Владимир Третьяков - Возвращение на Обитаемый остров

Максим решительно ничего не мог понять. Конечно, можно праздновать и радоваться, плясать от души, а потом падать от усталости и мгновенно засыпать. Все это можно как-то понять, если бы речь шла о каком-то частном случае, но здесь же налицо было массовое выпадение в осадок. Опыт подсказывал Максиму, что такое возможно только в одном случае – когда на толпу оказывается внешнее воздействие. Так было в Стране Отцов, где при помощи специального излучения, подавляющему большинству населения внушались «правильные» мысли относительно политики правительства и прекрасной жизни в государстве, в то время как действительность была, мягко говоря, совсем не радужная. Какое-то время, пока излучение врубали на полную мощность, люди неистово радовались жизни, пели и прыгали от восторга. Многие падали в обморок от чрезмерного напряжения. Так что, здесь картина, в общем-то, похожая. Но каким образом воздействовали на местных жителей, не излучением же?

Максим нагнулся к одному из спящих, богатырского вида мужчине, храп которого выделялся среди других. Густой винный перегар ударил ему в ноздри, и тогда многое стало понятным.

«Ай да Дженс, ай да сукин сын! – подумал он. – Наверняка эти люди пили то самое вино, которое захватили в нашем лагере. И кандидат в императоры догадался подсыпать в него какое-то мощное снотворное! Ну что же, это только облегчает мою задачу. Вот только интересно, есть ли в этом сонном царстве бодрствующие?», – подумал Максим и, приглядевшись, увидел вдалеке несколько фигур, бродящих по площади. Это могли быть обычные мародеры, но встречаться с ними, или с кем-то другим, не входило в планы Максима. Он пригнулся и по бороздам танковых гусениц направился прочь с площади. Следы должны были неизбежно привести его к воротам.

Однако, пройдя метров триста, он понял, что его опасения, были не напрасны. Свет костра и негромкий разговор говорил о том, что дисциплина в армии Агана отнюдь не хромала. Моряки – подводники, вынужденные временно воевать на суше, привычно несли караульную службу, не отвлекаясь на такие мелочи, как празднество по случаю великой победы. Теперь надлежало действовать осторожно.

Максим, плотно прижавшись к стене, подобрался поближе к караульным. Вокруг костра сидело с десяток моряков и негромко обсуждали недавнюю викторию.

– Не рассчитали они своих силенок, – говорил пожилой вояка, наверняка, побывавший во многих переделках. – Вот если бы у них получился этот трюк с машиной, сумели бы сломить ворота, тогда другое дело. С воодушевленным противником воевать сложно. Хлынули бы вслед за своей коробкой, как саранча, чтобы нам делать? Но не судьба – подбили машину, тут у них и упадок сил приключился. А кто, кстати, ее грохнул?

– Да этот, как его… Сиода, кажется, из третьего экипажа, – ответил сидевший рядом матрос. – Стручок, первогодок, а смотри-ка, не испугался, запулил гранатой в железного дракона. Теперь, наверняка, из рук самого Их Величества награда будет, повышение в чине, да и отпуск на родину. Везет же некоторым! Я вот уже третий год служу, а кроме внеочередных нарядов, ничего не знал.

– Удача, она и есть удача, – вздохнул ветеран. – Одним она сама в руки идет, а другим никак не дается.

Максим оценил свои шансы. С десятью, или даже большим количеством бойцов, если действовать неожиданно, он бы справился. Однако без шума здесь не обойтись, и тогда со стен могут сбежаться еще человек сто, не меньше. Столько ему не одолеть, особенно если учесть, что начнется стрельба. Значит, нужно действовать хитростью и быстро, потому что штурмовые отряды уже ждут в нетерпении. Что в такой ситуации можно придумать? Частенько в такие моменты мозг начинает работать в ускоренном режиме, а тогда решение даже самой сложной задачи приходит неожиданно быстро. Этот случай не стал исключением.

Максим бесшумно вернулся на площадь и подошел к тому самому здоровяку с мощным перегаром.

– Извини, братишка, – пробормотал он, приподняв спящего и снимая с него его куртку. – Мне она сейчас нужнее. Как-нибудь при случае постараюсь вернуть.

Он сбросил с себя свой форменный китель и переоблачился в экспроприированную куртку. Новый наряд дополнила широкополая соломенная шляпа, валявшаяся неподалеку. Теперь обратно к воротам. Выйдя на открытое место, Максим, изображая пьяного, направился прямиком к костру. Заметив его, матросы прекратили беседу и уставились на подошедшего.

– Эй, ты откуда, красавец!? – окликнул его пожилой матрос.

– Здорово, мужики! – пьяным голосом выкрикнул Максим. – Вы тут мою собачку не видали?

– Какую тебе еще собаку, чучело!? – воскликнул ветеран. – Ты ведь едва на ногах держишься. Иди – проспись, а твоя сучка сама домой прибежит.

– Она не сучка, а кобель, – возразил Максим. – Породистый, вот такого размера. – Он показал рукой себе на пояс. – Специально откармливал к празднику, а он сбежал. Теперь не знаю, что делать. Жена мне за него голову оторвет.

– Собачка? Ничего себе! – заржали вразноголосицу моряки. – А твоего кобеля, случаем, не Бычком кличут?

– Нет, не надо смеяться, мне и так нехорошо. Люди сказали, что мой песик побежал к воротам. Можно я здесь у вас поищу? – Максим сделал несколько шагов по направлению к стене, пошатнулся и едва не упал.

– Эй, эй, сюда нельзя! – крикнул ему молоденький матрос, поспешно подбежав и пытаясь поддержать. Но не сумел, Максим удачно рухнул под самую стену, туда, где темнота делала его невидимым.

Матросик попробовал было поднять упавшего, но у него ничего не получилось. С тем же успехом он мог бы попытаться сдвинуть бетонную сваю.

– Чё с ним делать, господин субмарин – лоцман? – спросил он. – Тяжелый, зараза.

Субмарин – лоцману ужасно не хотелось уходить от тепла костра и возиться с каким-то пьяным. Чего его бояться…

– Да брось его, – проворчал. – Проспится – сам уйдет.

Бдительность была утрачена, и данным обстоятельством необходимо воспользоваться.

– А если господа офицеры увидят? – спросил матросик.

– Они сейчас сами от радости под самую ватерлинию налились. Раньше, чем к завтрашнему ужину, в себя не придут. А там опять продолжат праздничный банкет. Кстати, чего там этот придурок про свою собачку говорил? Никто ее не видел? Сейчас бы мяска на углях запечь, в самый раз.

Ответом ему было молчание. Потом кто-то предположил:

– Наверное, она в суматохе за ворота сбежала, да там и осталась? Может поднять чуть – чуть, да позвать.

Субмарин – лоцман заколебался. Какие-то остатки дисциплины, вбитые в него очень давно офицерским стеком, сейчас не очень активно боролись с подступившим голодом. Максим, оставшийся без присмотра, понял, что необходимо как-то ускорить процесс дозревания старого служаки. Он вскочил на ноги, и с ловкостью обезьяны вскарабкался на крепостную стену, которая с внутренней стороны не была гладкой, а напротив, имела очень много впадин, за которые так удобно было цепляться. Перевесившись на ту сторону, Максим коротко и отчетливо тявкнул по-собачьи и тут же вернулся на исходную позицию. Караульные не могли видеть этого маневра – пьяный бюргер был скрыт от них каменной лестницей, ведущей на стену. Но, услышав собачий голос, они насторожились.