Андрей Мансуров - Разрешенная фантастика – 1

– Да продлятся дни Султана Абдурахмана ибн Рахима семьдесят второго во веки веков! Да хранит Аллах милостивый и милосердный его род на радость подданным и на страх врагам! Да пребудет милость всевышнего в его Доме, и со всеми его начинаниями! – само традиционное Приветствие необходимо было знать наизусть, и произносить громко, уверенно, и не запинаясь.

От этого зависело, отнесутся к просителю серьёзно, или… Велят прийти через две недели!

Поэтому Проситель, который не мог сам запомнить, или по каким-либо причинам красиво и внятно изложить, за отдельную плату мог нанять профессионального Просителя. (Тоже, кстати, непыльная должность, и тоже обычно фамильно наследуемая!) Большинство тех, кто имел деньги, предпочитали так и поступать – для демонстрации серьёзности своих намерений.

Пока Подавальщик подавал Бумагу Писарю, Младший Письмоводитель грозно хмурился, и выслушивал то, что полагалось сказать на словах. По большей части такие послания дублировали текст письма, и сопровождались нижайшими просьбами снизойти… посодействовать… ну и так далее – словом, пропихнуть Бумагу дальше по инстанциям.

Если посетитель демонстрировал кошелёк необходимого объёма, его приглашали приблизиться и сделать «добровольный взнос» на строительство дорог, расширение посевных площадей, благоустройство улиц… Или ещё на что-то, в соответствии с очередной кампанией, проводимой Диваном. (То есть – одноимённым комитетом, где заседали, решая дела Султаната, Вазиры )

Пересчитав (обязательное условие!) деньги, Писарь соответствующим (Или – несоответствующим!) образом кивал, и уважаемый Господин Младший Письмоводитель соблаговолял лично расписаться и поставить на накапанном из специальной цветной свечи воске оттиск печати Личного перстня – на поднесённой бумаге. Или предлагал (Что случалось редко. Такса Младшего Письмоводителя была стандартной и практически всем известной!) зайти через месяц подать Прошение повторно… (Уже – с нужной суммой!)

После чего проситель мог смело идти дальше по Инстанциям. Первая же – оттиском именной Печати и подписью подтверждала, что его податель знает Регламент Госучреждений, и достоин всяческого сочувствия и воспомоществования!..

Разумеется, прибывали и простые Гонцы, с донесениями для Дивана, Вазиров, одного из трёх Главных Вазиров, (т.е. Казначея, Главнокомандующего и Вазира Торговли) или даже Лично Его Величества. После оглашения их содержания, человек (На свою ответственность!) решал, что с такими посланиями делать дальше.

Если у Гонцов не было на Послании положенной Казённой Печати Наместника Провинции, обычно господин Младший Письмоводитель следовал заведённым в Султанате традициям.

Проще говоря, человек, после отбытия Посла с казённой же квитанцией, удостоверяющей, что тот свою часть работы честно выполнил, передавал Бумагу в… Архив!

Где она мирно пылилась, пока не была востребована, или… сгнивала. Впрочем, куда чаще её повреждали вездесущие мыши, которых в помещении Архива почему-то (!) было великое множество…

Если же Печать имелась, человек, оттиснув свой перстень, и расписавшись, не без злорадства пересылал дурацкую бумажку вышестоящим. Пусть-ка тоже потеряют время!..

Целых три часа человеку пришлось работать! Устал, конечно.

Но день выдался удачным: он получил шестьдесят золотых. Принял восемь Послов. И девять Просителей. Он не виноват, что трое из них прежде не сталкивались с Госадминистрацией, и не владели тонкостями…

Ничего, в следующий раз будут умнее!

Выдав в соответствии с процентной Ставкой шесть золотых Писарю, и по три Подавальщику и Посыльному, человек прочёл молитву, и весь его Штат, живущий, впрочем, при его Дворце, дружно сделал «Омин».

После этого человеку в составе пятёрки таких же Младших Письмоводителей пришлось часа полтора ждать, пока их поочерёдно не допустят пред ясные очи Старшего Письмоводителя.

С традиционным поклоном он передал Писарю Начальства положенную долю от честно заработанного – тридцать золотых! А Подавальщику – сегодняшние честно оплаченные по таксе Бумаги с его печатью. И, нижайше кланяясь, удалился, так и не поворачиваясь к Начальству неположенным торцом, и не сказав не слова…

А что тут скажешь-то?!

Ф-фу!.. Порядок. Чистый доход – восемнадцать золотых.

А, к примеру, породистый верблюд стоит один золотой. Стадо баранов – три. Раб – половину золотого. Правда, вот с рабынями… Смотря для чего те предназначались – за «красавицу, отбитую у кушитских пиратов» Малику пришлось выложить целых семь! И тут даже традиционно-азартный восточный торг не слишком помог – удалось скостить лишь три монеты.

Ладно, он не обеднеет. Зато уже все «коллеги» в курсе: вон, смотрят волками. Завидуют. Значит, слухи уже разошлись. Самолюбие удовлетворено. День прошёл не зря!

Теперь можно и домой отправляться – обедать.

После обеда человека посетил, «оказав ему огромную честь и доставив несказанное удовольствие» его младший брат.

Он, как обычно, просил денег.

Скотина! Опять проиграл жалование за месяц вперёд!

Человек был в ярости – уж казалось бы безмозглого бездельника и балагура устроили более чем надёжно! Сотник Столичной Стражи – чистая синекура! Никаких тяжких обязанностей, и ответственности! Знай себе получай зарплату, покрикивай на десятников, и потрахивайся по борделям столицы с тьмой шлюх из разных стран!..

Так нет – этот идиот увлёкся азартными играми!

Ну ладно бы в кости: там хоть примерно равные шансы. А то – в шиш-беш! А тут обязательно должны присутствовать ну хоть мало-мальские мозги!

Ну, о том, что у Рахматилло их нет, твердил ещё Отец, светлая ему Память!..

– Ты позоришь память и заветы нашего Отца! Тысячу раз он тебе, идиоту сопливому, говорил: «Лучше воруй, чем играй!» Что, от безделья совсем мозги жиром заплыли?!

– Тебе легко говорить! У тебя – должность обязывает воро… Э-э… Заимствовать!

А мне – где и что прикажешь воровать?! Может, ятаганы из арсенала?! И кому я их продам?!

Вот бесстыжий наглец! Нельзя такое в лицо говорить. Пусть и родному брату…

Хорошо хоть, семьёй этот придурок ещё не обзавёлся: Командному Составу разрешено жениться не раньше тридцати лет! А простым сардарам – так только после сорока, как выйдут в отставку. Да и то: если не копил жалование, и пропивал и прогуливал его, не на что и жить! Остаётся – только служить дальше!

Попузырившись для вящей острастки брата (Фиг его так вразумишь!) с часок, и потопав ногами – уже для подслушивающих слуг – человек поостыл, и денег, конечно, дал.

Слухи о неплатёжеспособности его родного брата их семейному Клану совершенно ни к чему. И порочить родовую Честь долгами – та же потеря Лица!