Артем Каменистый - Возвращение к вершинам

Уважение само по себе не возникает, его взращивать надо.

Проснулся от едва ощутимого прикосновения к плечу, чуть приподнялся, раскидывая в стороны колючий еловый лапник. Одеяло пришлось отдать спасенным: среди них много женщин и детей, так что выкручивался по-лесному.

Разбудил Палач — подошло время сдавать вахту.

— Что-нибудь видели? — сонно спросил Рогов.

— Обвал где-то недалеко прогремел.

— Какой обвал? — Спросонья голова работала с трудом.

— Не знаю какой. Слышали, как камни катились. Большие камни.

— А… понял.

— Наверное, из-за дождя: вода делает камни слабее. Больше ничего не слышали. А этот дед только что угомонился, тебе теперь хорошо будет. Не знаю, как он выспится, всю ночь бегал, странный очень.

— Что за дед? — удивился Рогов.

— Ну этот, из местных. Который говорит по-своему.

— Туземец?

— Да, туземец, так.

По-русски Палач говорил получше некоторых, но отдельные слова и фразы усвоил плохо и иногда путался в построении предложений.

— Никакой он не дед.

— Ну наши так его назвали. Не знаем имя.

— Чего это он всю ночь бегал?

— Лопотал что-то по-своему. Я ничего не понимаю. Твои сказали, что костры ему не нравятся. Тушить даже кидался. Говорил вроде, что нельзя тут огонь жечь. Может, оттого волновался, что хайты рядом. И на небо показывал все время. Ткнет пальцем и «хайты, хайты, Хайтана» повторяет. Много раз повторял такое, всем сильно надоел. Скажешь ему, чтобы молчал, а он опять в небо тычет пальцем и кричит. Странный какой-то.

— Может, тронулся маленько после плена.

— Может, и тронулся.

— Посты когда проверял?

— Перед тем как идти тебя будить.

— Смена прошла нормально? Все на месте?

— Конечно.

— А Кэт куда поставил?

— К ручью отправил, там ель хорошая. Как под крышей можно прятаться и есть на чем сидеть. Ей там хорошо.

— Ладно, принял, иди на боковую, дальше сам разберусь.

Дождь прекратился, даже с веток почти не капало, но осталась пробирающая до костей сырость. Ночевки в горах даже в разгар лета нечасто бывают комфортными, а сейчас дело к осени приближается, все холоднее и холоднее с каждым днем.

Есть и позитивные изменения — на склон опустился туман. Густым его не назовешь, но теперь можно жечь огонь не опасаясь, что посторонние смогут на него полюбоваться за несколько километров.

Присев над почти погасшим костром, разворошил палкой угли, подкинул дровишек, посидел минут пять, ловя вытянутыми ладонями жар. Набравшись тепла, поднялся, пошел наверх. Там от первого поста пройдется по кругу до последнего, где должна стоять Кэт.

Подловил одного из стрелков Холода на дремоте или даже сладком сне. И когда только успел засопеть, ведь и десяти минут не прошло с момента обхода предшественника. Устроил залетчику мягкий втык, больше нарушений не заметил.

Кэт обнаружилась под той самой огромной елью, ветви которой, низко нависая, устроили чуть ли не шалаш. Даже в сильный дождь у ствола сухо или почти сухо, а после сегодняшнего ни одна капля сюда не просочилась. Кто-то из предыдущих часовых пристроил недлинную вязанку хвороста, и девушка использовала ее как скамейку.

Прав был Палач, хорошо устроилась.

Рогов, склонившись под низкие ветки, буркнул:

— Двигайся.

— Зачем?

— За тем, что я рядом хочу сесть.

— Мне тут самой места мало.

— Не перечь командиру. Я должен проверить, как удобно ты устроилась, и если удобства завышенные, принять меры по пресечению.

— Что за пресечение?!

— Комфортные условия провоцируют часового на сон, а это недопустимо: надо сразу пресекать во избежание засыпания.

— Рогов, ты можешь смело спать вместе со всеми часовыми, в таком тумане ни один хайт по горам бродить не будет.

— Много ли ты знаешь о хайтах? Вот то-то. Местные про них чего только не рассказывают. Может, сказки, а может, доля правды есть, мы пока что не умеем отделять одно от другого. Кстати, о местных. Ты старика-туземца видела ночью? Чего он на костры так ругался? Псих?

— Он не псих.

— Что-то рассказывал тебе?

— Я с ним разговаривала днем, ночью не видела.

— Да я прекрасно видел, как вы болтали. А потом ничего мне не рассказала. Нехорошо.

— Мне надо было подумать.

— Над чем это?

— Над новыми знаниями.

— Вот как? Вообще-то я здесь командир, и я должен в первую очередь новое узнавать, для того тебя и отправили поговорить. А ты в молчанку играешь.

— Рогов, мне надо кое-что от тебя узнать. Прямо сейчас.

Голос девушки, до этого весьма самоуверенный, резко изменился чуть ли не до просительного, чего за ней до сих пор не замечалось. Рогов даже слегка удивился:

— Что это с тобой? Не заболела?

— Со мной все нормально. То есть ненормально. Со мной тут всегда все ненормально. Так получилось. Можно спросить или нет?

— Спрашивай, конечно, — ответил заинтригованный Рогов.

— Мне надо точно знать, как ты ко мне относишься.

— Прекрасно отношусь.

— Рогов, я совсем не о том.

— А о чем? Ты конкретнее тогда спрашивай, я человек простой, понимаю только четко и прямо поставленные вопросы.

— Я для тебя объект, на котором можно неудачно пытаться демонстрировать мужское превосходство, или женщина, с которой ты хочешь прожить всю жизнь, воспитывая ораву детей?

До сих пор Кэт подобными вопросами не страдала. И вообще, несмотря на все надоедливые намеки Кири, женского интереса в сторону Рогова не демонстрировала. Да и в другие стороны тоже. Но нельзя сказать, что эти слова стали неожиданностью. Он и сам не раз подумывал начать такой разговор, да только возможность не подворачивалась.

И вообще — с Кэт все непросто.

Землян мало, все друг друга знают, как знают и то, что застряли надолго или навсегда в условиях, резко отличающихся от привычных. Даже самая последняя особа легкого поведения быстро забывала все, чем жила прежде. Здесь надо вести себя если не как неприступная принцесса, то как самка, которую почтут за честь добиваться. Доступная добыча в тесном мирке не котируется. Если кто-то на Земле не планировал замужества до зрелых лет, то сейчас только об этом и думал. Количество мужчин не безгранично, как было прежде, если прошляпишь момент, не приглянешься завидным женихам — останешься на бобах, в лучшем случае выбирая из брачного неликвида.

А в худшем — одна.

В общем, никакой тебе романтики с цветами. Люди сходились резко и всерьез, без долгих ритуалов и помпы, даже свадебные церемонии не проводились. Только-только появились их примитивные подобия с заключением брака через подписи у кого-нибудь из членов совета — до этого обходились без малейшего официоза.

Да и что это за официоз, где расписываться приходится обожженными веточками на корявой бересте?