Виктория Гетто - Волк. Решение

Нащупав длинную трубу портативного метателя, Андрей вдавил бронированным пальцем кнопку активации, одновременно выдёргивая чеку предохранителя. С тихим хлопком отлетели прочь защитные крышки. Камера шлема показала, что позади него никого нет. Лейтенант приподнял оружие, ориентируясь по ещё не рассеявшемуся в воздухе следу выстрелов туннельных орудий, и нажал на спуск. Хлопок – и толстая струя пламени ударила из задней части трубы. Офицера шатнуло, и лишь то, что он упёрся спиной в спину окопа, удержало его от падения. Обычно «Толстяка» запускали с треноги, но ему некогда было раскидывать установку полностью. Просто зафиксировав конечности и для гарантии спиной уперевшись в оплавленную стенку окопа, он запустил умную ракету. Непропорционально толстый цилиндр вылетел из трубы и тут же раскинул стабилизаторы, став ещё уродливее, затем с диким рёвом почти мгновенно ушёл вертикально вверх, исчезнув из вида. Ещё мгновение – и небо прочертила толстая оранжевая полоса, когда у «Толстяка» включились основные двигатели. Форсированный до предела двигатель, жизнь которого измерялась долями секунды, практически мгновенно швырнул заряд боеголовки в точку, которую выбрала умная система наведения. Оказавшись над головой артиллеристов, выбивающих боевые машины Союза, ракета лопнула, и к земле устремилась отсвечивающая в лучах местного светила дымка. Как только первые её струи коснулись почвы, тел, орудий, последовала слепящая вспышка, и дымка стала пламенем. Далёкий потомок вакуумных боеприпасов показал себя так же надёжно и смертоносно, как и его предшественники, превратив позиции туннельных орудий в хаос расплавленного металла. Всё остальное испарилось, потому что температура в эпицентре взрыва достигла почти трёхсот тысяч градусов Цельсия.

Огонь туннельщиков, выбивших два из пяти «подавителей», его рота смогла задавить, но, когда из космоса по позициям бригады ударили турболазеры и плазменные пушки, стало тяжко. Их штатным оружием не возьмёшь, и ничего не оставалось, как дать команду пилотам покинуть машины. Терять подчинённых ротный не собирался. С воем и рёвом перед его позициями врезался в землю пылающий искристым пламенем обшивки изуродованный до неузнаваемости аэрокосмический истребитель, расшвыривая во все стороны искры напалма из неизрасходованных контейнеров. Наш? Их? Без разницы. Пилота в кабине он не смог разглядеть. Задрал на мгновение голову, пытаясь что-то рассмотреть в покрытом толстым слоем чёрного жирного дыма небе. Бесполезно. Он точно знает, что там, в космосе, сейчас идёт свалка. Настоящая бойня. Потому что открылись сотни воронок гиперпереходов и оттуда один за одним начали вываливаться туши линкоров, дредноутов, штурмоносцев и прочей гадости Альянса. Аари Смерть подняла навстречу всех своих птенцов, вылетев и сама. Но в следующий миг и на поверхности планеты началась атака на десантников. Причём невероятной силы и мощи, с использованием новейших видов оружия, иногда даже и незнакомого десантникам, но явно не слабее. Наоборот, эти новинки оказались ужасающе эффективны против техники и людей. Но… Десант держался. Неся потери, теряя людей, технику. Выигрывая время. Потому что глушилки наконец нашли и усиленные отряды выдвинулись на их уничтожение. Так что теперь требовалось лишь продержаться и удержать плацдарм до того момента, пока не включатся планетарные ворота Союза.

От надвигающихся стеной вражеских киберов темнело в глазах. Шам шевельнулся, устраиваясь поудобнее в ложементе управления, и прикрыл глаза, входя в слияние со своими подчинёнными. Привычные уколы системы обеспечения заставили вздрогнуть. Сколько уже лет он воюет, а так и не привык. Миг – и темнота перед глазами плавно рассеялась. Вперёд! Из контейнеров хлынула его армия. Шевеля ступоходами, перешагивая через препятствия, его киберы бросились в контратаку. Сейчас он был способен практически на всё, ощущая себя богом войны. Такова побочная проблема боевых коктейлей, помогающая достичь полного слияния с боевыми механизмами. Волна боли прокатилась по телу – это встретились первые машины, и началась резня. Вгрызаясь друг в друга пилами, пробивая корпуса выстрелами протонометров и бластеров, выжигая внутренности и интеллектронику импульсами разрядников, киберы с невиданным ожесточением уничтожали друг друга. Отлетали в стороны конечности, рассыпались искры, когда вращающиеся пилы вскрывали корпуса, в эти мгновения оператор сам себе казался машиной. Он ощущал мгновения боли, когда его подчинённые теряли манипуляторы, воздействие лазерных лучей воспринималось как ожоги собственного тела. Конечно, это всего лишь фантомные боли – цена за слияние, позволяющее ему действовать киберами так, словно это его тело, но всё равно иногда восприятие становилось таким глубоким, что после сражения приходилось ложиться в регенерационную капсулу, чтобы убрать неведомыми путями появившиеся на коже шрамы и язвы.

Ротный выпустил остатки заряда батареи лучемёта и торопливо отщёлкнул израсходованную ёмкость, меняя её автоматическим движением. Вспыхнул зелёным индикатор, тоненько свистнул накопитель, выходя в рабочий режим, и Андрей снова нажал на спуск. От ребристого ствола, через который непрерывно прокачивался охладитель, исходили струи раскалённого воздуха. Ещё никогда он не сталкивался с подобным ожесточением! Волна за волной людские толпы плохо вооружённых, зачастую не имеющих никакой защиты врагов с перекошенным в диком вопле ртом накатывались на позиции его роты, чтобы остаться на нейтральном поле в виде разорванных и хорошо пропечённых кусков мяса. Пару раз доходило до рукопашной. Совершенно безнадёжной для халифатцев. Голые руки, ножи и древние примитивные кинетические автоматы и винтовки против мощных индивидуальных боевых скафандров-костюмов союзных войск. Ударом усиленной экзомышцами руки дробились черепа, ломались кости. Движением перчатки мясо превращалось в алую кашицу, вырывались конечности, отрывались головы. После очередной отбитой атаки тёмные щитки лат становились багрово-чёрными от крови, а под ступнями хрустели тела и хлюпала вражеская кровь. Особой опасности не было, но… Горели нервы, разум просто не выдерживал подобной нагрузки, и аптечки исправно впрыскивали лекарства, приводя людей, саури и аури в чувство, не давая разумным переступить грань… И самое страшное, что, несмотря на подавляющее технологическое превосходство союзных войск, они тем не менее несли потери. По одному, по два разумных, но несли. Офицер потерял всех подавителей вместе с операторами, троих «погонщиков», не сумевших выйти из слияния. Или не захотевших. Взвод тяжёлого оружия выбили подчистую. Фактически от роты остался лишь он, старшина, да ещё шестеро бойцов, засевших в его командном бункере, но тем не менее удерживающих свой участок от прорыва врага уже третьи сутки. Под непрерывным обстрелом орудий и ракет, выжигая волны киберов и людей, уничтожая мины и попытки противника пробраться к ним под землёй при помощи проходческих комплексов. Благо хватало боеприпасов и оружия. И практически все трое суток он не спал, держась на стимуляторах и собственной силе воли. Спасало то, что в небе было чисто. Он не знал, что творилось в космосе, потому что связь была фактически уничтожена, задавлена системами глушения. Но поскольку при очередной атаке начиналась заполошная стрельба и на поле вырастали фонтаны взрывов, бригада держалась, выполняя приказ. Истекая кровью, из последних сил, но держалась.