Алексей Доронин - Сорок дней спустя [litres]

Удача улыбнулась через пять минут, после того как они пропустили мимо два старых «жигуленка», реликтовый «форд» и мотоцикл с коляской.

Они ждали на отрезке дороги, который изгибался петлей, заставляя снижать скорость. Рядом с УАЗом защитного цвета на обочине расположились трое в камуфляже, издали неотличимом от общевойскового, освещенные лучом закрепленного на капоте прожектора. Тот, что стоял впереди, носил оранжевый берет вроде эмчеэсовского, а на поясе – кобуру. Двое других были вооружены легко узнаваемыми «семьдесят четвертыми» – у одного автомат висел на ремне за спиной, другой держал «калаш» в руках, вниз стволом.

Когда из-за поворота показались огоньки фар, стоящий впереди властно взмахнул рукой с фонарем. КамАз остановился, не доезжая десяти метров до поста. Решительной походкой «оранжевый берет» и один из автоматчиков подошли к нему. В кабине сидел молодой пацан в кепке, похожий на классического пэтэушника.

«Щегол», – сразу понял Владимир. Все, что произошло дальше, было чистой импровизацией.

– Старший прапорщик Богданов, войска ГО. – Владимир сунул ошалевшему шоферу под нос красную корочку своего военного билета, не давая прочесть. – Транспорт реквизируется для проведения эвакуации.

Кобура и форма из магазина спорттоваров были красноречивее документа, не говоря об автоматах. Корочки превращали банальный грабеж в законную реквизицию.

Все прошло как по маслу. Водитель слабо ерепенился, но до тех пор, пока Богданов не напомнил об ответственности за неподчинение органам власти при военном положении. После этого шофер выпрыгнул из кабины и поспешно отошел от машины, будто она горела.

– Хоть расписку выдайте, – попросил он, заикаясь и косясь на оружие. – Хозяин шкуру спустит.

Вид у него был пришибленный. Еще бы, не каждый день узнаешь про ядерную войну. Матерясь про себя из-за задержки («Проще было дать тебе прикладом по мозгам»), Богданов с серьезным видом накарябал на листке бумаги текст «документа», поставил подпись, дату. Надо было отыгрывать шоу до конца.

– Компенсацию получать в комендатуре района. После отмены. Теперь что касается тебя лично. Отношение к воинской службе?

Парень на мгновение замялся, как любой штатский, слыша этот вопрос. Наверно, так и подмывало ответить: «Отрицательное».

– Освобожден я, – проговорил он наконец.

– Не понял?

– Группа Д. Сердце.

– Во народ. – Богданов переглянулся с автоматчиком. – Эту дуру, значит, водить можно, а служить ни-ни. Шуруй отсюда, у нас пока план по мобилизации закрыт. Борис, в кабину.

Его товарищ, который на самом деле отслужил срочную пять лет назад, быстро занял место водителя грузовика. Оставив шофера в прострации на опушке леса, они тронулись в путь. В километре от места экспроприации Владимир переместился из неудобного УАЗа в свой «патруль», на заднее сиденье.

– Я в ауте, – обернулся сидящий за рулем Дэн (его собственное авто железным хламом стояло в гараже Гнезда). – Ариец… командир, ты во ВГИК не пробовал поступать?

– Была мыслишка. – Владимир водил карандашом по карте района. – Да подумал, по конкурсу не пройду. Поехали, че рты разинули? Смелость города берет.

Грузовик шел порожняком, и им не пришлось выкидывать на дорогу ненужный груз (конечно, лучше бы он был нужным). Кузов оказался грязным, там возили то ли асбест, то ли строительную смесь, но цель группы стерильности не требовала.

Больше они решили «реквизиций» не проводить – был риск нарваться не на лоха, который мог навести на подозрительных «гэошников» настоящих военных. Одного грузовика худо-бедно хватит.

Через двадцать минут на таком же безлюдном участке дороги судьба послала им навстречу ЗИЛ-наливник [18] Наливник ( арм. сленг ) – бензовоз, топливозаправщик. . Прижать его к обочине было плевым делом. Водитель ЗИЛа оказался старше и опытнее, и маскарад его не убедил. Как назло, он был не наемной рабсилой, а сам себе хозяином. Ошибка мужика была в том, что он не оценил всю сложность ситуации. Пришлось действовать грубо: дать ему по сопатке, связать и бросить на опушке. Жить захочет – развяжется.

Бензовоз был полон дизельного топлива – огромная удача, ведь и генератор, и треть их автомобилей потребляли именно солярку.

– Сколько у нас на кармане? – спросил Владимир казначея, когда автопоезд снова тронулся в путь. Заправщик с верным камрадом отправился в Гнездо.

– Триста двадцать с копейками, – ответил тот. Естественно, речь шла о тысячах.

– Неслабо. – Богданов отметил, что многие захватили с собой свободную наличность.

Значит, восприняли всерьез его прогноз. Это поможет решить часть вопросов без стрельбы и мордобоя: многие люди еще верили в деньги, слишком сильна инерция мышления. Везде, где возможно, они постараются обойтись без насилия.

Но спокойно доехать до города им не дали.

– Впереди дорожные работы, – зашипела рация минут через пять, – обе полосы раздраконили, дорогу техникой перегородили. Народу вокруг до хрена.

Голос Макса, который теперь ехал первым, был, как всегда, спокоен, но Богданов знал, что по пустякам тот не стал бы его тревожить. Ситуация заставляла нервничать самого Владимира. Единственная нормальная дорога, по которой они могли добраться до цели, перегорожена. Объезд займет часа три, и еще неизвестно, кто встретится на окольном пути.

Когда они проезжали тут в прошлый раз, работы только начинались, но рабочих согнали сюда видимо-невидимо – похоже, сроки поджимали. Чего теперь ожидать от толпы гастарбайтеров и русских маргиналов, он не знал.

– Стоим, – распорядился Богданов. – Пойдем на переговоры. Макс, Дэн, Артем, без вас никак.

Он проверил свой «стечкин»: на этот раз перед ними были не безобидные шоферы. В кармане разгрузки лежал еще один пистолет – не для стрельбы по-македонски, а для обмена или уплаты пошлины. Его спутники тоже вооружились. Остальные прикрывали. Автоматы и «тигр», который издали не отличишь от «калашникова», сознательно держались на виду.

Случайно или нет, тяжелый асфальтоукладчик, два катка и прицеп-цистерна – видимо, с битумом – встали так, что перегородили дорогу, оставив два узких просвета. Проехать легковушка могла, но с риском поцарапать борта.

На разделительной полосе горел костер в железной бочке. Еще один огонек, поменьше, в котором угадывался мангал, мерцал рядом с вагончиками-бытовками. Между ними сновало множество фигур. Доносились гогот, разноязыкая речь и мат. Запах гудрона мешался с аппетитным ароматом жарящегося мяса.

Когда четверо выживальщиков преодолели половину расстояния до «заслона», какой-то шайтан в оранжевом жилете вскочил с бордюра и замахал руками, тараторя по-своему. От его воплей поднялись еще шестеро; у троих Богданов заметил ружья. «Пираты Карибского моря, ёпрст», – подумал он, глядя на пеструю бандану. С ума сойти: полдня не прошло, а уже так оборзели. Мясо понятно откуда – тут стада гоняют. А ружья? У деревенских подрезали?