Артем Бук - Революция Крови

Перед нами стояла задача связаться с АСР, и попросить об эвакуации. Вообще–то агентство не занималось филантропией, но Маркус находился в уверенности, что нас не бросят. От устройств связи, предложенных гвардейцами, старик вежливо отказался. Их стандартные рации, действующие через спутники протектората, использовать было нельзя, а времени на то, чтобы собрать любительскую имитацию, армейским техникам не хватило. Шериф полагал, что нам удастся найти необходимое на месте. По его словам в любом заметном городе жил умелец, имеющий оборудование, позволяющее связываться с внешним миром. В конце концов, на острове обосновалось немало сосланных преступников, желающих поболтать с друзьями или родственниками на воле.

Взобравшись на небольшой холм, мы провели рекогносцировку. У Черных гвардейцев нашелся исправный бинокль с функцией ночного видения аж двухсотлетней давности. Перед нами, окруженное заполненным водой рвом, раскинулось поселение из нескольких тысяч одноэтажных домиков. Уже светало, и город в окулярах бинокля заиграл вакханалией цветов и оттенков. Стандартные сборные конструкции из какого–то полимера пестрели разноцветными стенами, плоскими крышами и дверьми. Насколько я мог видеть, однотонных жилищ не существовало в принципе. Фиолетовая стена, зеленая стена, коричневая стена, розовая стена, пурпурная крыша и черная дверь — сочетания на любой вкус. Или, скорее, на отсутствие оного.

— Впечатляет, да? — усмехнулся за моей спиной Маркус. — В период после Реформации был жуткий дефицит жилья. Тогда Всемирное правительство аврально наклепало несколько сотен миллионов домиков, которые любая семья могла собрать за день. Не слишком уютные и комфортные, зато дешевые и почти вечные. Удачная мысль, с учетом того, как улучшился климат. Потом люди стали переселяться в мегаполисы, а эти дома бросали. Основную часть пустили в переплавку, но лет сто двадцать назад решили скинуть на остров какие–то остатки. На цвета при паковке внимания не обращали — крыши шли к крышам, задние стены — к задним стенам. Ну и местные не стали слишком заморачиваться, и собирали, что нашлось. Таких поселений несколько. Бандиты в них селиться не любят — пули прошивают стены, что бумагу. Так что живет здесь в основном работящий люд. Магистрат платит дань Красным Моголам — это один из основных четырех кланов на острове, потомки Империи Чжоу. Юго–восток в основном под их контролем.

— А как же наши друзья Черепа и Полумесяцы? — поинтересовался я.

— Это мелочь, — скривился шериф. — На острове более двух тысяч группировок. Часть сложилась исторически, сразу после Реформации, но нет–нет да возникают новые, а старые распадаются. В бандах процентов десять населения, из них половина работают на четыре клана — Красных Моголов, Воинов Джихада, Убийц господ, ну и барона, конечно. Шайки поменьше тоже стремятся оказаться под защитой кого–то из четверки. Черепа вот пользуются покровительством Моголов, Полумесяцы — Воинов Джихада.

— На острове двадцать миллионов жителей, — недоверчиво заметил я. — Хочешь сказать, что из них два миллиона — вооруженные бандиты? И как они за сто пятьдесят лет друг друга под корень не вырезали?

— Состоять в клане — не значит быть бойцом, — охотно пояснил мой спутник. — Так, пойдем после семи утра, что–то патрулей многовато, дождемся фермеров и торговцев. Ну, так вот — принадлежность к клану не означает постоянное участие в войнах. Туда охотно принимают и ремесленников разных мастей — кланам нужно стоить, чинить оружие, лечить собратьев. Так что бойцы — меньшая часть сообщества. Но в кланах железная дисциплина, беспрекословное подчинение командирам, свои кодексы поведения, и суровые наказания за проступки. Поэтому отнюдь не все стремятся попасть туда. У банд поменьше и нравы попроще. Ну а основная часть населения живет здесь вовсе не от желания постоянно с кем–то воевать. Они считают, что это остров свободы, где каждый отвечает за себя сам, не подчиняясь ни корпорациям, ни Всемирному правительству, ни протекторату. Принцип жизни здесь прост — не трогай других, и тебя не тронут.

— И как это соотносится с парой миллионов бандитов? — возразил я. — Или со статистикой убийств? Каждый третий вновь прибывший погибает в течение года, разве не так?

— Так, так, — пробормотал Маркус. — Всемирное правительство любит распространять страшилки о местной жизни. Иначе будет слишком много желающих перебраться сюда. Они надеялись, что население само по себе вымрет от войн, голода и болезней, но постоянный приток свежей крови этому мешает. Когда на острове установилось что–то вроде порядка, начали ссылать сюда наиболее опасных социопатов. Надеялись, те раскачают лодку. Но ты правильно сказал — долго они не живут. Думают, что именно здесь можно безнаказанно убивать, грабить и насиловать. Только вот людей защищают кланы, банды и общины. А суд на острове скорый и правый — если тебя поймали, повесят на следующий день. Тюрем нет, так что за любое серьезное насилие наказание одно. За воровство и мошенничество — штраф пять–десять размеров ущерба. Не выплатил в срок — веревка или "отработка", считай рабство. Исламисты за это руки рубят, так что у них красть особенно не рекомендуется.

— Ты хочешь сказать, что уровень преступности на Мадагаскаре низок? — спросил я, пытаясь переварить полученную информацию. — А вы–то тогда что здесь делаете? И чем, собственно, занимаются миллионы головорезов?

— Такого я не говорил, — сплюнул шериф. — Понятно, в сравнении с остальным миром здесь всего больше — и убийств, и изнасилований, и краж. Но есть некий баланс. Кланы и банды иногда воюют, но их конфликты не затрагивают прочих островитян. За убийство без причины селянина члена банды казнят его же собратья. Родственникам достаточно обратиться к лидеру банды, или к главе клана, который её опекает. Мы же вершим правосудие для тех, кому некуда идти. Таких тоже немало. Идейные одиночки или семьи, не желающие зависеть от кого–либо. В основном те, кто добровольно переселяется с большой земли. Открыто трогать нельзя и их, но умри они без свидетелей — никто из банд не станет выяснять, кто это сделал, и почему. А переезжают они с ценностями, продав всё, чем владели в вашем мире. Ещё нас нередко привлекают к расследованиям кланы.

— Разве шерифы не находятся в оппозиции к местным порядкам? — недоуменно поинтересовался я. — И не пытаются утвердить здесь царство закона?

— Да чушь всё это, — равнодушно парировал достойный представитель упомянутого сословия. — Нас и в лучшие годы набиралось чуть больше тысячи, что мы тут можем утвердить. Мы в политику не играем, и не пытаемся изменить остров или оспорить чью–то власть. Мы — правосудие для беззащитных, не более того. С кланами у нас пакт о ненападении. Вообще–то они часто помогают нам, если это не идет вразрез с их интересами. С мелкими бандами — по–разному. Вот Черепа и Полумесяцы, например, довольно бедовые. Многие группировки в жизни не решились бы поднять руку на шерифа.