Роман Злотников - Землянин 1-3 том

— Что такое, дочка? Чего там со мной не так?

Разборки с «ответственными лицами» затянулись на три с половиной часа, к исходу которых вокруг стойки погранконтроля толпилось уже порядка семи контролеров и все доступное начальство — старший смены, начальник пограничного поста и старший офицер службы безопасности терминала. А с поверхности потоком шли злобные звонки от разъяренных подданных Лузитании, уставших ждать своих так внезапно воспрянувших из небытия родственников.

Короче, когда дело дошло до пункта, согласно которому любой прибывающий на Лузитанию член Дома Корт обязан был публично отказаться от клятвы верности Дому, все руководство терминала уже готово было лезть на стенки. Так что твердое заявление Ваэрли о том, что последняя присяга, которую он отдал, это присяга офицеру клана Корт, чье пребывание на планете подтверждено решением Конклава и лично его председателем, и потому озвученные офицером погранконтроля ограничения его не касаются, привело к тому, что на этот пункт просто махнули рукой. Ну, не совсем, конечно. Проверили, насколько это заявление соответствует действительности, даже связались с «Ником-сигарийцем», которого все погранцы, естественно, прекрасно помнили. Ну да с окончания той «Цепи», во время которой он столь прославился, и прошло-то всего-ничего. Но на этом дело и ограничилось. Так что можно было сказать, что план, разработка которого началась с предложения техника, выгорел. Несмотря на всю свою авантюрность…

Штурм-сержант как раз успел опрокинуть в себя порцию гути, как вдруг чья-то рука хлопнула его по плечу (Грокк едва удержался от проведения доведенного до автоматизма приема, который оканчивался сломанной конечностью), а затем знакомый голос произнес:

— Эй, Грокк, привет!

Штурм-сержант скривился и медленно развернулся.

— Послушай, Ваэрли, ты, конечно, молодец, и все мы тебе благодарны, ну и все такое, но… ты бы грабки свои не распускал, а?

— С чего бы? — удивился техник.

— А с того, что если тебе еще в учебке не вбили в голову, что такое субординация, то я могу этим заняться во время нашего перелета. Ясно?

— Вот ты о чем, — понимающе кивнул Ваэрли, — да нет, не надо. Только знаешь, что я тебе скажу? Ты, конечно, штурм-сержант, а я простой техник, но все это уже, считай, в прошлом. В настоящем мы с тобой равны — никому не нужные безработные, которым на родине ничего особенного не светит, только что заключившие свой первый контракт. А вот в будущем я собираюсь стать старшим картографом. И, насколько я помню, это офицерская должность. Или я не прав?

— Старшим картографом? — удивленно переспросил Грокк.

— Ну да, — невозмутимо кивнул Ваэрли.

— Так ты же техник.

— И что? — пожал плечами тот. — Меня с детства готовили к карьере юриста, мой инструктор по технике пилотирования считал, что у меня задатки неплохого пилота, а мой суммарный интеллектуальный индекс с запасом превосходит инженерный минимум. Так что я мог податься и в пилоты, и в адвокаты, и в инженеры. Но захотел в техники. А сейчас вот хочу в картографы.

Штурм-сержант усмехнулся:

— А, ну да, я и забыл, что ты у нас из богатеньких.

Ваэрли помрачнел:

— Грокк, заруби себе на носу — я не из богатеньких, я с «Бородатого», понял?

— Ну, если только так… — примирительно протянул штурм-сержант, у которого куда-то испарилось желание проучить бывшего техника. Нет, поучить его вполне было можно, тем более что тот сам нарывался, но вот ведь какая штука — чем дальше, тем больше этот Ваэрли штурм-сержанту нравился. Был в нем некий стержень, каковой Грокк в людях очень уважал. Тем более и голова у него варила. Вот вследствие этого он решил, что, пожалуй, готов простить ему много больше, чем кому-то другому.

— А вот скажи-ка мне, парень, какой ранг базы «Картограф» нужен для того, чтобы стать старшим картографом крейсера? — влез в их разговор Пинолли.

— Шестой. А что?

— А у тебя какой?

— Ну, третий пока. И что это меняет?

— А то, Ваэрли, что пока — и если — ты все-таки станешь старшим картографом, пройдет лет пять. Ну а до того момента, парень, изволь помнить, кто ты есть, и обращаться к штурм-сержанту с должным уважением. Или ты думаешь, что десантники бывают бывшими?

Бывший техник несколько мгновений с упрямым видом пялился на кап-сержанта, а потом внезапно улыбнулся и произнес:

— Мы — второй ударный, и теперь уже навсегда, так, кап-сержант?

Пинолли усмехнулся в ответ и кивнул:

— Так, парень.

Бывший техник повернулся к штурм-сержанту и, вытянувшись в струнку, отдал ему честь.

— Извините, штурм-сержант, больше подобного не повторится.

Грокк молча протянул ему руку. Ваэрли пожал ее, а потом, повернувшись к Пинолли, выпалил:

— А старшим картографом я точно стану. Вот!

— Если так, то я только порадуюсь за тебя, парень, — добродушно усмехнулся кап-сержант и тоже протянул ему свою руку.

До одного из орбитальных терминалов Лузитании лайнер долетел через четверо суток, которые, в общем, прошли вполне спокойно. Три драки, причем одна закончившаяся разнесенным вдребезги баром, два официально предъявленных судебных иска и одно обвинение в шулерстве — это ж мелочь. Особенно на фоне того, как все могло сложиться, если бы штурм-сержант улетел с Сигари с остальным, так сказать, командным составом на «Броске», а не решил лететь с основной массой личного состава на рейсовом лайнере. Тем более что бар компания им простила, как только выяснилось, что обвиняемые лузитанцы.

Когда выяснилось, что всякие борцы за свободу и другие террористы начали старательно интересоваться насчет того, имеются ли в составе пассажиров того или иного лайнера лузитанцы, отношение к этим несколько, м-м-м, скажем мягко, буйным пассажирам стремительно поменялось. И если раньше лузитанцев на многих маршрутах не слишком жаловали, то после того, как это стало известно, большинство компаний даже ввело специальные скидки для подданных Лузитании. Ну и на регулярные потасовки с участием лузитанцев службы безопасности также стали смотреть сквозь пальцы. Тем более что по большому счету виноваты в них в восьми случаях из десяти были не лузитанцы, а… ну, скажем так, конфликт культур. Ни один лузитанец, как бы он субтильно ни выглядел, никогда не потерпит того, чтобы какое-нибудь подвыпившее хамло послало его куда подальше и прошлось по его родственникам. Поэтому ситуация, когда какой-то перебравший шахтер, или дюжий коммивояжер, или, что еще хуже, мажор, всего лишь нарастивший себе красивый мышечный рельеф с помощью медкапсулы, пренебрежительно отозвался о каком-нибудь худеньком пареньке или дядечке в возрасте, тут же нарывался на вопль: «В круг!», а потом и на дюжину увесистых ударов по физиономии, была не такой уж редкой. У лузитанцев же не написано на лбу, что они лузитанцы. К большому сожалению их, чаще всего невольных, оппонентов.