А потом начнут они гнать нас, как волчью стаю, заезжая то с одного, то с другого боку и из длинноствольных своих мушкетов издали постреливая. Долго нам такого не выдержать, это я тебе точно сказать могу. А коли и найдем возможность их на близкое расстояние подманить да в упор залп дадим… свалим человек пять-шесть. Оставшиеся же в нас сначала по паре пистолетов разрядят, а дальше либо в пики, либо опять же издалека перещелкают.

— Но какой тогда вообще смысл в нашем походе? — возмутился было Ренки. — Если мы только и делаем, что прячемся?!

— В поиске хорошей добычи. — Йоовик ощерился глумливой улыбочкой, глядя на недовольное лицо молодого капрала. — А она, парень, сама редко в руки дается. За ней побегать надо. Но ты не боись. Подберемся поближе к вражескому лагерю, там и выбор будет побогаче, и кредонец пожирнее.

Как Ренки ни старался, но песок под его ногами хрустел просто оглушительно. Почему этот хруст до сих пор не всполошил весь вражеский бивуак, лично для него было загадкой. Однако факт на лицо. Противник спал, даже не подозревая, что к нему подбирается смерть в лице лично его, капрала Ренки Дарээка, и сопровождающего его капральства Йоовика.

Увы, ночь только начиналась, а капралу Дарээка уже опять дали понять, как многому ему еще предстоит научиться, чтобы сравняться в мастерстве с остальными солдатами роты Бида. Вот только он сам не был уверен, что хочет этому учиться.

Определенно вид боевых действий, которому отдавал предпочтение этот офицер из простолюдинов, был лишен каких-либо признаков благородства, что бы не твердил там Готор, которого почему-то не коробила необходимость подкрадываться в ночи к спящему врагу, чтобы напасть на него, полусонного, безоружного и растерянного.