Артем Каменистый - Возвращение к вершинам

— Там это… на тропе лежит что-то. Глянуть надо, не бывает так.

— Что такое может там лежать? — спросил Рогов. — Мина, что ли? Почему стоим?

— Да ты сам глянь, мы такое первый раз видим, не знаем, к чему это может быть. Это рядом, пошли, только время теряем.

Пожалуй, тот случай, когда проще самому сходить и посмотреть, чем добиться внятных объяснений. Потому кивнул Кире:

— Идешь со мной. Остальные держитесь наготове, а то мало ли.

Зряшное предупреждение: ведь место абсолютно бесперспективное в плане организации коварной засады. Деревьев вокруг почти нет, кустов мало и почти везде редкие, в таких не спрятаться. Люди уже не первый километр шагают по узенькой тропке, тянущейся по низу неширокой долины чахлого ручейка. Такие натаптывают как звери, следующие удобным путем, так и тяготеющие к воде ваксы. Непонятно, кто именно здесь постарался, но внятные следы принадлежат только животным, оттисков босых ступней пока что не встречали.

Но это еще ничего не значит, почва каменистая, на такой мало что остается. Специально двигались непростыми путями, чтобы еще больше запутать хайтов.

Передовой дозор остановился метрах в двухстах, на открытой местности он, бывало, отрывался и дальше. Ребята стояли полукругом, с интересом разглядывая что-то непонятное, лежащее перед ними на тропе.

Приблизившись, Рогов согласился, что подобное и правда до этого не встречали. Кто-то тщательно один к одному уложил несколько листьев лопуха — растения, которое поблизости не росло. То есть его специально притащили из другого места.

Но это еще далеко не все. На импровизированной зеленой скатерти лежали разнообразные плоды лесов и рек. Россыпь отборных диких груш; какие-то корневища; уложенные бок о бок упитанные рыбины, которых точно поймали не здесь, ведь в ручье водилась лишь не заслуживающая внимания мелочовка.

Над свертком из тех же лопухов вились мухи. Развернув его, Рогов обнаружил ободранную заячью тушку. Одинокая пчела жужжала над невзрачной кучкой буровато-желтых комков, в которых угадывались раздавленные куски медовых сот. Деликатес и для людей, и для людоедов — главная местная сладость. Да по сути единственная: ягоды с медом не сравнятся, местные дикие фрукты тем более.

Один из ребят указал на оттиск босой ступни, оставленный на участке с мягкой почвой:

— Тут ваксы были. След свежий, после дождя прошли.

— Да я и сам догадался, что это добро не с неба свалилось, — усмехнулся Рогов.

— Похоже, ваксы решили нас подмаслить, — заметил Киря. — До них наконец дошло, что с нами лучше не ссориться, мы им показали, что значит бремя белого человека.

— Может, просто отравить захотели, — предположил Рогов.

— Это для тебя просто, а они до такого никогда не дойдут. Грязные дикари, что с них взять? При всех своих недостатках у волосатых имеются и недурственные черты. Врать не умеют, не дерутся копьями, западло такое у них, и уж травить врагов точно не станут — до яда в бокале ни один не додумается. Да и откуда у них яд возьмется, они ведь, как бы это помягче сказать, слабоваты в химии.

— Все равно трогать это не будем, — приказал Рогов.

— Тогда надо забрать и выбросить подальше, — заявил на это Киря.

— Зачем?

— Пусть подумают, что их дар принят. Для дикарей это важно, ты уж мне поверь.

— А нам-то какое дело до того, что им важно?

— Ну мы как бы покажем, что ладно, морально готовы принять щедрую дань, вместо того чтобы драться, и потому еду, которую они нам оставили, не оставляем. Если оставим, те подумают, что мы круто на них дуемся. То есть вражда на века, о мире и не мечтайте. Окажутся наши в этих местах — ваксы могут напасть, даже если этого им и не хочется. Вроде самообороны получится, безвыходное положение со всех сторон. А так, может быть, стороной обойдут, не тронут. Нам это выгодно, не вижу смысла резать всех волосатых, тем более если они начинают подарками откупаться. Причем ценными, ведь мед у них — сокровище, пчел тут не так много, не успевают плодиться, разоряют их гнезда.

— Что-то слишком сложно, чуть ли не настоящая дипломатия. И вообще я никогда не слышал, чтобы ваксы так поступали.

— И часто мы до этого хайтов так больно били? Причем так, чтобы почти всех до единого прикончить? Не одного-двух, не десяток, целый гарнизон вырезали почти подчистую.

— Случалось похожее, но масштабы скромнее, согласен.

— Ага, ровно один раз такое и было, уже во второй они всей оравой отошли без больших потерь. А сейчас мы кончили целый гарнизон, лишь несколько триллов ноги унесли, но это мелочь. Там были пленные ваксы, и они все прекрасно видели. А мы, такие добрые, их отпустили даже без тумаков, после чего едва плелись из-за хромых, косых и беременных. Дикари ждать нас не стали, разбежались по своим хатам, и там абсолютно все проболтались о следующем: некие голокожие слабые хайты наваляли сильным хайтам так, как никто никогда им не валял. Немыслимый прецедент для волосатых, все равно как для нас новость о том, что клоун цирка лилипутов стал чемпионом мира по боксу в тяжелом весе. То есть по всей округе пошла убойная реклама в нашу честь. Даже не реклама — рекламища. Кому охота связываться с теми, кто навалял хайтам? До сих пор ваксы, должно быть, считали их непобедимыми.

— Здесь уже не предгорья, это можно назвать горами. Ваксы живут ниже, их селений в округе нет, земляне тоже об этом говорили. Им неоткуда здесь взяться, в этом подарке что-то нечисто.

— А я вот слышал, как те же земляне говорили про капища в горах. Любят волосатые всю эту религиозность. Похоже, мы как раз возле такого капища крутимся, и неглупые шаманы решили, что лучше нас подмаслить, а то, не ровен час, наваляем им чуть побольше, чем хайтам. Все объясняется просто, так что не надо придумывать сложностей. Дань у ваксов практикуется, но только между своими племенами. Получается, нас признали за своих. Пусть только здесь, но признали. И потому дар придется принять, чтобы показать, что мы признали их признание, уж прости за тавтологию. Мы у местных теперь не дичь, у нас, Рогов, тоже есть права. Гордись, дружище.

— Я вот-вот лопну — гордость так и распирает. Ладно, подберите здесь все до крошки, выбросим где-нибудь дальше, не будем задевать тонкие струны дикарской души.

— Вот так бы и сразу, а то кочевряжился.

— Ты, Киря, и мертвого на зажигательный танец уговоришь.

— Если жмур симпатичный, почему бы и нет?

На этом долина крохотного ручья не успокоилась, преподнесла другой сюрприз. Дозорные заметили неладное, когда вода осталась внизу, колонна теперь карабкалась по круче, заваленной валунами разного размера. Здесь даже самому лучшему следопыту делать нечего, разве что привести ищейку с отличным нюхом. Шагать неудобно, но Рогов специально потащил людей именно сюда, всеми силами старался оставить вероятную погоню ни с чем.