Дарт Макменде - Я, Рейван (СИ)

И тогда я сжал невидимую ладонь Силы.

Кнопка активации клинка сработала.

Алый огненный шампур вырвался на волю, пронзая Малака насквозь.

— К-х-х… — прохрипел ситх. — Бу-бу-бу… к-х-х…

— Ну же, падай! — закричал я шёпотом. — Падай, ну?!.

Но он не падал. Так и стоял, удерживая обугленными ладонями включённый меч, всё сильнее и сильнее сжимая рукоять, пока она не заскрипела под этим чудовищным напором.

А затем металл корпуса лопнул, начинка рукояти искрошилась, и клинок погас.

Малак разжал ладони, высыпая на землю обломки меча.

Поднял голову так, словно ему было чем посмотреть прямо мне в глаза.

И опять шагнул вперёд. В животе Тёмного лорда зияла дыра, сквозь которую были видны языки пламени.

Из оружия у меня оставались только зубы. У Малака… двухметровый монстр сам по себе был оружием. Он сделал шаг, ещё один. Движение давалось ему с трудом.

— Падай, — сказал я.

Он шёл упрямо и неотвратимо, вколачивая ноги, как сваи, в пепел и грязь. Я смотрел на приближение смерти и испытывал парадоксальное уважение к неспособности сдаться. Уважение… и зависть, что ли? Да нет, чему тут завидовать…

Только теперь я понял, почему правоверные Светлые, даже одолевая врага, иногда вдруг ломаются и переходят на Тёмную Сторону.

Эта мысль оказалась на диво освежающей. Собственная боль забылась, я так и стоял на коленях, поэтому из чистого упрямства наклонился вперёд, словно и в самом деле хотел этого столкновения.

Мы сражались за судьбу галактики. А внешне это почти ничем не отличалось от драки двух калек за сытное место на паперти. Отброшены костыли и тележки, сорваны накладные язвы, выпучены глаза, сжаты в кулаки корявые пальцы…

Малак был уже совсем близко. Его штормило на каждом шаге, обрывки горелой кожи опадали с тела, обнажая ослизлые комья мускулов.

— Падай, ну! — сказал я. — Падай…

— Бу Бу-бу! — воздевая обугленную руку и раскачиваясь на ходу, презрительно проскрежетал Тёмный лорд. — Бу-у, бу-бу-бу-бу-бу!..

— Падай, падай, падай! — заорал я, не зная, как ответить на оскорбление, не унижая себя самого. — ПАДАЙ!..

Чёрный ситх сжал кулак для удара, поднял ногу…

Раздался душераздирающий писк.

Из-под ног Тёмного лорда выпорскнула придавленная гизка… встрепенулась, отряхнулась… обиженно вереща, поскакала куда-то в мешанину грязных обломков…

А я смотрел, как летит на землю поскользнувшийся Малак.

Падал он, как небоскрёб, неторопливо, степенно, веско. Даже руки, чтобы смягчить удар, не выставил: то ли уже не мог, то ли не вполне осознавал происходящее. Случается такое с вестибулярным аппаратом, когда смотришь на мир только Силой.

Вздымая клубы горелой пыли, Малак ничком грянулся о землю.

Я оцепенело смотрел на его затылок: такой близкий, такой беззащитный…

Затылок шевельнулся.

Я машинально схватил последнее, что оставалось в моём распоряжении: кисет с кристаллами для светового меча. Сорвал с пояса, вскинул на верёвке, занёс для удара…

— Буууу?… — донеслось снизу.

Моя рука застыла.

— Бу-бу, — неразборчиво простонал Малак, ворочая лицом в грязи, — бу-бу-бу, бу-бу, бу-бу. Бу бу бу бу, Бу-бу… бу бу бу бу бу-бу. Бу бу бу, бу бу-бу бу бу-бу бу бу, бу бу бу-бу. Бу бу бу-бу-бу бу бу-бу.

— Малак, Малак, Малак, — ответил я, качая головой. Во рту пересохло, голос скрипел. — Финальная речь Главного Злодея? Долго репетировал?

Он приподнялся на руках:

— Бу бу-бу бу бу Бу-бу бу бу Бу бу бу-бу бу бу бу-бу-бу. Бу бу бу-бу-бу бу бу бу, Бу-бу. Бу бу бу бу бу, бу-бу… бу бу-бу бу. Бу бу бу бу, бу бу бу-бу бу бу, бу бу бу-бу. К-х, к-х.

Упираясь горелыми ладонями в землю, он «посмотрел» мне прямо в лицо:

— Бу-бу, Бу-бу? Бу-бу бу бу бу-бу бу-бу?

— Нет, — ответил я, поднимая кисет выше. — Я Светлый, а не идиот.

Обугленная кожа головы лопнула под первым же ударом. Повреждённый череп сдался, затрещали кости, брызнула сукровица.

Я ударил снова.

И снова.

И снова.

Кисет, как набитая копейками нищенская мошна, превратился в кистень.

Во мне не было сейчас ни злобы, ни ярости: я лишь пытался погасить чужую злобу и чужую ярость. Галактика слишком долго жила под их гнётом.

Малак, возвращаясь в прах, упал лицом в грязь.

С каждым ударом, с каждым проломленным фрагментом черепа я чувствовал, как уходит боль, как отступает Тёмная Сторона. И продолжал бить, потому что не хотел позволить ей вернуться.

Не могу сказать точно, сколько продолжалось избиение, но жизнь Малака прервалась задолго до того, как кисет выпал из моих рук.

Я захрипел и опрокинулся на спину.

Прошло сто миллионов лет.

Я, как князь Андрей, лежал на спине и смотрел в высокое небо Лехона. Сперва оно было затянуто дымом пожарищ почти полностью, но постепенно смрад рассеивался. В светло-синей глубине мельтешили смутные искорки.

Ещё через сто миллионов лет я услышал голоса.

— Он здесь! Подтверждаю, Мак обнаружен!

— Сюда, ребята! Ты был прав, Заалбар.

— Waag ahyeg ha, wua ga ma uma ahuma ooma!

— Тогда лучше займись девчонкой.

— Эй! Я-то как раз в порядке! И вообще, знаешь ли…

— Тогда займись Заалбаром и не лезь вперёд старших. Стой!

— Ну что ещё?

— Ты помоложе, гизка… Что он говорит?

Пауза.

— «По кусочкам».

— Что?

— Он повторяет: «по кусочкам». И, знаешь ли, смеётся.

— Вижу, что смеётся. Он у нас вообще большой весельчак.

— Привет, ребята, — изобразил я непослушными губами.

— Бастила! — вместо ответа заорал Кандерус. — Сюда! Он жив, — и гораздо тише: — Вроде как…

— Всё нормально, ребята, — пробормотал я. — Я в порядке. Сейчас полежу ещё немного, и мы полетим дальше. Дальше, дальше…

— Не двигайся. У тебя ноги сломаны. Биндо, скорей!

— Хе-хе! Я и не знал, что они могут гнуться под таким углом. Живописно, хе-хе. А это ещё кто?

— Откуда мне знать… там вместо головы — кашица.

Пауза.

— Эх, молодёжь! Когда роешься в помойке, не удивляйся, если наткнёшься… Да это же Малак! Ну что, юноша, поздравляю, поздравляю. Задачка решена, хе-хе. Не ожидал.

— Не трогай ему ноги, Биндо, ты что, ослеп?! Колто неси!

— Не кричи на старика. Принесут твоё колто, не волнуйся. Дай прикоснуться к живой легенде.

Лёгкий импульс бодрости в теле. Лёгкое прояснение в мозгах.

— Ну как, полегчало?

— Спасибо, Джоли.

— Не за что, юноша, не за что. На полчасика хватит, а там уж… а вот и девонька твоя.

Знакомое милое лицо склонилось надо мной. Каштановые волосы рассыпались, закрывая небо. Такой роскошный был вид… зачем меня все тормошат?…

— Мак! Мак! Ты слышишь меня? Мак!

— Конечно, слышу, — сказал я.

— Guhaw maw ohyah? Huaah maw wuwu agah?

— Не сейчас, Большой Зэ! Ты что, не видишь: у них же… ну, любовь, да? Не лезь.

— Как ты, Мак? — спросила Бастила крайне спокойным тоном, словно ей вовсе не хотелось зареветь у меня на груди.