Максим Хорсун - Кремль 2222. Замоскворечье

«Я отомщу! – Хок с трудом формулировал упорядоченные мысли, в его поврежденном мозгу творился химический ад. – Ты же – уходи! Уходи, пока можешь!»

«Еще немного осталось, – голова Лана гудела. – Ты почти все выпил. Давай, пару последних глотков, и я на самом деле уйду… Господи, чем я тут занимаюсь!» – взмолился он, вперившись в темный потолок.

«Все будут мертвы! – Хок, вероятно, бредил, его глаз постепенно затягивала мутная поволока, лицевые отростки тщетно стремились оттолкнуть зависший над пастью стакан. – Всех раздавят! Раздавят!»

Хомут, проходя по коридору, заглянул в каморку шама, но тут же отпрянул и заспешил прочь, сплевывая и бормоча ругательства.

«Убирайся! – шам выгнулся дугой, Лан услышал, как трещат его кости. – Меня на самом деле убили во время штурма Кремля! Я слишком долго цеплялся за жизнь, но сегодня мертвые станут мертвыми, и будет их, как грязи под ногами».

«Давай, еще чуть-чуть…» – Лан наклонил стакан сильнее. Его разум находился под бомбардировкой беспорядочных мыслей Хока, похоже, шам окончательно утратил связь с реальностью. И черт знает, к чему это приведет. А вдруг загнется: такое искалеченное, немощное, а ему чистый спирт прямо в глотку и без закуски…

«Горит… горит… горит…» – повторял раненый шам, его глазное яблоко металось под смеженными веками. Образы, посылаемые Хоком, становились все страшнее и бредовее: вампиры-телепаты рвут на куски человеческих младенцев, грязно-красная Москва-река выходит из берегов, из-под земли прут то ли нечистоты, то ли орды котяхов, человеческие женщины совокупляются с хищными растениями, поливая их корни собственной кровью, бегут через огонь крысопсы, и от них отваливаются куски обугленного мяса…

Лан мотал головой и скрипел зубами. Он сходил с ума вслед за Хоком, он умирал вместе с Хоком. Тягостная аура, которую излучал впавший в забытье шам, так или иначе подействовала на каждого обитателя Новоарбатовки. Кого-то охватил приступ беспричинной ярости, кого-то накрыло апатией, у кого-то разболелись зубы, кто-то почувствовал тошноту, бабы лили слезы, выпивохи выстроились в очередь у липкой от грязи стойки кабака, чтобы залить внезапную тоску. Оружейник Арены вонзил себе в живот гладиаторский меч, который только что сам заточил. На одной из сторожевых башен наемники затеяли ссору, быстро превратившуюся в короткую, но яростную перестрелку. Профессор во время уборки в зверинце перевернул ведра с навозом и упал на пол, горько рыдая и суча босыми ногами, как истеричная девица.

Лан слышал и даже чувствовал кожей, что Арену и всю Новоарбатовку охватила нездоровая суета. А Хок внезапно распахнул глаз и произнес не мысленно, а вслух:

– Они идут!

Лана прошиб холодный пот. В голосе шама не было ничего человеческого, так могла бы говорить птица, подражая человеческой речи. Или, быть может, демон, выбравшийся из преисподней в постъядерный ад разрушенной Москвы.

– Кто идет? Ты о чем вообще? – спросил он, схватив шама за плечи. – Ты можешь передать Ворону, что Светозар в Замоскворечье? Скажи, можешь или нет? Передай ему, что со мной все в порядке, пусть выручат Светозара! Ты слышишь?

Но, похоже, все было напрасно. Третий глаз Хока затянула серая поволока, лицевые щупальца поникли и даже, вроде, посинели. Шам больше не произнес ни звука, более того – он не посылал ни одной мысли, ни одного даже самого бредового и оборванного образа. Излучаемые им тягостные эманации иссякли. Лан прикоснулся к шее раненого: пульс был нитевидным и слабым.

– Что же ты затеял… – пробормотал дружинник. Чуйка подсказывала ему, что на этом авантюра Хока не закончилась. Шам столкнул со склона камень, которому суждено было перерасти в камнепад. И Лан не ошибался.

Дыру в куполе Арены так и не заделали, теперь наверху гудел ветер. Сквозняк поднимал над ристалищем пыль и время от времени плевался в зрителей крупными дождевыми каплями. Было слышно, как в зверинце ревет, требуя реванша, отоспавшийся после ударной дозы макового молочка жук-медведь. Вопли гиганта заглушали многоголосый гомон трибун. Приближалась ночь – время чемпионов и самых ярких схваток. Толпа предвкушала, неосознанно ожидая от финала дня экстраординарного зрелища.

Лан вышел на Арену в чем был – те же штаны, та же кольчуга, надетая поверх рубахи. Ни шлема, ни щита, ни даже сапог. В правой руке – короткий меч-гладиус, которым раньше рубился непобедимый чемпион – киборг Титан. Лан сам выбрал этот клинок за прекрасную балансировку и отменное качество стали. К тому же гладиус напоминал ему о друге, прошедшем вместе с ним через пламя во время похода на Арбат. За Ланом шли четверо его учеников, вооруженные длинными мечами худшего качества и боевыми топорами. Зрители отреагировали на появление гладиаторов овациями.

– Лан! Лан! – скандировали они так рьяно и громко, что даже жук-медведь смутился и перестал реветь.

Лан осмотрелся – неспешно, пытаясь углядеть среди зрителей хотя бы одно знакомое лицо. Он все еще надеялся, что Хок смог выйти на связь с Вороном и изложить положение вещей. Быть может, кому-то из разведчиков удалось проникнуть на трибуны? Сквозняк трепал Лану спутанные волосы. Как всегда зрительские места были скрыты дрожащими тенями, сквозь которые едва просматривались фигуры непоседливых, охваченных азартом людишек.

Лан вонзил меч в песок, поплевал на ладони, затем снова перехватил рукоять. Теперь его взгляд был направлен на закрытые кованой решеткой ворота на противоположной стороне Арены.

Грянула и оборвалась в воцарившейся тишине барабанная дробь.

– Много… Много же вас сегодня собралось, – прозвучал сухой и ленивый голос Кудесника; Профессор, наверняка, рвал на себе остатки волос, понимая, насколько низко бывший помощник опустил планку некогда насыщенных драматизмом и театральными элементами шоу. – Сегодня нас ждет символичный бой… – Кудесник едва сдерживал зевоту. – Горстка людей, цепляющихся за чистоту своей крови, замшелые традиции и вовсе малопонятное мне качество, которое они именуют «духовностью», окажется лицом к лицу с новыми владыками мира. Пусть шоу начнется! А мы похрустим солеными орешками…

Кудесник причислил к людям и явного мута Собака, и не столь очевидного Ефима. В нюансы происходящего новый хозяин Арены не вникал, явно считая себя выше этого, и просто распорядился бросить в бой Лана, а также всех недавно появившихся сторонников дерзкого гладиатора.

– Собраться! – бросил, не оглядываясь, Лан. – Собак! Ефим! Левый фланг! Череп! Горелый! Правый фланг! – сам он отступил в центр получившегося каре.

Лязгнули цепи, решетка медленно поползла вверх. Послышался рык и гортанный ор. Не дожидаясь, пока проход откроется полностью, на Арену поперли нео всех мастей и размеров: от мелких стокилограммовых подростков до прожженных в Полях Смерти великанов, в каждом из которых было не меньше, чем полтонны веса.