Андрей Мансуров - Волчица

Ну правильно: у Миши же — большой! Грех не воспользоваться!..

Ленайна подушечками пальцев, которые буквально покалывало искрами электричества, и подкоркой мозга, как всегда кристально ясно ощущала бурю, царящую сейчас в теле партнёрши: Линда знает, что ради неё они сделают всё возможное! И она для них — всё равно, что малое дитя! Остро всё чувствующая, и немного капризная…

Но — такая, зар-раза, любимая!..

Миша, придерживая Линду за бёдра, наддал и сам… Линда выгнулась, закричала, всхлипывая, замотала прядями парика…

Когда закончились конвульсии, и «малышку» снова уложили отсыпаться, Ленайна занялась Мишей сама. Вплотную.

Потом и Миша забрался сверху. Она знала — ему так приятней и привычней. Да он и правда — любит их обоих! Уж это-то её изощрённый мозг ей показывал чётко.

Их пики как всегда совпали.

Но вот мыться сегодня сил не осталось… Благо, кровать большая — есть где развалиться! Хотя, как знала по опыту Ленайна, к утру все они соберутся в плотный шестиногий и трёхголовый самообнявшийся комок — словно для того, чтобы погреться…

Но — нет.

Не погреться. А испытать чувство единения. Защищённости. Своего негласного Союза против всего остального, злого и враждебного Мира… О, это ощущение — Семьи!

Они проспали до ужина.

— Миша! Не ходи сегодня с нами!

Миша недовольно перевернулся на бок, и приоткрыл на девочек в «боевом облачении» щёлочку одного из опухших глаз:

— Да вы сдурели! Вы же только в прошлом месяце разнесли весь «Золотой фрегат» к такой-то матери!..

— Ну и что? Теперь пойдём разнесём «Звёздного бродягу»!

Миша развернулся опять на спину, и откинул голову обратно на подушку, показывая скорбным вздохом, что не намерен спорить или читать «плохим девочкам» мораль. Он даже глаз обратно закрыл, и отвернул лицо к стенке, сделав вид, что спит, буркнув только:

— Не забудьте бабло обналичить. А то Конь обидится…

Ленайна оглядела себя в зеркало в последний раз.

А что: отлично! В коротенькой кожаной юбочке-шотландке и в обтягивающих лосинах-сапогах её ножки очень даже пикантненьки! А под грудь она сегодня натолкала в лиф старой доброй ваты — и не потеют, и выглядят… Убойно!

Линда тоже смотрится ничего себе — натуральная высококлассная шлюха! Особенно усиливает это впечатление огромная копна чёрно-смоляных волос очередного парика.

Они переглянулись — да, привыкли «разговаривать» без слов. Вот сейчас сказали друг другу — Ленайна изящным загибом тоненько выщипанной брови, а Линда — хитроватой полуулыбкой: «Вау! Ну ты и с-сучка! Отбою от „клиентов“ точно не будет!..»

В «Звёздном бродяге» им повезло. Их парочку помнил только старый торговец-пенсионер — кажется, его звали Смоки Рассел. Однако из уважения к Флоту он быстро допил ядовито-зелёное пойло в высоком стакане перед собой, встал, коротко откозырял им. Почти целая левая рука бросила на стол монету и…

Смоки быстро и целеустремлённо покинул поле предстоящего боя!

Ленайна направилась к барной стойке. Перед зеркалом — копией такого же, как у Тома! — маячила угрюмо-сосредоточенная физиономия Рыжего Коня — бармена и хозяина заведения. Увидев сладкую парочку, он сердито засопел, раздувая ноздри, и поджал губы. Волосатые руки в засученных до локтя рукавах стали немного судорожно подёргиваться. Однако вслух он ничего не сказал — а попробовал бы!..

— Марокканское. — голос Ленайны звучал почти нейтрально, — и апельсиновый чистый.

За марокканским кофе Коню пришлось сходить в подсобку позади его рабочего места, а апельсиновый сок он налил Линде сразу. Уж кто из напарниц чего пьёт, знали все бармены в портовом квартале.

Однако не успела Ленайна вскрыть крышечку банки, как их парочку окружила пятёрка молодых и ретивых новых — это Ленайна определила сразу, бегло взглянув на разномастную компанию за дальним столиком, ещё только войдя! — шлюх.

Девочки явно чувствовали себя уверенно, поскольку их было больше, и вели себя соответственно: главная выпустила Ленайне в лицо струю вонючего дешёвого дыма от веселящей палочки, похоже, протухшей ещё в прошлом веке, и процедила сквозь зубы:

— Девочки. Шли бы вы куда подобру-поздорову. Это теперь наш участок. — остальные чуть плотнее сомкнули ряды. Кто-то поигрывал шипастым кастетом, кто-то держал бутылку из-под пива за горлышко, очевидно, готовясь отбить дно о стойку, чтоб воспользоваться… А что — правильно. Шлюх-конкуренток проще всего нейтрализовать не избив, (Можно и самим огрести!) а изуродовав витрину — лицо…

Словом, подпортив товарный вид.

— Да? И кто же вам разрешил здесь работать? Кто, конкретно говоря, ваш Босс?

— Кривой Тони. Тони Гарсиа.

— А что, самому ему уже западло «разобраться» с конкурентками?

— На вас, дешёвок, и нас хва…

Закончить нахалка не успела, так как Ленайна с разворота ногой въехала остреньким окованным носком сапога прямо в прокурено-зияющее отверстие рта.

Фонтаном брызнули зубы из костолита!

После чего в дело вступила Линда: она, буквально распластавшись в нижней стойке, отработала по животам и коленкам. Ленайне осталось лишь добить ещё держащихся на ногах наивных идиоток мощными хуками в челюсти, после чего стонущее-ползающая пятёрка с пола не поднималась. Одна из девиц вообще оказалась в нокауте — Ленайна явно перестаралась.

— Конь. Будь добр — позвони Тони.

Конь так и сделал, опасливо косясь на стонущих и матерящихся «новых» девочек.

Появившийся на пороге спустя буквально пару минут Тони отреагировал спокойно. Даже настоящую (традиционно деревянную) зубочистку из золотых зубов не вынул:

— Тэ-экс, что тут у нас… Здравствуй, Ленайна, привет Линда. Приношу извинения — девочки вас ещё не знают. Новенькие. С Вендизии. Поэтому думают, что самые крутые. Ну-ка, ребята… — ребята-качки, которых Тони привёл в количестве как раз пяти человек, поторопились выдвинуться из-за его широкой спины, словно они ничего не боятся…

Как же, не боятся — они-то «сладкую парочку» знали отлично. Встречались однажды. На заре знакомства с Тони.

— Быстренько, взяли, каждый — по штуке. И понесли в тачку.

Унести мечущих злобные взгляды и шипящих и ругающихся от боли и злости девочек оказалось нетрудно, и много времени не заняло.

— Блин. Теперь две неработоспособны, пока коленные суставы не срастутся. А порванный рот придётся зашивать… И то — вид уже будет не тот. — Тони не сердился: он-то уж е отлично знал Линду и Ленайну. Поэтому просто констатировал факты.

— Не обижайся, Тони. Девочки сами полезли. — это влез Конь.

Тони тусклым взглядом прошёлся по его долговязой фигуре. Конь увял и заткнулся. Занялся «выставочными» экзотическими бутылками — после того, как выяснилось, что сегодня зеркало пока останется в целости, надо же их расставить обратно!..