Алексей Корепанов - Тайны Древнего Лика

Она не собиралась рассказывать Батлеру ни о Леопольде Каталински, ни о своем походе в лагерь, ни о том, что модуль уже покинул Марс. Зачем? Зачем кому-то еще знать о вещах, которые неинтересны теперь и ей самой?

— Да брось ты! — махнул рукой Батлер, но получилось это у него как-то неубедительно.

Он вдруг вспомнил, что в том белом помещении с бассейном нанотехнолог была без фонаря. А теперь фонарь висел у нее на груди.

— Ты нашла свой фонарь, Фло?

— Почему ты называешь меня Фло? — вопросом на вопрос ответила она, по-прежнему рассеянно и равнодушно созерцая пространство за плечом ареолога. — Я не Фло. Я не знаю, как меня зовут, и зовут ли как-нибудь вообще. Можешь называть меня, например, Юлалум. «Вот могила твоей Юлалум…» — Флоренс театрально повела рукой.

— Ничего, это пройдет, — после некоторой заминки бодро заверил ее Алекс, стараясь сохранить прежнее выражение лица. — Ты угодила в какую-то переделку, это синдром. Хоть я и не психолог, но точно тебе говорю: это синдром. Синдром Сфинкса. У тебя сработала психологическая защита, только и всего. Механизм замещения. Все развеется, Фло, это всего лишь вопрос времени. — Он тронул ее за рукав. — Пойдем, присядем вон там, у стеночки. Посидим, поговорим. Не знаю, как ты, а я здесь уже все ноги истоптал. Пойдем. Может, и Свен сейчас нам на голову свалится.

Он направился к слабо светящейся стене, так и не обратив внимания на закатившееся в ложбинку хрустальное творение неведомых мастеров, и все говорил, говорил и говорил, буквально из кожи вон лез, чтобы показать: все нормально, все в порядке, никаких проблем нет и мир прекрасен. Флоренс последовала за ним с таким же безразличием, с каким тень сопровождает своего хозяина. Слова ареолога сливались в ее голове в невнятный гул, подобный гулу далекой автомагистрали, и не имели никакого значения.

«Слова, слова, слова…» — подумала она и едва заметно улыбнулась.

Притворившаяся Вселенной пустота незаметно свернулась в совсем небольшой кокон, и находиться в этом коконе было не то чтобы приятно, но — удобно…

— Между прочим, заметила? Эхо тут совсем не откликается, — прорвались сквозь кокон слова ареолега, который уже устроился на полу у стены. — Садись.

Он похлопал ладонью рядом с собой, и Флоренс покорно села, чуть поморщившись от боли, и прислонилась к стене.

— А вообще здесь жутко интересно, это какая-то постоянно меняющаяся система, именно система! И она функционирует, она реагирует на наше присутствие. Мы со Свеном тут такого навидались…

Батлер говорил без умолку, изливал словесные потоки… Что-то о египетских мумиях… о пирамидах… об открывшихся переходах откуда-то куда-то…

Флоренс почти не слушала его, не воспринимала смысл произносимых слов. Она свернулась клубком в своем невидимом коконе и чувствовала, как медленно превращается в дым. Но ареолог не дал ей превратиться до конца.

— Фло, не отключайся, слушай меня! — Он потряс ее за руку. — Отключаться нельзя, можешь не вернуться. Напрягись, Фло, сосредоточься, слушай меня! Через силу слушай! Поможет, я знаю — меня когда-то так вытаскивали, когда молодым и глупым был… Сосредоточься, слушай, я тебе еще много чего нарассказываю. Вот увидишь, поможет. Хорошо?

— Хорошо, — впервые взглянув ему в глаза, согласилась она, и у Батлера мурашки поползли по спине от этого странного взгляда непохожей на саму себя Флоренс Рок. — Ты расскажешь, а потом я уйду, ладно?

— Куда уйдешь? — растерянно спросил Батлер.

Флоренс, не отвечая, поежилась и спрятала руки в карманы комбинезона, словно ей вдруг стало холодно.

«Плохо дело, — подумал ареолог, озабоченно глядя на нее. — Тормошить ее надо, тормошить!»

— Ладно, — кивнул он. — Там видно будет. Я тут порылся в памяти, благо времени хватало. Очень любопытные совпадения! Вот послушай. Когда начали раскопки Большой пирамиды в Толлане, столице тольтеков — это в Мексике, — то нашли несколько золотых предметов. А потом рабочие — местные индейцы — отказались копать дальше. Они говорили, что пирамида стоит на поле из золота. А холм с пирамидой с незапамятных времен назывался у них Эль Тесоро, то есть «Сокровище». Поле из золота, понимаешь? И здесь у нас тоже — поле из золота. Интересно, да? Что это — отзвуки марсиан? Они, вероятно, не только в Вавилоне и Египте побывали. Смотри: четыре статуи воинов в Толлане стояли на вершине пирамиды Кетцалькоатля и держали крышу Небесного Балдахина. А в египетской мифологии небо держали с четырех сторон света четверо сыновей Гора — Гора, Фло! У индейцев — Пернатый Змей, а у египтян — Крылатый Змей, он помогал умершим фараонам переноситься в царство бессмертных богов…

— Я боюсь змей, — не поворачивая головы, вдруг сказала Флоренс блеклым голосом.

— Что? — не сразу понял Батлер.

— Они шуршат по песку… и песок шуршит… снаружи темно… и ветер… И никого нет… Жутко, как в детстве… Моя мама в детстве увидела женщину в сером плаще… Та на нее смотрела… Если я капризничала, мама говорила: «Отдам тебя серой женщине»…

Ареолог осторожно взглянул на нее, съежившуюся, уставившуюся в пол, — и у него заныло в груди.

«Сломалась, — подумал он. — Боится, что никогда не выберется отсюда. И что-то там с ней случилось. Эта ссадина…»

Он представил ту, другую Флоренс, явившуюся ему в недрах Сфинкса, босоногую, в темно-красном длинном одеянии.

«А ты сам веришь, что выберешься? — спросил он себя и тут же мысленно соорудил непробиваемую стену. — Стоп! Не думай об этом…»

Батлер отвел глаза от Флоренс и вдохнул:

— Эх, соорудить бы целую космическую флотилию и послать сюда. С сотней ученых из разных стран. Прочесать все вдоль и поперек и сверху донизу, в каждый уголок заглянуть. Тут, я думаю, такое можно найти… Не секретную миссию, а открытую экспедицию, под эгидой ООН. Не в кладезь с золотом, а в кладезь знаний…

— В кладезь бездны, — безжизненно сказала Флоренс. — Из которого идет дым и лезет саранча [15] Из Откровения Иоанна Богослова. .

— Может, и так, — тут же согласился ареолог. — Может, тут такие сюрпризы, что Иоанну и не снились. Но если не наобум, не напролом… Аккуратненько, потихонечку, шаг за шагом… Сто раз подумать, прежде чем делать. И почему обязательно нужно предполагать именно плохое? А если не дым — а фимиам из глубин, не саранча — а прекрасные фениксы? Правда, кое-кто связывает Марс со зверем Апокалипсиса…

— Марс — зверь… Сфинкс — сердце зверя, — глядя в пол, размеренно, с расстановкой произнесла Флоренс. — Кто обитает в глубине этого сердца?

Батлер вновь, уже в который раз, вспомнил те слова, что услышал в белом кафельном зале от женщины с маской в руке. От женщины, очень похожей на Флоренс, слепка с Флоренс, посулившей ему смерть от огня… «Здесь, внизу, подземный город, в нем никого нет… Многие ушли, кое-кто остался… но не там… Они стали не такими, как раньше…»