Иар Эльтеррус - Наследник

Император молча оглядывал собравшихся за длинным столом людей, кое-кто из которых присутствовал лично, а кое-кто — через шифрованную голографическую связь. В общем-то, круг собрался довольно узкий, но именно от этих людей зависело в Российской империи всё. Командующие армией и флотом с заместителями, директора КВИБ-1 и КВИБ-2, основные министры, начальник флотской разведки и несколько человек непонятной принадлежности, среди которых был, как ни удивительно, академик Шпагин, которого все его знакомые считали безобидным ученым чудаком. Вот только сейчас старик не был похож на себя — куда только подевалось вечное добродушие, глаза ученого стали жесткими и решительными. И впервые на таком заседании присутствовал адмирал Романцев, изумленный оказанной ему честью — до сих пор во внутренний круг императора его еще не приглашали. К сожалению, участвовал через голосвязь, а не лично — флот еще не успел дойти до Земли.

— Итак, нарыв все-таки лопнул, они не выдержали, — нарушил молчание академик. — Я только не могу понять, почему он лопнул из-за крохотного кораблика. Что такого нашли на этой планете?

— Николай Петрович, — император посмотрел на Томилина. — Озвучьте.

Тот коротко рассказал о случившемся на планете Н237 с группой лейтенанта Карпина, точнее, о том, что стало известно. Затем сообщил, что для поиска улетевшего комплекса было направлено две группы на особых фрегатах с двигателями Лонхайт, найденными в дальнем космосе одной из экспедиций. Группы возглавляют курсанты ВПА, входящие в список № 1. Все, кроме Романцева, поняли, о чем речь, так как переглянулись, но адмирал не обратил на это внимания — был слишком озабочен другими вопросами.

— Первым до Н237 добрался фрегат «Тень» под командованием Михаила Шмелева, на орбите он встретился с флотом крэнхи. Те выполнили достигнутую в Санкт-Петербурге договоренность и отправили для совместного исследования свой эсминец под командованием старшего сына вождя клана Дха-Вертонх, Гши Тайхау. Позже выяснилось интересное обстоятельство — обнаружить что-либо на территории бывшего комплекса могли только человек и крэнхи вместе, поодиночке ничего не находили, хотя и нами, и ими было сделано множество попыток. Но только после совместного проникновения там что-то нашли, зафиксировано, что Шмелев вместе со своими спутниками три раза бесследно исчезал с территории комплекса, но через несколько часов возвращался.

Он немного помолчал и продолжал:

— К сожалению, после возвращения капитана с фрегата не успели ничего сообщить — началось сражение. Почему американцы и европейцы вдруг словно сошли с ума — мне неизвестно.

— Мне известно, — тяжело уронил директор КВИБ-2.

— Прошу вас, Рихард Модестович, — перевел на него взгляд император.

— До них откуда-то дошли сведения, что от обнаруженной на Н237 информации будет зависеть, ни много ни мало, судьба обоих цивилизаций, нашей и крэнхи. Откуда они это взяли, наши агенты выяснить не сумели. Судя по косвенным данным, то же самое сподвигло на бунт и два клана крэнхи — Шха-Маййанх и Тхай-Меййон.

— Крайне любопытно… — постучал пальцами по столу академик Шпагин. — Но это не все, как я понимаю?

— Не все, — вздохнул Томилин. — Но адмирал Романцев видел случившееся своими глазами, поэтому слово ему.

Анатолий Николаевич поморщился, но не стал ждать повторения просьбы и рассказал, насколько мог подробно, о бое на орбите и исчезновении «Тени» с «Поиском» после того, как их соединили в единое целое серебристые щупальца.

— Значит, они, как и комплекс Лонхайт, превратились в двухмерные тени, а только затем исчезли? — уточнил академик.

— Да, — подтвердил адмирал.

— Получается, Шмелев каким-то образом сумел запустить контуры в двигателе, оставшиеся для нас непонятными, — констатировал император.

— Это не контуры, ваше величество, если исходить из известного на данный момент, — возразил Томилин. — Это полноценный двигатель, работающий на неизвестных принципах. В нашем распоряжении есть еще два таких, я уже отдал распоряжение продолжить их исследования силами ученых Саратовского инженерного института — там лучшие из лучших собрались.

— Хорошо, — кивнул Александр VI. — Может, что-то сумеют понять. Есть предположения, куда мог отправиться Шмелев со товарищи?

— Ни малейших, — развел руками директор КВИБ-1. — Если направление гиперпрыжка вполне можно определить, то здесь…

— Ясно, — вздохнул император. — Выходит, мы можем только ждать, как это ни печально. Судя по всему, наш курсант действительно нашел нечто очень важное, но это — только промежуточный результат. Возможно, координаты чего-то другого, куда он и отправился.

— Может и так, — кивнул Томилин. — Но даже все вышесказанное не объясняет поведения наших бывших союзников. Все-таки двести с лишним лет союза…

— Союза скрипя зубами, — насмешливо возразил Шпагин. — Вспомните все их провокации — само существование имперской России для них все равно, что кол в глотке. Ведь мы осмеливаемся идти своим путем, отказавшись следовать указаниям из Вашингтона и Брюсселя, а это для них нестерпимо. Ненависть к нам нарастала постепенно, особенно при виде наших успехов. Они множество раз пытались разрушить Империю изнутри, но не вышло, только некую часть гуманитарной интеллигенции перетянули на свою сторону, но и те, пожив на западе несколько лет, в большинстве меняют свое мнение и возвращаются. Западникам просто нечего предложить нашей крылатой молодежи, бредящей небом. Обогащайтесь? Стремитесь только к материальным благам? К власти и влиянию? Да любой русский юнец, услышав такие призывы, только брезгливо поморщится. А западники искренне не понимают, как это так. Даже в конце двадцатого и начале двадцать первого веков, когда они нас почти победили, им не удалось развратить весь наш народ, остались несогласные, которые, в конце концов, и смогли повернуть страну в другом направлении.

— Эгорационалисты, — криво усмехнулся профессор Васташев, социолог. — Рациональный эгоизм не признает ничего, что нам понятно и близко. О чем речь, для них даже честь — пустой звук, пережиток феодального прошлого. Мечтать, по их мнению, стоит только о достижимом, поэтому мы и оставляем их все время позади, мы способны, в отличие от них, заглянуть за горизонт. Они разучились мечтать.

— Это все, конечно, интересно, но не отвечает на главный вопрос, — не выдержал Романцев. — Что теперь? Большая война?

— Вряд ли, — усмехнулся Таймыров. — Струсят. Наши агенты сообщают, что после неудачи в штабах американцев и европейцев воцарилась растерянность. Они планировали быстро захватить фрегат, считая, что после этого мы уже ничего не сможем сделать. И, в общем-то, были правы. Мы бы не пошли на большую войну даже ради человека из списка номер один.