Влад Поляков - Варяги. Смута

Да. трое… Но говорить будет Соловей, его умение выплетать словами паутину поболее, чем у иных будет. Талант, что тут скажешь.

— Здравы будьте, варяги… Друзья, братья по оружию и духу. Здесь нет чужих нам, все они бежали из города, который отверг осмелившихся предать наших богов. Наши обычаи, нас самих, — полились первые фразы из уст Соловья, умеющего завладеть вниманием собравшихся. — Я вижу здесь всех или почти всех достойных воинов и жрецов, чье мнение хотелось бы услышать. Я хочу сказать о каждом…

Пошло поехало! Необходимая, но весьма занудная часть действа. Богумил Соловей начал перечислять всех князей-ярлов, которые здесь присутствовали и были признаны достаточно влиятельными для участия в выборе князя. Никого не пропустить, всех похвалить, не выделяя явно, но подчеркивая действительный вес того или иного человека. Это он умел, этого у него не отнять.

Собравшиеся слушали внимательно, потому как в речах Богумила могло проскользнуть нечто интересное, не всем пока известное. Мне, конечно, ничего нового оттуда извлечь не получилось бы, а вот посмотреть на лица некоторых из собравшихся стоило.

Все заканчивается, закончилась и речь Соловья. Пришла очередь сначала Гостомысла, а потом и Златояра. Эти двое сообщили собравшимся то, что они и так знали — правила, по которым будут определять достойного занять престол.

И молчание… Затишье перед бурей, так будет более правильно. Все возмоные имена прозвучали, теперь ждали, пока кто-нибудь решится первым произнести одно из имен…

— Ставр Осторожный!

Это выкрик Богдана Вадимовича, малозначимого новгородского ярла, стал этаким спусковым крючком, нарушившим тишину. Хотя поддержали его довольно вяло, а никто из серьезных фигур даже рта не раскрыл.

— Не быть Ставру конунгом, — ехидно произнес Магнус. — Осторожность сыграла против Осторожного. Может?..

— Чуть выждем, — отвечает Змейка, опередив меня. — Пусть выкрикнут других, которые вообще… О! Кто-то Рольфа Медноголового вспомнил… Забавно.

Это точно. Рольф не зря получил свое прозвище. Могучий воин, признанный силач, но откровенно тупой, державшийся в ярлах и не пошедший ко дну лишь благодаря побратимам, которые хоть как-то сдерживали его простецкие душевные порывы.

Молчание. И даже легкие улыбки у многих. Еще парочка если и не столь безнадежных, то все равно недостаточно весомых имен. Наконец…

— Хальфдан, — гаркнул во все свое луженое горло Ратмир. — Хальфдан Мрачный — конунг!

Пара мгновений тишины и… Сначала одобрительные возгласы среди ярлов Переяславля, потом храмовников с Радагастом во главе. Постепенно голоса одобрения становились все громче, распространяюсь по залу, охватывая новые. Доселе молчавшие участки. Жрецы, на которых имел влияние Богумил, они тоже вспомнили, что должны делать. Про сторонников Рогнеды и говорить нечего… Они давно все поняли и приняли. Постепенно определившиеся увлекали за собой и тех, кто еще не решился. Было ясно — это победа! И неважно, что из уст некоторых звучало «конунг», а из других — «великий князь». Суть остается одна, а слова, ее обозначающие, не более чем обрамление.

— Довольно! — выкрик Богумила Соловья не сразу, но успокоил разошедшихся. — Киевский престол нашел достойного из наших рядов. Мы ждем, Хальфдан Мрачный, отныне великий князь Киевский.

Вот они, шаги к власти. Всего несколько десяток, ведущих к престолу, на который мне предстояло сесть. Шаг, второй, третий… В голове была пустота, мысли словно вымело оттуда ушатом холодной воды. Осталось лишь осознание того, что надо держать лицо, оставаться по возможности спокойным. Имидж, это не просто так, это весьма важно здесь.

Престол… По сути — всего лишь богато украшенное кресло, но одновременно символ власти. Усаживаюсь, почему-то подмечая, что не слишком оно удобное. Краем глаза вижу, что все мои друзья встают за троном, ну а Роксана, как жене и полагается, рядом.

И лица вокруг, в зале… Радостные, оценивающие, выжидающие… Есть и те, которые либо скрывают недовольство, либо даже и не думают делать это. Те, кто сам претендовал на это место, но проиграл эту игру. Даже не успев толком поучаствовать. Снорри, Ставр… Проигравшие. За ними надо будет внимательно следить. Но не сейчас, позже. Пока что у меня ощущение триумфа — истинного, настоящего, который бывает максимум несколько раз в жизни. Да что там несколько, если он бывает единожды — то все было не зря.

— Откройте двери зала, — командует Богумил, распорядитель этого ритуала. — Скажите людям Киева, что престол отныне не пустует. Назовите имя занявшего его! Вас же, собравшиеся, от имени великого князя приглашаю на пир. Малый пир, предшествующий тому, что будет после того, как князь Хальфдан предстанет перед изваяниями богов в храме киевском.

Да, все это будет. Сейчас накрывают столы для малого застолья, потом будет воистину грандиозное, спустя пару дней или около того. Будет визит в храм, где проведется своего рода «одобрениебогов» моей персоны. Все, как и полагается, традиции, которые надо чтить. Но главное — в этого момента все оставшееся — не более чем красивое оформление уже свершившегося. Видя сияющие лица друзей, я мог в этом даже не сомневаться. А особенно сияла Змейка…

— Знаешь, Хальфдан, я думала, сказать тебе сейчас или все же обождать, — зашептала она мне на ухо. — Думала-думала, да и решила. Что две хорошие вести лучше одной.

— Несомненно. А что за весть?

— Помнишь, что твои хирдманы беспокоились насчет того, что у тебя все еще нет наследников, кому потом перешел бы хирд. Так вот, теперь… об этом можно не волноваться…

Июль (червен), 987 год. Константинополь. Покои базилевса Василия II

В личные покои императора мало кто допускался, но вот патриарх Николай Хрисоверг был там довольно частым гостем. Василий II не пренебрегал советами умудренного жизнью и опытного человека, к тому же обладающего немалой властью. Вот и сейчас императору требовался если не совет, то внимательный и мудрый слушатель, способный, если что, подправить течение мысли.

Сначала была обычная беседа, потом легкая, без особого воодушевления, партия в шахматы, что порой способствовали приведению мыслей в порядок. Проигрышу Василий II ничуть не расстроился, зная, что и противник его по игре был всегда хорош, и что поражение тут лишь повод в следующий раз быть более внимательным. Сейчас же пришло время обсудить то, ради чего он и пригласил патриарха.

Перебирающий жемчужные зерна четок патриарх, сидящий в кресле, прикрыв глаза, шептал слова молитвы и ждал, пока его государь соберется с мыслями. Ему то спешить было некуда, да и относительно содержания разговора он успел догадаться. Все же император был еще молод и горяч, его чувства легко читались.