Клена Харб - Дети Абсолюта. Храбрость и Скромность

- И наконец, - главный Кровяник удостоил взглядом Соломенного Снопа. - У нас есть отрок, родившийся в день Смерти Большой Звезды. Юноша, поцелованный Судьбой. Будущий Бессмертный Феникс!

- Что мне делать? - благоговейно спросил очарованный действом селянин.

- Займи главный круг.

Убивец аккуратно встал в указанное место и вновь посмотрел на главного жреца.

- А что теперь?

Распорядитель зловещей церемонии протянул ему кривой кинжал и прошипел, недобро глядя на дурачка, которого обвел вокруг пальца.

- Принеси же себя в жертву Верне, Божеству Крови, и ритуал будет окончен.

Сноп не сомневался ни секунды. Выхватив оружие из рук Каита, он погрузил холодный металл в собственное тело.

"Во всём надо соблюдать меру, даже в скромности". Франс Анатоль.

18-е число Красного Месяца,1056 г. Атария, Кенсвуд. Тимоти Филтон.

Самое необычное происшествие в моей жизни пришлось на начало заключительного учебного года. Со всеми людьми хотя бы раз случались подобные вещи - вроде сплошной негатив в завязке, а на выходе рождается светлое, радостное чувство, и думаешь: счастье-то какое, что со мной эта беда произошла. Но начну, пожалуй, повествование с краткой биографии. Меня зовут Тимоти Филтон, и я обычный парень. То есть мне бы хотелось, чтобы так было. На самом деле в то время я относился к достаточно редкому звену социальной цепи. Я был изгоем, отщепенцем, отверженным.

Что бы наша прогрессивная общественная политика ни говорила о непоколебимом равенстве, важности каждого человеческого ресурса и всеобщей связи, это не придавало мне уверенности в себе и не вызывало у окружающих уважения или интереса к моей персоне.

Во время обучения в гимназии я был высоким нескладным юношей, предпочитавшим избегать шумных компаний, сомнительных сборищ и опасных, на мой взгляд, развлечений. Другие парни все свободное от занятий время только и делали, что лапали девок по углам, употребляли различную гадость, болтались по клубам и пинали мяч. Я же считал зависимость от смертоносных зелий недостойной забавой для представителя современного общества, походы по клубам - нецелесообразным видом деятельности, а спорт - развлечением для не слишком образованных, вечно потных качков. И я никогда не скрывал своего мнения по поводу этих явлений. Кстати, забыл назвать самое любимое занятие моих одногруппников - травля таких, как я. Путешествия в мусорные контейнеры, подкладывание различных продуктов человеческой жизнедеятельности в сумки и шкафчики, вынужденные прогулки в женские туалеты и раздевалки, ежедневные подколки, тычки, пинки и издевки - это лишь неполный список того, чем меня награждали в храме науки и просвещения, где мне пришлось потратить семь лет своей незавидной жизни. Но не в ладах я был не только со сверстниками. Преподавателей и администрацию я раздражал нигилистической точкой зрения на их методы обучения и любовью к разного рода дискуссиям, кои они считали категорически неуважительными.

Я прекрасно осознавал свое положение в этой прогнившей и воняющей, как носки местных спортсменов, системе. Осознавал и наслаждался. Я был не такой, как все. И абсолютно на каждый вопрос я имел собственное мнение. Оно не было взято из какого-то общепринятого источника, наподобие СМИ или передачи знаний и опыта. Я выводил его путем долгих, самостоятельных размышлений и чрезвычайно гордился такой замечательной особенностью. Однако никогда ни с кем ею не делился. Не хотелось, знаете, да и не было у меня достойных собеседников.

Вот, например, женщины. Представительницы рода человеческого лет этак от шестнадцати. В моем возрасте парни уже активно и практически интересовались их анатомией и биологией. Но я не рассматривал ни одну из них в качестве партнерши для осуществления репродуктивной функции. Сказать по правде, и более нетрадиционных желаний к особям другого вида и пола у меня не возникало. Задумываясь об этом, я пришел к выводу, что, видимо, время еще не настало. Да и собственное равнодушие не казалось мне такой уж проблемой.

Но вернемся к женщинам. Результатом моих размышлений о них стала следующая классификация, которая делила представительниц на три четко определенных, но достаточно гибких вида. То есть любая могла относиться к одному из них, и при этом иметь качества от других типов. С тех пор как я вывел для себя эту систему, все время, проведенное в обществе даже одной дамы, напоминало исследовательское наблюдение за дикими животными.

Первой следовало бы упомянуть Охотницу - самый понятный и бестолковый, на мой взгляд, вид. У этой в голове жило лишь желание удовлетворить свои низменные потребности. Тут все зависело от того, насколько комфортно и красиво она собиралась это сделать. И насколько она сама была хороша в глазах мужчин. Если ей повезло, и она родилась привлекательной штучкой, то, кушать будет вкусно, одеваться дорого и жить шикарно за счет своих спонсоров. А если нет, то пусть не огорчается. И на этот товар свой покупатель найдется. Лобстеров, конечно, на курицу заменить придется, а лотерианское розовое на дешевое пойло, но в целом картина та же: она ему - себя, он ей - свое.

Глаза у этой породы горели ярко, хищно, пьянящим маслянистым блеском. Одежду Охотницы носили либо короткую, либо обтягивающую, подчеркивающую достоинства фигуры. Ведь вся их жизнь была подчинена лишь одному: найти и заарканить источник комфорта и пропитания. Вот они и старались, бедные, кто как может.

Далее следовали Клуши. Для них тоже было важно поскорее найти мужчину, но уже для другой цели - замужества и создания новой ячейки общества. Для этого вида не было ничего роднее скучных посиделок в кругу близких, процесса готовки еды для своего избранника и обсуждения будущих семейных планов с другими Клушами. В молодости они обычно отдавали все время учебе и вели себя образцово-показательно. За исключением тех случаев, когда нужно было обратить на себя внимание потенциального супруга.

Такие девушки обычно выскакивали замуж уже к окончанию гимназии, а особо торопливые либо получали диплом с пузом, либо на итоговые испытания ходили с люлькой. В дальнейшем Клуши полностью подчиняли свое существование орущему комочку и его производителю, добровольно утопая в быту и домашнем хозяйстве.

У этого типа глаза обычно были без огонька, матовые и жалкие, как у побитой собаки.

И третий вид - Умницы. Эти девушки больше прочих соответствовали прогрессивной политике всеобщего равенства и самореализации. Они занимались чем хотели и когда хотели. Не прожигали жизнь и не подчиняли ее другому человеку. Они, конечно, порой и семьи создавали, и к уюту стремились, но это становилось чем-то периферийным. Типичная Умница была эдакой душой компании, способной в нескольких узко-профильных направлениях. Занималась творчеством, спортом, путешествовала и, конечно же, являлась начитанным интересным собеседником.