Игорь Ветошкин - Последний из нас

Это был обычный день. После разминки группа отправилась в просторный зал, который назывался классом. Зуммер начал свою, может быть не очень интересную, лекцию, сразу, без вступления. Удивительно, что такой материал у агентов усваивался легко, и время пролетало незаметно.

— Господин Тельцов, расскажите о себе, — попросил Зуммер.

— Что вас именно интересует? — поднимаясь, неохотно спросил Борис.

— Вы интересный человек, с весьма богатым прошлым, явно удостоенным нашего внимания.

— Не думаю.

— Всё же, Борис, вы должны научиться работать в команде, вы должны знать всё о своих напарниках, а они о вас.

— Сомневаюсь, что это поможет в работе.

— Это может быть нелегко, но мы все обещаем полную конфиденциальность. Расскажите о всём, что вас беспокоит, уверяю, вам станет легче.

— Я себя прекрасно чувствую, и не собираюсь отвечать! — повысил голос Борис.

— У вас было трудное прошлое, но не такое трудное как у меня. Знаете ли, что пришлось пережить мне? Родители баловали меня, а друзья завидовали, и не общались из-за этого со мной, это очень…

— Что?! — воскликнул Борис, — Вы, явно не бедствующий человек, имеющий всё, что пожелаете, жалуетесь на такие глупости? Да вы знаете, что такое одиночество?! — «Наконец-то, мне удалось вывести тебя из себя, теперь надо только слушать, и подкидывать палки в костёр» — подумал Зуммер, — Я! Я вырос вообще без родителей, я даже не знаю кто они! Я рос в детдоме, а знаете, какие детдомы в Республике?! О, конечно вызнаете, наверняка, наслышаны! Когда я вырос, мне сказали, что родители выбросили меня на помойку, в ведре мусора, как грязную, никому ненужную шавку. Уж поверь, я знаю, что такое одиночество! Когда тебя никто не трогает это уже хорошо! А когда тебя бьют? Просто так, ни за что, ради забавы, ради развлечения. И никто, слышите меня, никто не поможет, никто не заступиться!

Борис кричал уже на весь класс, брызжа слюной, и размахивая руками, он чеканил каждое слова, с таким отвращением, с такой нечеловеческой злобой, что всем стало не по себе. А когда злобный взгляд Бориса пересекался с взглядом Артёма, Захара, или же Зуммера, то они были не в силах выдержать его. Все отводили взгляд, словно были виновны в прошлом Тельцова. А он продолжал, уже никому не рассказывая лично, будто был в классе только он, и невидимый собеседник. Бог? Вполне возможно. Главное, что теперь его было не остановить.

— Унижение, боль, страх, это всё я испытывал изо дня в день. Старшие отбирали у меня еду, и били, издевались, все были сплошными изуверами! Я голодал, спал на картонке из-под коробки, было холодно, было страшно. Особенно туго приходилось девчонкам! Над ними издевались все, и даже охранник-педофил, вы можете представить себе этакую беззащитность? Уже тогда во мне росла та злоба, та ярость, что мечтала вырваться на свободу. В этом аду, я впервые влюбился, мне понравилась одна девочка. Я уже не помню, как её звали, слишком часто я получал по голове. Вся проблема была в том, что она нравилась и старшему. Когда он пришёл. Я заступился за неё! Да! Тогда я понял, что могу жить для кого-то. И меня избили, избили до полусмерти, около десятка человек. А её убили! Охранник, которому она пожаловалась. Директорша приказала убрать свидетеля, потому что чёртова проверка, должна была появиться в скором времени. От неё избавились. А мне даже не помогли. У меня была сломана рука, два ребра, выбиты зубы, сотрясение мозга, и ещё масса побоев. Тогда я понял, что стану следующим свидетелем, и решился на побег. Вилкой. Да, слышите меня! Вилкой, я заколол охранника. Эту жирную свинью я заколол вилкой в шею! Собаке — собачья смерть! Тогда я убил первого, это было только начало. Сбежав, я заключил сделку с наркоторговцем. Договор был таков: он меня лечит, я год на него работаю. Тогда у меня не было выбора, я был присмерти, я хотел, есть, жутко хотел есть! Вы понимаете, что такое голод? Когда осознаешь, что медленно умираешь, когда тело сводит судорогами. Наркоторговец помог мне, он научил меня драться, объяснил, как выживать в этом мире. За его помощь, я вынужден был торговать наркотиками, доставлять их, забирать. Курьер. Когда я начал тренироваться, когда я понял, что в этом мире выживает сильнейший, и нет разницы, сколько тебе лет, кто ты, и что ты делаешь, есть два варианта, либо ты сильный, либо ты мёртв. Я почувствовал в себе силу, я понял, что могу бороться, могу делать что хочу, и добиваться своих целей. Я ушёл с работы. Торговать дурью, было мерзко, отвратительно! А Захар, ты как считаешь? Нет? Не мерзко? Или деньги не пахнут?

Мухин не ответил, взбешенный Борис производил ужасающее впечатление, никто не мог даже слова вставить.

— Тогда я начал снова голодать. Выживать в грязных помойных улицах стало сложно. В городе прокормиться не так легко, будучи одиночкой. Крупные банды уничтожали мелкие, мелкие грабили одиночек. А я, я прослыл убийцей. Мало кто хотел связываться со мной, репутация неуравновешенного оказывала услугу. Я никогда не был лидером. Я был сильным, мог выжить, мог заставить кого-то, что-то делать для меня, но только под страхом, никто не поддавался моим уговорам. Я собрал группу, крепких парней, отморозков, убийц, воров, и решил использовать их. И знаете с чего я начал? Я спалил то проклятое место! Да, мы закрыли все двери и окна, и сожгли детдом! Все эти звери умерли в муках. Они молили о помощи, но никто не слышал их, никто не помогал. Почему? Потому, что я так приказал!

— Ты чудовище! — воскликнул Артём, подскочив со стула.

— Да? Ты смелый, мальчишка, не многие смогли сказать мне такие слова в глаза!

— Не называй меня мальчишкой! Я был в плену у туземцев, поверь, я не хуже твоего знаю, что такое боль, страх и унижение!

— Ошибаешься! Сколько тебе, лет? Явно больше, чем мне тогда! Я убил первого человека в одиннадцать лет, ты понимаешь, в одиннадцать! Ты не знаешь, каково жить одному, быть выброшенным на помойку собственными родителями!

— Ты безжалостно убил кучу людей, невинных, таких же беззащитных людей, как ты!

— Невинных? Проклятье, парень, что ты несёшь?! Я совершил правосудие! Все, от уборщицы до директора, от младенца, до старшего, все они погрязли в пороках, все они заслужили единственное наказание. Смерть!

— Борис! — поднялся со своего стула Зуммер.

— Что? Вы просили рассказать? Я рассказал всё, вы этого хотели?

— Я… Я сожалею, я не мог знать…

— Не надо меня жалеть!

Воцарилась тишина. Зуммер стоял смущенный, потупив взгляд, очевидно, он совсем не ожидал такой ужасной истории. Артём тоже отвернулся, его распирали чувства, но высказывать их не хотелось, нужно было всё обдумать. Один Захар был равнодушен, либо такой у него флегматичный характер, либо, он просто знает массу таких историй, ведь он тоже вырос на улице. Борис оглядел всех, потом вышел, хлопнув дверью.