Энн Леки - Слуги меча

— Сэр, — сказала капитан Хетнис у меня за спиной, — это перевод. На атхоекском языке эти слова означают одно и то же.

Атхоекский язык. Будто бы он там только один. На планете никогда не бывало только одного языка, по крайней мере согласно моему значительному опыту.

— Прошу снисхождения капитана флота… — Как только капитан Хетнис заговорила, я, не оборачиваясь, выразила движением руки согласие. Я могла бы, если бы пожелала, увидеть и ее, и свою спину глазами ничего не подозревающей Калр Пять. Она продолжила: — Обитатели Атхоека были не очень цивилизованными. — Не цивилизованные. Не радчааи. Слово — одно и то же, между значениями — едва уловимое различие, тонкость, которая передается контекстом и слишком легко стирается. — По большей части они и сейчас остаются такими. Они разделяют людей с пенисами и людей без оных. Когда мы впервые прибыли в эту систему, они сразу же капитулировали. Их правительница просто помешалась. Она решила, что у радчааи нет пенисов, и, поскольку все должны будут стать радчааи, она приказала всем людям с пенисами в этой системе отсечь их. Но обитатели Атхоека не имели намерения отсекать что бы то ни было, поэтому взамен они изготовили макеты и сложили их перед правительницей, чтобы ее порадовать, пока ее не арестовали и не оказали ей помощь. Поэтому сейчас, в годовщину того события, все дети посвящают свои пенисы божеству.

— А что насчет обитателей Атхоека с другим типом гениталий? — Мы дошли до лифтов, увозящих из порта. Холл здесь пустовал.

— Они не используют настоящие, сэр, — сказала капитан Хетнис, относившаяся ко всей этой истории с явным презрением. — Они покупают их в магазине.

База не открыла двери лифта с тем проворством, к которому я привыкла на «Милосердии Калра». На мгновение я подумала, не подождать ли и посмотреть, сколько она нас здесь продержит, и еще — неужели база так не любит капитана Хетнис? Но если дело в этом, если эта задержка вызвана негодованием со стороны базы, я лишь усилила бы его.

Но как раз когда я сделала вдох, чтобы попросить лифт, двери открылись. Внутри не было никаких украшений. Когда все мы вошли и двери закрылись, я сказала:

— На главную площадь, пожалуйста, база.

Калр Восемь и Десять понадобится некоторое время, чтобы заселиться в помещение, о котором я договорилась. А тем временем я по крайней мере попытаюсь показаться в губернаторском дворце, который должен иметь вход с главной площади, и в то же время посмотрю, как проходит этот местный праздник. Капитану Хетнис, стоящей рядом, я сказала:

— Эта история кажется вам правдоподобной, не так ли?

Одна правительница на всю систему. Они сразу же капитулировали. По моему опыту, ни одна система никогда сразу не капитулировала. Частями — возможно. Целиком — никогда. Единственным исключением стали гарседдиане, и это было тактикой, попыткой устроить засаду, которая, конечно, потерпела неудачу, и в результате гарседдиан вообще больше нет.

— Сэр? — Капитан Хетнис оказалась явно удивлена и озадачена моим вопросом, хотя пыталась это скрыть, сохраняя вежливое выражение на лице и говоря ровным голосом.

— Думаете, это действительно могло произойти? Похоже, что кто-нибудь на самом деле был способен такое сделать?

Даже сформулированный по-другому, этот вопрос ее озадачил, хотя у нее имелось время обдумать ответ.

— Ни один цивилизованный человек, сэр. — Она вдохнула, а затем, приободренная, возможно, ходом нашего разговора к этой минуте, начала: — Прошу снисхождения капитана флота. — Движением руки я показала, что дарую таковое. — Сэр, что произошло во Дворце Омо? Атаковали пришельцы, сэр? Это война?

Часть Анаандер Мианнаи полагала — или, по крайней мере, озвучивала такую версию, — что ее конфликт с самой собой возник из-за проникновения пришельцев Пресгер.

— Война, да. Но Пресгер не имеют к этому никакого отношения. Это мы атаковали самих себя. — Капитан Вэл, которая раньше командовала «Милосердием Калра», верила в ложь о Пресгер. — Вэл Оск арестовали за измену. — Капитан Хетнис и капитан Вэл Оск знали друг друга. — Помимо этого, я не в курсе, что с ней произошло. — Но всем понятно, что было наиболее вероятным. — Вы хорошо ее знали?

Капитан Хетнис, которая отнюдь не так хорошо скрывала свою реакцию, как мой экипаж, явно увидела опасность этого вопроса.

— Недостаточно хорошо, сэр, чтобы даже заподозрить ее в какой-либо нелояльности.

Лейтенанта Тайзэрвэт чуть передернуло при упоминании капитаном Хетнис нелояльности. Капитан Вэл никогда не была изменником, и никто не знал этого лучше, чем Анаандер Мианнаи.

Двери лифта открылись. Главная площадь базы Атхоек оказалась значительно меньше, чем главная площадь Дворца Омо. Некогда какому-то весьма недалекому деятелю показалось, что белый — превосходный цвет для длинного, открытого и подвергаемого интенсивнейшей нагрузке пола. Как и любая другая главная площадь на любой значительной радчаайской базе, она была двухэтажная, в данном случае — с окнами то тут, то там на верхнем уровне; на нижнем тянулись конторы и магазины, а также располагались главные храмы базы. Один из них был посвящен Амаату и, вероятно, целому сонму второстепенных богов. Фасад этого храма не представлял собой такого тщательно продуманного изобилия богов, каким гордится храм Дворца Омо, здесь присутствовали только изображения четырех Эманаций в сиренево-красно-желтых тонах, а на выступах и в углублениях было полным-полно въевшейся грязи. Рядом стоял другой храм, поменьше, посвященный, как я догадалась, богу из истории капитана Хетнис. Его вход обрамляли гирлянды, почти такие же, какие мы видели в порту, но больших размеров. Подсвеченные изнутри, эти поразительные цвета ярко полыхали.

Вся площадь, насколько хватало глаз, оказалась запружена народом. Граждане в пиджаках, брюках и перчатках ярких цветов: зеленых и розовых, голубых и желтых — явно праздничной одежде — стояли группами, общаясь чуть ли не криками. Все они носили так же много украшений, как и любой радчааи. Но похоже, местная мода диктовала, чтобы ассоциативные и памятные броши крепились не к пиджакам и курткам, а к широким шарфам, переброшенным через плечо к противоположному бедру, стянутым узлом и с болтающимися концами. Дети различного возраста бегали вокруг и между групп, перекрикивались друг с другом, то и дело останавливались, чтобы выпросить у взрослых сластей. Обертки из розовой, голубой, оранжевой и зеленой фольги усеивали площадь. Несколько штук влетело в лифт, когда открылись двери, и я заметила, что на них напечатаны слова. Я успела прочесть лишь разрозненные фрагменты текстов, пока они падали:… благословения… бога, которого… я не…