Олег Алексеев - Третья мировая война (сборник)

Мондиал продолжал молчать, хмуро косясь на Муррея. Время от времени он снимал очки и приглаживал густые кустистые брови.

— Обратите внимание на этого мулата, — раздался голос генерала.

На экране появилось мужское лицо с крупными чертами. В человеке пульсировал, вероятно, коктейль из крови предков, принадлежавших к различным расам. Нагляднее других были выражены признаки европеоида и австралоида.

Пьер Веранже! Муррей мгновенно узнал эти рельефные черты матового лица. Когда Веранже руководил освободительным движением в Мартинии, Пэн брал у него интервью. Беседовать пришлось во время боя. Другого времени у Веранже не нашлось.

Недавно, лишь месяц назад, Муррей присутствовал на торжественной церемонии открытия памятника национальному герою Народной Республики Мартинии Пьеру Веранже, «уничтоженному, — как сообщалось, — в застенках хунты». Монумент очень понравился Пэну. На Веранже, представленного в виде атланта, навалилась гигантская глыба, на которой были высечены фигурки, символизирующие государственную иерархию. От титанического напряжения буграми вздулись мышцы на руках и ногах, брови сдвинуты, губы решительно сжаты…

— Это один из мятежников Мартинии, Пьер Веранже, — пояснил генерал. — Вы о нем, вероятно, слыхали. Он сам избрал свою судьбу: расстрелу предпочел участие в эксперименте.

После облучения на лице Веранже появились складки, хотя оставался еще отсвет мысли и воли.

— Так вы не помните, кто вы и откуда? — обращался на экране Кристи к Веранже.

Тот смущенно пожимал плечами.

— Может быть, вы Пьер Веранже из Мартинии? — напомнил Кристи. Постарайтесь вспомнить.

— Это проверка качества аннигиляции, — вдруг засопел Мондиал. — Если человек не может вспомнить даже своего имени, значит, у нас полный успех.

— Пьер Веранже? Я? — Облученный морщил лоб и качал головой.

На экране Кристи все в том же гражданском костюме, в котором он присутствовал в этом кабинете, внушал:

— Вы прозелит Великого Демократического Сообщества. Ваше имя Мартин Клей. Запомнили?

— Запомнил. Мое имя…

— Надо отвечать: запомнил, господин…

— Запомнил, господин. Я Мартин Клей, гражданин Великого Демократического Сообщества.

— Правильно. Наше Великое Демократическое Сообщество образовалось из нескольких государств с одинаковой политической и экономической структурой. Наша объединенная страна — самая демократическая. Каждый гражданин добровольно участвует в выборах членов парламента и президента…

В таком же духе людям внушались заготовленные «истины», заполняющие газетные страницы. Свободная от всякой информации память реципиентов забивалась догмами и понятиями, которые они механически повторяли, одни тупо, безразлично, другие — старательно, третьи — радостно, как откровение.

Затем Кристи ввел Веранже в одну из лабораторий:

— Это наша лаборатория, прозелит Клей. Вы будете здесь работать. Ясно?

— Так точно, господин. Я буду здесь работать. А что мне делать?

— Скажем.

— Спасибо, господин.

— Меня зовут Поль Кристи, а моего друга Роберт Мондиал. Вы запомнили?

— Да, господин Мондиал.

— Мондиал — это мой друг, а я Поль Кристи. Неужели это так сложно?

— Извините, господин Кристи. Я постараюсь запомнить.

— Вы будете делать то, что попрошу я или господин Мондиал.

— Рад стараться, господин Кристи.

— Мартин Клей — особый случай, — заговорил рядом с Бурнетти Кристи. — Этот человек очень незаурядный. Мы решили оставить его в лаборатории для постоянного наблюдения.

Фильм кончился, зал заполнился светом.

— Как видите, наши ученые дают людям вторую, честную жизнь, никак не связанную с первой, преступной, — торжественно произнес Бурнетти, занимая кресло за своим столом.

— Это поразительно, — Муррей переставил свой стул и повернулся лицом к генералу.

— И все-таки у метода есть существенный недостаток, — изрек генерал. Увидев вопросительный взгляд Пэна, продолжал: — Люди теряют память, а с нею — знания, опыт, навыки. Перейти из одной жизни в другую для них проще, чем перейти улицу. Но это ведь преступники. По законам правосудия у каждого преступника должно быть осознание вины и переживание неотвратимости наказания.

— И какова дальнейшая судьба облученных? — изобразил на лице заинтересованность Муррей.

— Покажем вам в натуре, — генерал посмотрел на часы. — А сейчас время обеда. Отвезите гостя в ресторан, господа, а потом к тетушке Таире. Пусть немного развлечется. — Губы Бурнетти подернула улыбка. — В шестнадцать ноль-ноль встретимся в лаборатории.

Мимо внимания Муррея не проходила ни одна мелочь: двусмысленная улыбка Бурнетти, несоразмерно большое время на обед, какая-то тетушка Таира… Что скрывается за всем этим? И почему генерал не вспоминает про журналиста? Все это были нехорошие предзнаменования.

Пэн вышел из подъезда следом за Кристи и Мондиалом.

Дождь кончился, однако на небе не было ни единого просвета.

Пэн направился было к своему «бьюику», но Кристи остановил его:

— Господин Муррей, садитесь в мою машину, продолжим разговор…

Пэн молча зашагал следом за ними к черному «мерседесу». Около него, не замечая подходивших, разговаривали два шофера.

— Прозелит Клей! — окликнул Кристи,

Пэн моментально узнал Пьера Веранже. Да, это был, несомненно, он. День и час, когда он, Пэн, брал у Клея интервью, во время которого невдалеке разорвался снаряд и их обоих засыпало землей, из-под которой они с трудом выбрались, запомнились Муррею навсегда. Теперь Веранже скользнул по его лицу равнодушным взглядом, вежливо обратился к Кристи:

— Куда прикажете? — и предупредительно открыл дверцу машины.

— Не спешите, — задержал его Кристи. — С вами хотел поговорить инспектор из министерства, господин Муррей.

— Слушаю, господин Муррей, — обернулся к нему Веранже.

На его лице изобразилась собачья готовность выполнить любую просьбу. От внезапной встречи, от воспоминаний или от того, что Веранже не узнавал его, Пэн растерялся.

— Господин Веранже… э-э… Клей, вы работаете водителем? — пробормотал журналист.

— Да, что прикажут.

— Что же еще вам приказывают?

— Помогаю в лаборатории, убираю квартиру господину Мондиалу, готовлю пищу…

Муррей замешкался. На помощь ему пришел Кристи:

— Прозелит Клей, скажите, как вы оцениваете политическую систему нашей страны?

— У нас самая гуманная система в мире. Она представляет для всех одинаковые возможности… Предприниматель уволит с работы брата, сына, кого угодно, если они будут приносить убытки, и возьмет делового, толкового человека, который может дать прибыль. Это позволяет максимально выявлять способности каждого и ставить их на службу обществу…