Антон Демченко - Небесный бродяга

Но увидев такую же довольно-расслабленную физиономию Ветрова, непринужденно завтракающего за круглым столиком, накрытым накрахмаленной скатертью, я на миг замер, и вчерашнее смущение снова обожгло мои уши.

– Доброе утро, Кирилл, – как ни в чем не бывало кивнул мне Святослав Георгиевич и указал на стул. – Присаживайся. Завтрак?

– Мм… не откажусь, – справившись с собой, ответил я, устраиваясь напротив наставника.

– Франческа!

Рядом с нами нарисовалась смутно знакомая барышня, которой Ветров принялся что-то быстро говорить по-итальянски. Выслушав его, девушка улыбнулась и, кивнув, исчезла за высокой барной стойкой в углу зала. Вспомнил! Это же с ней Святослав Георгиевич вчера уходил наверх.

– Как спалось? – поинтересовался Ветров. Вежливый…

– Мм… мало, – буркнул я, и мой собеседник усмехнулся. Я внимательно посмотрел на него и все-таки спросил: – Зачем?

– Зачем? – переспросил Святослав Георгиевич и, пригубив кофе, стер с лица ухмылку. – Мне не нужны неприятности на «Фениксе», Кирилл.

– Не понял, – честно признался я, и Ветров, отставив чашку в сторону, побарабанил пальцами по столешнице.

– Хм… что ж, давай поразмышляем над ситуацией.

Но в этот момент рядом вновь появилась Франческа, и Ветров замолчал, дожидаясь, пока она поставит передо мной приборы и тарелку с омлетом. Однако… подача завтрака входит в набор услуг? Положительно, мне все больше нравится это место.

Дождавшись, пока Франческа, подарив нам по улыбке, ускользнет обратно за барную стойку, Ветров заговорил снова:

– Итак, что мы имеем? «Кит» находится в рейсе больше трех месяцев, а на его борту служат взрослеющий мальчишка и красивая… ты же не будешь отрицать красоту Хельги, Кирилл? Правильно. И красивая, более того, хорошо знакомая этому мальчишке девушка. При этом означенный юнец, несмотря на свое взросление, невинен аки младенец и банально стесняется снимать напряжение в портовых бардаках, как это делает команда «Феникса».

– Я не…

– Да-да, ты был занят учебой. Тем не менее эта твоя занятость никак не мешала тебе слушать все байки и рассказы матросов об их похождениях. Или я не прав?

– И что? – Я нахмурился. Мне совсем не понравилось то, к чему вел свой монолог наставник.

– Влюбленность, Кирилл. Я не желаю, чтобы Хельга стала предметом твоего интереса. Объяснять почему, надеюсь, не надо?

– Влюб… Я? В Хельгу?! – Кое-как проглотив кусок обжигающе-горячего омлета, возопил я. – Да мы с ней дня не можем провести рядом, чтоб не собачиться!

– Ну, во-первых, за два дня нашего путешествия на «Резвом» я не заметил, чтобы вы ссорились. Да и ваша вчерашняя гонка по дирижаблю с последовавшей за ней борьбой в партере мало напоминала ссору, не находишь? – усмехнулся Ветров, но тут же посерьезнел. – А во-вторых, Кирилл, природе плевать на ваши пикировки. Хельга – единственная женщина на корабле, а ты вошел в тот возраст, когда влюбленность просто неизбежна. Просчитать дальнейшие варианты сможет даже последний идиот. – Ветров замолчал и, налив в стоящую передо мной чашку кофе из высокого кофейника, принялся раскуривать трубку. Выпустив облачко ароматного дыма, он прищурился и усмехнулся: – Скажи спасибо, что я решил купировать возможную проблему именно так, а не рекомендовал нашему эскулапу прописать тебе утишитель.

– Утешитель? – не понял я.

– Ути́шитель, – поправил меня Ветров и пояснил: – Так на флоте прозвали средство из военного медицинского набора. Видишь ли, матросы военных дирижаблей не имеют возможности шляться по бардакам на каждой стоянке, вот им и сбивают настрой специальной микстурой… снижая таким образом ненужную агрессивность. А по возвращении в родной порт бедолагам приходится проходить курс реабилитации, если, конечно, они не желают остаться бессильными на всю жизнь. Месяц диеты, ежедневные уколы в течение недели… Мое решение было гуманней, не находишь?

– Спасибо, – тихо проговорил я. Перспектива уколов и диет совсем не пришлась мне по вкусу, так что наставника я поблагодарил от всей души.

– То-то… юнец, – фыркнул Ветров и, заметив, что я расправился со своим завтраком, вновь кликнул Франческу.

Девушка оказалась рядом чуть ли не в ту же секунду. Звякнули о пустое блюдце четыре гривны, а спустя секунду туда же упала еще одна. Понять, что последняя монета предназначалась персонально Франческе, было несложно даже с моим знанием итальянского. Барышня сверкнула белозубой улыбкой, что-то прощебетала и, наградив Святослава Георгиевича поцелуем в щеку, вновь убежала за стойку. Ветров поднялся из-за стола.

– Идем, Кирилл, уже девятый час. А у нас в полдень встреча с получателем груза. Да и Хельга скоро завтрак потребует.

– Она все равно раньше десяти не встанет, – проворчал я, однако поднялся из-за стола. Но тут мне в голову пришла одна мысль… – Подождите, Святослав Георгиевич, я только в номер поднимусь на минуту.

– Что-то забыл? – приподняв бровь, поинтересовался Ветров.

– Э-э-э… деньги оставить, – чуть замявшись, проговорил я и уже собрался взлететь вверх по лестнице, но наставник меня остановил.

– Угомонись, Кирилл. Я только что все оплатил.

– А-а… но я же…

– Это была моя идея и мой подарок тебе на день рождения. Так что не беспокойся, – правильно понял мои сомнения Ветров. – Идем. Только не забудь забрать в гардеробе свой чемодан.

Святослав Георгиевич вышел на улицу, а мне пришлось задержаться в холле, пока гардеробщик ходил за оставленным у него на хранение изделием старого знакомца Ветрова.

– Kie tiu maljunulo?

Я обернулся на голос и увидел появившегося в холле мужчину в темно-зеленой форме и такой же фуражке с разлапистым «крабом» и черным околышем, на котором золотыми буквами сияло название корабля. Высокий, подтянутый, с военной выправкой и лязгающим произношением, офицер. Точно не итальянец.

– Pardonu, mi ne parolas esperante [9] Извините, я не говорю на эсперанто. . – Я проявил все недавно обретенные познания эсперанто.

– Я спрашиваю, где этот старик! – А вот немецкий в устах незнакомца прозвучал весьма органично.

Но ответить я не успел, поскольку в этот момент гардеробщик вышел из своей комнаты и протянул мне чемодан.

– Prego, signore [10] Пожалуйста, синьор (ит.) . .

– Grazie. Ciao [11] Спасибо. Чао ( ит. ). . – Я поблагодарил гардеробщика и поспешил на улицу, не желая слушать ругань немца, явно недовольного задержкой и теперь довольно эмоционально излагающего свои претензии. Даже на родной язык в запале перешел… хм, какие знакомые обороты, однако.

Впрочем, я довольно быстро выкинул из головы мысли о брызгающем слюной немце и переключился на более насущные дела. Например, следовало обдумать, что говорить Хельге по поводу нашего отсутствия, если она его, конечно, заметила…