Алексей Доронин - Сорок дней спустя [litres]

Симпатичная. Объективно, не только по его стандартам. Раз это видно даже сейчас, раньше она явно была из тех, кто выделяется в толпе и заставляет мужчин оборачиваться. Уж у кого, а у Караваева глаз наметанный. Ее не портили ни обветренная кожа, ни свежие кровоподтеки и царапины на лице, ни темные круги под глазами – все вместе это напоминало своеобразный готический макияж. Антон подумал о том, как она будет выглядеть без этих тряпок, в которые, как и во все наверху, намертво въедалась пропитавшая снег сажа.

– Откуда ж ты взялась? – задал он первый вопрос, обретя дар речи. Еле сдержался и не добавил «чудо».

Она молчала, будто не слышала вопроса.

– А… Ты, наверно, не разговариваешь с незнакомцами. Ладно, меня зовут Антон. Вот теперь, когда я для тебя больше не чужой, мы можем поговорить?

Она ничего не сказала, но по лицу и глазам он понял, что услышан.

– Где-то я тебя видел, – продолжал Антон. – Не припоминаешь? Может, на какой-нибудь дискотеке? Или, чем черт не шутит, по телевизору? Ты мне кого-то напоминаешь.

На секунду ему показалось, что губы девушки тронула усмешка.

– Это вряд ли, – чуть слышно проговорила она.

Один из товарищей Антона раньше работал спасателем. Из тех, что выезжают освобождать детей, застрявших между прутьями кроватки, и спасать самоубийц, висящих на руках под балконом. Он рассказывал, что человека из состояния шока выводят, втягивая в такую ни к чему не обязывающую беседу. Можно еще матом обложить, но в этой ситуации такой вариант не подходил.

– Как тебя зовут?

– Настя.

Антону показалось, что приятнее этого голоса он не слышал. В прежней жизни он укладывал женщин штабелями, да и в убежище, где наблюдалась демографическая диспропорция не в пользу слабого пола, у него были три подружки. В любовь с первого взгляда он не верил, но было в девушке что-то такое, что заставляло взглянуть во второй. И в третий. Напрасно он встретился с ней глазами. Антон просто хотел проверить, как она, и вот пропал. Возможно, на всю жизнь.

Они шли мимо гаражей обратно к дому, где ждал Мельниченко. Караваеву не пришлось тащить ее за собой: девушка семенила за ним следом, не отставая ни на шаг. Лучший признак того, что, несмотря на шок, с головой у нее все в порядке: собаки могут еще крутиться поблизости.

– Так откуда ты, если не секрет, будешь? – повторил он.

– Из метро, – неожиданно ответила то ли девочка, то ли виденье.

– А раньше?

– Нет никакого раньше.

– Прости. – Он вздохнул. – Мог бы догадаться. Мы все через это прошли. Но ты больше не будешь одна, поверь мне.

К их приходу Борис уже уложил добычу на санки. Когда он увидел, что товарищ возвращается не один, у него чуть челюсть не отвисла.

Увы, больше они из найденыша слова не вытянули. Может, Настю смущал Мельниченко, улыбающийся и ощупывающий ее фигуру сальным взглядом. Вопросы «Как ты выжила?», «Чем питалась?» остались без ответа. Только на «Хочешь есть?» последовал быстрый кивок.

Пятью минутами больше, пятью меньше – теперь это роли не играло. За такую груду мяса им многое спишут. Можно зайти в подъезд и передохнуть – у девушки непонятно в чем душа держалась, того и гляди в снег упадет. Сколько же она просидела в той будке? Когда они присели на диван одной из квартир первого этажа, Карабас открыл банку тушенки, выложил еду в миску и с помощью карманной горелки на сухом спирту разогрел. Налил в кружку кофе из термоса, плеснул туда коньяку из фляжки. Протянул кушанье и напиток девушке. Та приняла угощение, неожиданно достала из кармана ложку и начала чинно поглощать пищу. Оба приятеля не сдержали усмешек.

Валенки на ногах – это правильно, а вот китайская куртка никуда не годится, и Караваев решил подобрать ей что-нибудь потеплее. Пока она ела, он отыскал в одной из квартир допотопный овчинный тулуп, похоже помнивший еще коллективизацию. Непрактично, но тепло. В идеале бы, конечно, что-то похожее на доху, но где сейчас такую найдешь…

Кто она такая? Откуда взялась на его голову? До ближайшей станции метро – «Доватора», отделку которой закончили незадолго до апокалипсиса, – километров пятнадцать. Две недели назад туда заглядывали разведчики и, насколько знал Караваев, никого не обнаружили.

Слабо верилось, что она могла выжить в одиночку. Даже когда не трещали эти жуткие морозы, протянуть больше пары суток на улицах одному было нереально, тем более девчонке.

– Может, от «рыбаков»? – предположил Мельниченко, продолжая плотоядно разглядывать новую знакомую.

– Леший знает, – пожал плечами Караваев, поймав себя на том, что ему хочется заехать ему в дыню. – Вряд ли. Они бы своего не упустили. Тем более такую. – Последнюю фразу он произнес потише.

В этот момент чей-то голос вмешался в их разговор. Проснулась рация – знак того, что их исчезновение кому-то показалось чрезвычайным обстоятельством. Магнитная буря над городом, похоже, шла на убыль.

– «Одуванчик», такого-растакого, вы там сдохли, что ли?

Всю дорогу до наблюдательного пункта одна мысль жужжала у Антона в голове, как пойманный в кулак шершень. Он понятия не имел, что делать с этой девкой. Дозорным убежища случалось встречать людей во время патрулирования, но еще никого они не брали с собой.

«Ладно, приведем, а там видно будет, – решил Караваев. – Поди, не прогонят».

Запрет на пропуск посторонних и строжайшая тайна местонахождения имели смысл, когда вокруг бродили толпы людей. Теперь людей нет. А от одной голодной сиротки убежище не обеднеет.

Люди в Академгородке были, несколько тысяч, – но все они покинули построенные еще при Хруще щелястые панели и перебрались в частный сектор. Меньшая часть никуда из города не уходила, другие успели побывать в лагерях беженцев и деревнях и вернулись назад, поняв, что там их никто не ждет, а шансов выжить еще меньше.

Ближе всего к убежищу селились те, кого обитатели последнего называли «рыбаками». Люди из бункера не встречались с ними, установив только односторонний визуальный контакт. В хорошую погоду, то есть когда с неба не падает пепел, с наблюдательного пункта можно разглядеть, как у новой береговой линии мелькают огоньки. Сами Хомяк с Карабасом «рыбаков» не видели, но парни за три смены до них рассказывали, что заметили, как пятеро мужиков, закутанных по самые глаза, точно чукчи, тащат сани с чем-то тяжелым, на манер оленьей упряжки.

Судя по тому, что «рыбаки» обжили несколько домов, их было немало – человек пятьдесят.

Дня четыре назад оттуда доносились один за другим ружейные выстрелы, потом долго и упорно строчили два автомата под аккомпанемент сухого треска винтовок. Огоньки после того случая не исчезли; напрашивался вывод, что «рыбаки» атаку неизвестных отбили. Хотя не исключено и обратное: что хозяева зданий после боя поменялись.