Никита Герасимов - Вторжение (СИ)

Значит, террористы решили воевать новыми методами, используя газ, который вызывает в людях немотивированную агрессию и сильные галлюцинации. Чтобы избежать жертв среди мирного населения, простым гражданам надлежало сидеть по домам, смотреть эфир и не высовываться. Великолепно. Однако меня не покидало ощущение, что все только начинается, и надолго мер, принимаемых правительством, не хватит.

Я повернулся к соседу, сосредоточенно наблюдающему за событиями на экране:

— Что думаешь?

Тот авторитетно поднял к потолку указательный палец, и удивил меня:

— Нифига это не террористы! Я думаю, что это ученые прошляпили свой вирус — вроде Эболы — и теперь пытаются всеми силами выкрутиться. Вечно они сперва накосячат, а потом выдумывают себе оправдания. Но на этот раз у них ничего не выйдет! — он вскочил с кресла, и погрозил кулаком телевизору, — я этих гадов насквозь вижу!

Ощутив исходящую от него волну злобы, я напрягся — непохоже было, что он сказал предыдущую фразу в сердцах:

— Что ты имеешь ввиду, Серега?

Тот обернулся ко мне, и на лице у него была заметна напряженная работа мысли:

— Разве тебя не бесит, что нас держат за лохов?! Весь народ — идиоты, которые ничего не понимают! Не-ет, хватит с меня этого! Я долго терпел! Нужно пойти и высказать этим уродам все, что я о них думаю! Пора сбросить…это, как его…ярмо, во! — он шагнул ко мне навстречу, и протянул руку:

— Идем! Буди Олега, и погнали!

Я стоял, не шевелясь, пытаясь переварить тот поток эмоций, что шел от Сереги: какая-то смесь из злобы, желания действовать, сопротивляться… И неожиданно до меня дошло — они же сами запалили фитиль у бомбы! Этими новостями и запалили!

Если простой человек, не измененный вирусом, посмотрит этот выпуск, он без сомнения останется сидеть дома, с тревогой слушая новостные сводки… Но нынешняя аудитория сильно отличается от себя полугодовой давности — сейчас указания сидеть дома и не рыпаться воспринимались ими в штыки. Эффект от успокоительной пилюли получился в корне противоположным тому, чего добивалось государство! Наш менталитет, помноженный на вирус, не позволил спокойно воспринять информацию, что шла с экрана каждого телевизора по всем каналам. Я взглянул в глаза Сергея, и не увидел там ничего, кроме неудержимой жажды действий — и я догадывался, какими будут эти действия. Вирус, как алкоголь, убрал все запреты и доводы разума — это стало особенно заметно сейчас.

— Я попозже подойду, Серега. Мне еще кое-что закончить нужно… — отвечать ему отрицательно было опасно — так же как пьяный человек мгновенно меняет благодушие на гнев, так и инфицированный вирусом…и еще одно — я заметил, что вирус в нем, подогреваемый гневом, быстро разрастается, набирая силу буквально на глазах. Из опыта я знал, что высокая концентрация вируса дает силу, выносливость и регенерацию. Сейчас мой сосед не отдавал отчета в своих действиях, и не ощущал тех изменений, что с ним происходили: кивнув мне напоследок, он быстрым шагом вышел из комнаты, сжимая кулаки и бормоча под нос ругательства.

Закрыв за ним двери, я постарался успокоиться — каким-то образом мне удалось сохранить в себе человечность, не раствориться в океане ярости, что вскоре захлестнет — я в этом уверен — улицы не только Москвы, но и всей России. Я бросился к мобильнику, валяющемуся на компьютерном столе, и судорожно выбрал номер в списке контактов, нажав на «вызов». После трех длинных гудков трубку подняли:

— Але?

Я с облегчением выдохнул: родители жили в Смоленске, а я даже и не вспоминал о них, озабоченный тем, что происходило со мной:

— Привет, мам. Извини, что не звонил долго, дела были — совсем замотался! Как там у вас дела?

Интонации ответа были совсем не такими, как обычно — в словах слышалась сдерживаемая злость:

— Где ты пропал?! Ни разу так и не позвонил — а обещал звонить! Совсем не интересуешься тем, что происходит в семье! Что вообще с тобой происходит?! У отца сердечный приступ был, на меня на днях напали — ограбили — не знаю как жива осталась! А ты в Москве расслабляешься!

Я ошарашенно слушал поток слов, прекрасно понимая, что виной этой злобе вирус, и бессильно сжимал кулаки: ну конечно, в Смоленске происходит то же, что и в Москве, следовало ожидать этого!

— Погоди, ма, не кричи! У меня были серьезные проблемы — я в больницу попал, валялся под капельницей. На меня какой-то ненормальный напал — пырнул ножом: ничего серьезного, но позвонить возможности не было! Я только сегодня из больницы вышел, — я сочинял на ходу, понимая, что нужно быстро привести контрдоводы, чтобы этот разговор вообще продолжился. История произвела впечатление на мать:

— Ой, господи! Что там с тобой! Как же ты так?!

Я облегченно выдохнул: удалось вытеснить синтетическую злобу из нашей беседы — теперь нужно делать то, ради чего я и позвонил:

— Слушай, ма, отец дома? Ты новости смотрела? Только не кричи снова — я собираюсь ехать домой — нечего мне в Москве делать. Так что прошу тебя — не выходите из дома, даже в подъезд! Да ты сама понимаешь — ограбили раз, могут и второй раз напасть!

Убедив родных, что со мной все в порядке, и убедившись, что мои советы поняты и приняты к сведению, я положил трубку, и замер, обернувшись к Олегу. Тащить с собой его не хочется — у него как-никак своя семья есть, и решать за него вопрос совместной поездки я просто не мог. Придется оставить его тут. Через двадцать минут я вышел из общежития — за спиной рюкзак с самыми необходимыми вещами, в кармане документы и все оставшиеся у меня деньги, а в кармане складной нож — просто на всякий случай: если дела будут катиться в бездну с такой скоростью, как сейчас, то не сегодня-завтра он может мне понадобиться.

Общественный транспорт уже не ходил — собственникам компаний видимо уже намекнули о возможных неприятностях, связанных с нарушением телевизионных «советов». Воспользоваться услугами «бомбил» не получилось — все куда-то исчезли. Несмотря ни на что, на улицах было довольно людно — народ бродил по тротуарам, исподлобья переглядываясь — пока никто не осмеливался начинать то, что должно будет начаться в любом случае: редкие патрульные авто вряд ли смогут долго оказывать надлежащий психологический эффект, сдерживая людей от активных действий. Пришлось целый час топать до Белорусского вокзала, но путешествие того стоило: о нервозности людей, находящихся вопреки всем советам, на улицах, упоминать не стоит — но стоит упомянуть о том, чего я не мог знать глядя телевизор у себя в общаге. Энергетика — та самая таинственная субстанция, что я научился тонко чувствовать с недавних пор — она широкими волнами гуляла по широким проспектам, насыщая собой все, к чему прикасалась — в том числе и людей. Я наблюдал картину, схожую с той, что видел недавно — вирус впитывался в ауры прохожих, накачивая их тела силой, а умы — жаждой действий. Взгляды многих были мутными, движения какими-то резкими, дергаными: тут и там я видел, как собеседники переходят на повышенные тона. Казалось бы — все признаки террористический атаки — но никто не делал ничего из того, что ему рекомендовали делать. Как говорится: назло бабушке отморожу уши…хотя, возможно, субъективно люди просто были не в состоянии увидеть разницу — человеческий мозг таинственная штука, и кто знает, на что он способен?