Уильям Форстен - Спуск к океану (ЛП)

Джурак закряхтел и покачал головой. Словно склонившись от своего бессилия, он медленно поднялся и вытянулся, затем подошел ближе к Винсенту.

Абрахам понял, что, наконец, он увидел гнев — плоские ноздри расширились, грива вдоль шеи слегка ощетинилась, коричневая морщинистая кожа изменилась в цвете до светлого оттенка.

— Человек, мы не рабы. Мы не скот.

Он произнес последнее слово на древнем языке, имеющее весьма точное значение.

Винсент также поднялся, хотя эффект просто сделал разницу в их размерах более ярко выраженной. Готорн едва доставал до груди кар-карта.

— Если они здесь, — произнес Винсент, — держитесь подальше. Если мы обнаружим их и начнется война, держитесь подальше. Я говорю вам это не в качестве представителя нашего правительства, а как солдат, который когда-то противостоял вам лицом к лицу в сражении. Мы не хотим еще одной войны с вами. Вы ничего не добьетесь за исключением кровавого побоища.

— У нас есть наша гордость, — встрял Гарва.

— Молчать! — развернулся Джурак, вперив взгляд на короткое мгновение в своего сына, и все же Абрахам задался вопросом, была ли на самом деле злоба, ведь сын не говорил ничего такого, чего Джурак не чувствовал.

Джурак направил ствол прямо на Винсента. — Это оружие ничего не подтверждает мне, кроме ваших страхов. Ваш страх орды вы даже не можете определить; страх нас, страх себя. — Он мрачно рассмеялся. — Вы боитесь стать такими же как мы когда-то, не так ли? Ваша жалость остановила вашу руку, а теперь вы боитесь.

— Жалость? — выкрикнул Винсент. — Именем бога, мы все пресытились убийствами. Помните, это был человек, скот, который спас вашу жизнь от этого безумного животного, кар-карта мерков.

На лице Джурака мелькнуло сомнение, грусть. — Да, Ганс, — тихо произнес он.

— Тогда его именем, не вмешивайтесь в это. Я посмотрю, что можно сделать насчет расширения ваших территорий, возможно даже послабления ограничений на производство машин, настолько, насколько их нельзя будет использовать для производства оружия. Я сделаю это, именем Ганса и моей честью, как солдата.

— Вы сделаете так, Готорн. Я слышал об этой религии, в которую вы когда-то верили, она называлась «квакер». Расскажите мне, у вас по-прежнему кошмары из-за всех, кого вы убили?

Винсент замер, а затем отступил. — Я забуду этот вопрос, — произнес он, его голос наполнился леденящей угрозой.

Джурак кивнул. — Я приношу извинения.

Винсент, пытаясь сохранить контроль, смог лишь резко кивнуть в ответ.

— Больше нет ничего, о чем можно говорить здесь и сейчас, — заявил Джурак. — Мы понимаем друг друга. Я просил, а вы угрожали, и теперь мы понимаем.

— Я не угрожал, — наконец ответил Винсент, натянутым голосом, — Я пытался объяснять вещи такими, какие они есть.

— Как и я.

— Мой адъютант завтра доставит официальный отчет в рукописной форме, в деталях описывающий наше понимание того, что происходило сегодня. Давайте тщательно взвесим всё, что мы обсуждали, и согласимся встретиться вновь завтра или послезавтра.

— Вы так обожаете все записывать, вы люди. Мой старый мир был похож. Это одна из нескольких вещей в нем, по которым я на самом деле не скучаю.

— Если существует что-то еще, что бы вы хотели оговорить, я останусь в лагере на некоторое время.

Джурак настороженно посмотрел на него.

— По договору, подписанному нами, я и соответствующий эскорт имеем право проехать по вашей территории, однако я бы предпочел делать это в качестве приглашенного гостя, который получил ваше разрешение.

— Моё разрешение? — тихо рассмеялся Джурак.

— Это, несмотря на всё, ваша земля.

— Вашей милостью.

— Я хочу, чтобы вы смотрели на это по-другому.

— Как я могу? — послышался различимый на слух вздох. — Вы люди, как вы можете знать, что я думаю? Вы ничего не знаете из того, что существует в мире, из которого я пришел, где мы были единственными хозяевами. Вещи, которые я знал там, о истории нашего величия, полусформировавшиеся знания об оружии, которые я по-прежнему храню, оружии, которое может смести вас прочь за один день, но которое я не понимаю как изготовить. Расскажите мне, разве на вашем старом мире, у вас были нации, которые подчиняли и уничтожали других, единственно потому, что они могли это сделать?

Винсент не ответил.

— Я вижу это здесь и сейчас. Не важно, каковы ваши побуждения, ваше чувство чести, как вы это называете — тот факт, что мы оба можем в некоторой степени уважать друг друга, как два бывших врага — не изменит неизбежного. Я знаю, чем такие вещи всегда должны заканчиваться.

Винсент грустно покачал головой. — Лучшие ангелы нашей природы, — прошептал он.

— Что?

— Сказанное нашим президентом, там дома, этот юный офицер — он кивнул в сторону Абрахама — был назван в его честь. Я хочу, чтобы они касались нас сейчас, Джурак.

Но затем он указал на револьвер, все еще находящийся в руке кар-карта.

— Если он, и то, что он подразумевает, не разрушит всё.

Не ожидая ответ, он развернулся и пошел к своему коню.

Абрахам оставался там, где он стоял на несколько секунд дольше, смотря на двух бантагов.

Гарва стоял неподвижно, уставившись в спину Готорна, и он чувствовал, что если бы револьвер находился в его руке, Винсент наверняка стал бы мертвецом. Гарва, осознавая, что за ним наблюдают, посмотрел на Абрахама.

— Наступит день, — прошипел он и развернулся.

Абрахам посмотрел на рядом стоящего Джурака, но не смог прочитать его. Задумавшись о том, как ретироваться, он на мгновение заволновался, затем просто встал по стойке смирно и отдал честь.

Джурак, с еще одним проблеском улыбки на лице, кивнул. — По меньшей мере, я скажу кое-что, — произнес он медленно, — у вашего Генерала Готорна есть дух воина, и я верю, что в своём сердце, он знает нас и видит трагедию всего, что было и всего, что будет.

— И что, сэр, вы сделаете в ответ? — спросил Абрахам.

— Сделаю? Выживать, человек, выживать, — Джурак повернулся и пошел прочь.

Абрахам подошел и встал рядом с Винсентом и мягко помог ему взобраться на лошадь, затем заскочил в собственное седло.

— Быть войне, не так ли, сэр? — спросил он.

Винсент, ничего не ответив, поскакал обратно, туда, где полк окапывался на ночную стоянку.

Абрахам посмотрел на кроваво-красное закатывающееся солнце, которое низко висело над горизонтом огромной, пустой степи, купающейся в его кровавых лучах. Как странно, это было такое великолепное зрелище, даже при том, что оно было наполнено дурным предзнаменованием.

Случайная мысль пришла ему в голову. Он задумался, где находились его друзья Ричард и Шон. Возможно, на огромном, открытом море, такой закат на самом деле являлся источником наслаждения для матроса; предвестие, по крайней мере, еще одного дня мира.