Николай Шмелёв - Фобос (СИ)

— А чего это в мастерской никого нет? — спросил помощник, с подозрением оглядываясь по сторонам.

— Ты что, Джон? — ответил начальник вопросом, на вопрос. — Четыре часа утра! Мастерская открывается только в девять. Или ты решил заказать себе дубликат ключа от сейфа корпорации?

Человек в сером криво улыбнулся, шмыгнув носом. В этот раз они развернули операцию по всем правилам шпионского искусства, блокировав Хирака в его каморке, которую снимал мастер для проживания. В мастерской ютиться он опасался, да и удобств, даже минимальных, там не было. Доходило до того, что иногда приходилось надевать памперсы или пользоваться услугами «красного уголка». От таких приёмов угол становился дурно пахнувшим, распространяя удушливый аромат по всей арендуемой площади, изводя запахом помощников и отгоняя клиентов. Начальник достал рацию, не доверяя мобильной связи, которую прослушивали все, кому не лень и связался с постом, оставшимся на подступах к каморке:

— Пятый, как там у вас?

— Порядок — объект видит седьмой сон и храпит, как заведённый трактор.

Обязанности заведённого трактора выполнял механизированный манекен — разработка технического отдела организации «Плебеи». Сам мастер, с опаской оглядываясь по сторонам, уносил ноги по канализационному коллектору, намереваясь влиться в ряды «Плебеев» и больше не изображать из себя ремонтника. Кстати, художника — тоже…

По прибытии на свой корабль, Шелтон долго размышлял: «Стоит ли сделать заявление в Международное Географическое общество про открытие неизвестных науке животных или — а ну его на хрен?! Слухи о доисторических ящерах, обитающих в самом центре непроходимых африканских болот доходили: и до учёных мужей, и до широких масс народа. Первые с недоверием относились, к подобным заявлениям, а вторым было по фигу. Поимку ископаемой Латимерии тоже не шибко рекламировали и, в учебниках по биологии, она до сих пор позиционируется, как переходное звено. «Не будет никакого доклада!» — решил Ник и в твёрдой решимости встал с кресла. «Имел я это Географическое общество!» — родилась в голове здравая мысль, вероятно от недосыпания.

Он твёрдым шагом направился в кают-компанию, в которой, к этому времени, должна была собраться вся команда. После завтрака ожидался брифинг, но его результаты были известны заранее, что уже навевало определённую долю скуки.

Кают-компания с утра напоминала Индо-Китайскую деревню. Припозднившиеся спецназовцы не спеша подтягивались к пищеблоку, протирая заспанные глаза, узкими щёлками смотрящие на негостеприимный мир. У командира глаза такими стали от недосыпания, а у остальной части мужского коллектива, от недопонимания: за такую короткую ночь, да ещё при таком большом количестве личного состава, толком не установишь — кто кого уважает, а кто кого нет. Женщины на этом фоне выглядели славянским собранием…

Безымянная затолкала остывшую еду в печь СВЧ, для подогрева.

— Почему в микроволновку? — задал вопрос Хударев, не обращаясь, собственно, ни к кому.

— А ты что, Мышь, ожидал, вместо неё увидеть кабана, жарящегося на сандаловом дереве? — вопросом на вопрос, ответил ему Кротов.

— Почему на сандаловом? — не понял разведчик.

— В Индии его используют для самых богатых клиентов погребального костра, — пояснил замкомвзвода.

— Ну, и что это за ассоциации с кабаном? — встрял в разговор Базука, протирая затёкшие глаза и разгоняя под ними синеву.

— Прямые! Он, над горящим сандалом, не солярий принимает. И вертел предназначен, отнюдь, не для равномерного распределения румяного красно-коричневого загара. Можно, конечно, и на мангровом дереве зажарить или на манговом…

— Манговые поленья, кажется, тоже — только для состоятельных клиентов, — сделал замечание Бубнов. — Это сколько же фруктов недополучит хозяин этого дерева. В тропиках уже давно не встречаются манговые деревья, в дикорастущем состоянии. Впрочем, как и бананы. А вот дикого чая, — сколько хочешь. Целые подлески. К тому же, он ничем не отличается от культивируемого, только большим размером…

— Ну хватит! — перебил его Шелтон. — Доклад будешь читать в каком-нибудь географическом обществе.

«Опять это долбаное общество! — поймал себя на мысли командир. — Ну и чего? Теперь будет преследовать неотступно?»

Жевали молча, под канонаду, доносившуюся с камбуза. А оттуда неслась ругань и звон небьющейся посуды, которой Кочерга успел получить по голове. Если свести все стенания, исходящие из упомянутого места к общему смыслу, то он выражался в следующем: Безымянная жаловалась на бардак, присутствующий на камбузе и на то, что этот бардак нужно, время от времени, убирать.

— Заведи Герасима! — посоветовал её Таран, успевший подлечить больную голову..

— Зачем? — опешила Анфиса.

— Потому что он, как известно, на всё согласен! — смеясь, пояснил Кувальцев. — И мусор вынести, и… Ну, далее по списку. А Кочергу взашей — подальше от пищеблока.

— Лучше, как Му-Му! — грозно пробасил Базука, у которого неожиданно, для американца, проявились познания в русской классической литературе.

— Хе-хе, — усмехнулся Мыкола, скосив уголки губ в кривой улыбке.

Она у него получилась не ехидная, а какая-то растерянно-обречённая. Апанасович понимал, что Герасим, как и Му-Му — личности гипотетические, но всё-таки напрягся.

Таран, довольный произведённым на Апанаса эффектом, налил себе стакан и употребив, выдал:

— Окропила Василиса Прекрасная Ивана-Дурака Святой водой и стал тот писанным красавцем.

— Это ты к чему, — спросил Кризис, кое-как разбирающийся в русской литературе, но, не очень-то знакомый с русскими сказками.

— К тому! Ну, а чем водка — не святая вода?

— Э, нет! — возразил Кротов. — Если её принять внутрь, то почти гарантированно дураком станешь и далеко не красавцем, а уж если ты ей себя окропишь, то уродом станешь. Кореша тебя так отфигачат, что мать родная не узнает. Заодно и мозги выбьют. Ну, а насчёт писанного… Могут помочиться на лежащее тело.

— Это перебор! — почему-то обиженно возразила Кузнецова.

— Чего перебор, Люсь?! Одному мужику стакан не достался, так он так переволновался, что шестерых завалил, причём — наглухо! И это не анекдот, а криминальная хроника XXI — го века.

Брифинг был настолько коротким, за сколько можно произнести слово: «Поехали!» Петерсон посчитал этого достаточным, чтобы увлечь спецназовцев за собой.

— Все остальные инструкции расскажу внутри челнока, по дороге к месту высадки, — добавил он с угрюмым лицом.

Инспектор явно торопился и сразу было видно, что он спешил не по своей воле. На Петерсона давили сверху, поторапливая, если не угрозами, то обещанными медовыми пряниками, или, и тем и другим — сразу.