Брайан Герберт - Ментаты Дюны

Другая Память была ее бесконечной энциклопедией опыта человеческой истории, да и собственная долгая жизнь давала достаточно воспоминаний: годы молодости, когда она работала с доктором Мохандасом Сукком на Парментьере (до того как им пришлось бежать от мятежей, охвативших после эпидемий, которые распространяли машины, всю планету); годы на Россаке, когда она помогала колдуньям в войне против мыслящих машин; старания Тисии Сенвы составить каталог кровных линий человечества, в то время как машины старались это человечество уничтожить.

К ночи ее тело начало неметь, глаза закрывались. Прошлое обступило ее, она покачивалась на краю утеса, но не боялась падения. Они со Смертью были старые знакомые, несколько раз уже вступали в схватку… с каждой из таких схваток Ракелла становилась все слабее.

Но на этот раз будет по-другому. В Другой Памяти ее прародительницы готовы принять ее.

Когда-то очень давно, ухаживая за жертвами машинной чумы, Ракелла заразилась. И умерла бы, если бы не целебные свойства воды из карстовой воронки. Тогда она победила смерть, а вскоре победила ее вторично, когда Тисия Сенва отравила ее. В борьбе с ядом Ракелла изменила его, изменила себя и стала первой Преподобной Матерью.

Почти столетие она пыталась научить других тому, что знала сама, создать нечто устойчивое – Орден, сообщество сильных просвещенных женщин, которые станут определять будущее человечества. Теперь она знала: если Орден не продержится хотя бы еще десятилетие, ее надежды не осуществятся. Раскол Ордена показал, что сестры не лучше, не дальновиднее других людей.

Горизонт посветлел; свет распространялся, как лучи надежды. Ракелла открыла глаза и увидела внизу сгруппированные здания. Услышала голоса, крики – увидела смутные фигуры женщин, бегущих вверх по тропе на вершину холма Лаоджин.

Что ж. Они получили ее послание.

Она услышала умоляющий голос Доротеи, который принес ей утешение, но и стремление поторопиться.

– Преподобная Мать! Пожалуйста, вернись!

С теплым чувством облегчения она услышала и крик Вали:

– Мы с Доротеей найдем способ работать вместе. Орден не может оставаться расколотым.

Стало светлее, и Ракелла увидела во главе идущих к ней женщин Доротею и Валю. Ракелла не сдвинулась с места. Она по-прежнему стояла на краю пропасти.

На вершине вперед вышла Валя.

– Мы прочли твое послание, и оно заставило нас опомниться. Мы с Доротеей пришли сюда вместе – и обещаем сделать все возможное, чтобы исцелить нашу рану. – Голос Вали изменился, теперь она говорила гортанно и решительно: – Ты не прыгнешь, Преподобная Мать. Отойди от края – немедленно.

Ракелла и раньше замечала легкие изменения в голосе молодой женщины, когда та говорила с другими сестрами. Преподобная Мать всегда приписывала это внутренней силе Вали, но теперь голос казался другим, и старая женщина почувствовала, как что-то тянет ее, заставляет отойти от обрыва.

– Отойди от края , – повторила Валя с тем самым особым оттенком в голосе. Это не была просьба, и Ракелла почувствовала, как сила слов завладевает ее телом. Она попробовала сопротивляться этой необычной силе – или тому, что казалось силой. Потом расслабила мышцы и просто стояла; она уже не хотела прыгать, но не была уверена, что хочет отойти от края.

Валя подошла ближе и тихо сказала:

– Ты нам необходима, Преподобная Мать. Нам с Доротеей отчаянно нужен твой мудрый совет.

– Мы ищем общую почву для созидания, – подхватила Доротея. – Обещаю, что мы ее найдем. Ты должна знать, что Орден сестер уцелеет.

На вершине утеса показались Фиелла и еще с десяток женщин, в том числе сестры с Салусы. Несмотря на холодный ветер, бушевавший здесь, Ракелла почувствовала тепло внутри. Слезы текли по ее лицу, и она не могла их остановить.

Но отказывалась отступить в безопасность.

– Чем вы можете убедить меня, что не возьметесь за старое, после того как уговорите меня отойти от края?

– Мы тебе клянемся, – сказала Доротея. – Ты слышишь правду в моих словах.

– Клянусь, что после того, как мы все решим, конфликтов между Доротеей и мной больше не будет, – сказала Валя.

Доротея встала рядом со своей соперницей.

– Мое чувство правды утверждает, что Преподобная Мать Валя говорит искренне. – Она протянула руку старой женщине, поманила ее. – Давай осуществим наши мечты, бабушка. Мы будем строить Орден на твоем примере, а не на трагедии.

Ветер продолжал свистеть, но Ракелла услышала хор голосов Другой Памяти, который в необычной гармонии, единогласно говорил: «Тебе еще не время умирать, Ракелла. Не здесь и не сейчас. Ты должна жить и вдохновлять других – так долго, как только сможешь».

Тогда наконец Ракелла отвернулась от пропасти и встала перед собравшимися сестрами с Уоллача и Салусы; они стояли плечом к плечу и умоляли ее. И Ракелла сказала:

– Голоса Другой Памяти велят мне поверить вам. Обычно они создают шумовой фон, но сейчас говорят со мной – четко и в полном согласии.

Женщины перешептывались, переглядывались. В глазах у них было отчаяние. Ракелла видела, что обе фракции полны решимости и стремления сотрудничать.

Старая женщина отступила от края утеса и в это мгновение общего волнения оказалась в объятиях Вали и Доротеи.

Когда император собрался на Арракис, чтобы взять под свой контроль операции с пряностью, Джозеф Венпорт намеревался ждать его там. Сальвадор Коррино был так наивен!

Вылетев с Колхара на одном из своих стремительных свертывающих пространство кораблей, Джозеф взял с собой Тарефа, который хорошо ему послужил, хотя его и обманул двойник Полу-Манфорда. Но с тех пор как фримен-саботажник нашел свою подругу мертвой в снегу, он был почти бесполезен и мог говорить только о возвращении на Арракис. Джозеф не понимал, как работает мозг этого жителя пустыни.

С самого начала он был убежден, что, как только эти примитивные кочевники увидят другие планеты и распробуют вкус воды, которую можно пить сколько угодно, они не захотят возвращаться к своей бедности. Как тут можно не быть благодарным? Но по какой-то непостижимой причине грязная жизнь в пустыне снова манила Тарефа.

Джозефа очень часто разочаровывала людская иррациональность, неверные решения, принимаемые людьми, их саморазрушительное поведение. Он оплакивал судьбу вида.

Испытывая сочувствие к молодому человеку, он даже предложил ему отпуск на Каладане, чтобы он смог прийти в себя, потому что житель пустыни, по-видимому, был одержим этой планетой океанов. Но Тареф ответил, что хочет вернуться домой, хотя не смог объяснить, что надеется там найти. Он ясно дал понять, что в старом сиетче ему нет места. Тем не менее Джозеф согласился, понимая, что споры ни к чему не приведут.