Авторов Коллектив - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)

Хашепра с сомнением посмотрел на Мемнета и сказал:

— Возможно, Пак-амн и вправду наглец, но он не предатель. Он отлично служил царю после того, как мы выступили из Ка-Сабара.

— Правда? Интересно, — заметил верховный иерофант. — Ему нравится восхищение воинов, но он не желает делать ничего, чтобы помочь армии выжить. Предпринял он хоть какие-нибудь усилия для того, чтобы уменьшить недовольство людей?

На этот вопрос Хашепра ответить не смог. Акмен-хотеп упрямо выпятил челюсть.

— Мятеж не увеличит наши шансы выжить, — возразил он.

— Пак-амну не нужна армия. Его интересует трон, — сказал Мемнет. — И ему плевать, если даже он выйдет из пустыни один, лишь бы Ка-Сабар принадлежал ему.

— Довольно! — вспылил царь, резким жестом заставив брата замолчать. — Все это я уже слышал. Если Пак-амн надумал выступить против меня, пусть. А пока давайте вытаскивать все из тайника и пойдем дальше. Мы зря теряем драгоценное время.

Царь неуверенно поднялся на ноги. Ушебти, как один, тут же грациозно вскочили и пошли вслед за Акмен-хотепом, направившимся к колесницам. Хашепра задумчиво смотрел вслед царю.

— Происходит что-то зловещее, — произнес он. — Послушницы Неру обнаружили места, где их ночная защита повреждена. Кто-то ночами тайком уходит из лагеря, но пока часовые не сумели его поймать.

Мемнет напряженно взглянул на Хашепру.

— Ты сказал царю? — спросил он.

— Еще нет, — ответил жрец. — Боевой дух армии и так неустойчив. Я со своими послушниками потихоньку пытаюсь с этим разобраться. Скажи, у тебя есть хоть какие-то доказательства намерений Пак-амна?

— Нет, — покачал головой Мемнет. — Для этого Мастер Коня слишком умен. Мы можем лишь следить за ним и ждать, когда он соберется сделать решительный шаг. Боюсь только, что тогда времени у нас останется совсем мало, вот почему я и просил брата что-то предпринять, пока не стало слишком поздно.

Хашепра кивнул.

— Ну, по крайней мере теперь я знаю, на что обратить внимание. — Он поднялся на ноги. — Буду приглядывать за Пак-амном, надеюсь, пойму, что он задумал. Может быть, я сумею отыскать свидетельства против него.

— Буду молиться богам за твой успех, о святейший, — кивнул Мемнет, но особой надежды в его голосе не прозвучало.

Три дня спустя Хашепра погиб. Его, плотно завернутого в плащ, ранним утром нашли послушники. Размотав потертую ткань, они обнаружили гигантского скорпиона, угнездившегося в углублении между плечом и шеей жреца. Он был далеко не первым человеком, погибшим таким образом во время отступления, потому что дети Сокта с удовольствием поселялись среди живых и досаждали им своими ужасными жалами. От яда черного скорпиона тело становится неподвижным, как камень, и Хашепра умер в мучительном молчании, не в силах выдавить ни звука, пока яд прокладывал себе путь к его сердцу.

Известие о смерти Хашепры вселило в остальных воинов суеверный страх. Люди начали делать подношения Сокту из своего и так скудного рациона в надежде, что бог отравителей пощадит их. Акмен-хотеп пытался прекратить эту практику, доказывая, что страх уже сам по себе яд, но воины его не слушали и поэтому слабели все больше.

В конце концов царю пришлось приказать зарезать еще четырех коней и тщательно разделить мясо и кровь, чтобы люди смогли дотянуть до следующего разбойничьего тайника, но оказалось, что пещеры кто-то опустошил. Гнев и отчаяние сделались осязаемыми, а негодование по отношению к бхагарцам едва не привело к мятежу. Только царские ушебти сумели остановить попытку убить волков пустыни. Однако этой же ночью кто-то зарезал и разделал двух коней бхагарцев, и когда всадники пустыни на следующее утро нашли их кости, они взвыли от ужаса и горя. Виновников содеянного, разумеется, не обнаружили.

Ночью, на пятнадцатые сутки пути, послушниц Неру и их измученных телохранителей жестоко убили из засады прямо перед рассветом. Опытных воинов, превосходно умевших замечать малейшие признаки вражеского присутствия, застали врасплох. Дюжина лучников-скелетов поднялась из песка с обратной стороны защитного круга и выстрелила в них. Первыми погибли тяжелые пехотинцы — им попали в горло либо пронзили стрелами со спины почти в упор. А потом враги направили луки на убегающих послушниц. К тому времени, когда прибыло подкрепление, скелеты уже исчезли, а войско лишилось и той жалкой защиты, что имело. С этого момента Акмен-хотеп был вынужден разделить войско пополам, и пока одна половина дремала, вторая их охраняла, меняясь каждые четыре часа. Нападения всадников-скелетов продолжались, и потери множились. Тех, кого ловили спящими на посту, лишали назавтра дневного пайка, что по сути равнялось смертному приговору. Колесниц осталось совсем мало, поэтому тех, кто не мог идти самостоятельно, просто бросали в пустыне.

Медленно, но верно духи пустыни приближались. Спящих мучили кошмары, а когда всходила луна, на границе лагеря появлялись странные фигуры. Иногда люди просыпались и пытались уйти в пустыню, при этом клялись, что слышали голоса жен или детей. Тех, кто все-таки уходил, уже никто больше не видел.

Бхагарцы вели армию от одного пустого тайника к другому, а на упреки царя отвечали мрачным презрением. Число лошадей сокращалось, и к двадцать четвертому дню везти колесницу было уже некому. Если верить проводникам, следующий тайник находился на расстоянии пяти дней пути, и бхагарцы не могли сказать точно, сколько еще осталось до конца пустыни.

Дни шли, пайки сокращались. Люди начали бродить вокруг ушебти, охранявших последних коней бхагарцев. Невзирая на отчаяние, никто из воинов не решался испытывать судьбу против преданных, чего нельзя было сказать про бхагарцев.

На тридцатую ночь отступления, пока странные существа выли в темноте за лагерем, всадники пустыни вручили свою судьбу Ксару и ускользнули от ушебти, все еще охранявших их. И хотя преданные были вполне в силах отразить нападение своих умирающих с голоду соратников, их силы оказались не равны хитрости и коварству бхагарцев, конокрадов, обладавших почти сверхъестественной ловкостью. Эти разбойники дошли до дозоров и вскочили на своих коней прежде, чем преданные поняли, что происходит.

Крики тревоги раздались в лагере, когда волки пустыни пришпорили своих драгоценных коней и, промчавшись мимо удивленных телохранителей, скрылись в песках. Несколько человек попытались их преследовать, но безуспешно. Божественные лошади Ксара были по-прежнему быстры, как ветер пустыни, и растаяли, словно дым. Их всадники, наконец-то свободные, запрокинули головы и протянули руки к небу, слыша, как грохочут копыта, и чувствуя, как ветер овевает их тела.

Без еды и воды последние люди Бхагара и их возлюбленные кони скрылись в бесконечной пустыне, вверив себя объятиям своего безликого бога.