Мария Круз - Ар-Деко

– Это из сумки? – Я приподнялся. – Что это?

– Это бонды на предъявителя, американский федеральный заем Китаю, – ответил Сингер. – Серия позапрошлого года, срок платежа – тридцать девятый год. Их здесь на триста тысяч долларов, триста листов по гранду каждый, все купоны на месте. Это то, что ребята Михана взяли в «Первом Каирском», в хранилище. Общая сумма похищенного не оглашается.

– Продать это можно? – спросил я.

– Можно, я уверен, – кивнул Сингер. – Но не сразу. И будет лучше, если эти бумаги всплывут не где-нибудь в Мексике, а в Китае. Надо договариваться с чинками, не знаю, сколько они запросят.

– А сколько рассчитываешь получить?

– Не меньше сорока процентов. Но надо искать нужные контакты, я не хочу пользоваться обычной схемой. Подозреваю, что если Гусь со своими вырвется из города, то их бумаги начнут всплывать как раз в Мексике или на Кубе.

– Что вообще говорят?

– Тебе какую часть? – засмеялся Иан. – Больше про скачок на сраный банк. Убит один коппер, у входа, всех клерков и посетителей парни Михана заперли в хранилище. Но Михана пока не называли. Сказали, что двое убиты в перестрелке с копперами. Как я понимаю, сраные копперы – это мы.

– Что про аукцион?

– «Де Бирс» сообщил об отмене до следующего года, но уже пошли слухи. Кто-то из «Пинкертонов» начал давать информацию о том, что двое охранников увели весь куш.

– Не представляю, что они могут вообще с ним делать, – скептически хмыкнул Сингер. – Эти камни невозможно продать.

– Кстати, что насчет Ари? – Я обернулся к нему.

– Ари напоили успокаивающими и уложили спать. На этом история с ним закрыта. Не вижу, каким образом бородатые в шляпах могут участвовать в этом. – Он постучал пальцем по стопке бондов. – Камней для них у нас нет. Ари сам все видел, уже второе ведро валерьянки допивает.

– Сорок процентов от трехсот тысяч… это сколько выходит? – задумался Иан.

– Сто двадцать тысяч, – сразу ответил Рауль. – Если делим, как договаривались, – тридцать Сингеру и семьдесят нам, то я все равно останусь доволен.

Джимми в доле Сингера, я не знаю, как он ему платит. А так все верно, именно так и договаривались.

– По пять с половиной грандов в фунтах на каждого, – прикинул я. – Все равно больше, чем потратили.

Про взятый с Шиллера камень я скромно умолчал. Это не на продажу, надо искать способ его… использовать, так скажем. В бизнесе. Да и получен он вовсе не в рамках попытки ограбить аукцион, это уже личное, скорее.

– Но это не завтра. – Сингер поочередно посмотрел на всех. – Надо ждать несколько месяцев, пока шум утихнет и я нужные концы найду. Кстати, у тебя ведь кто-то есть в таком бизнесе. – Он уставился на меня.

Это он про Цви. Сингер знает о его существовании, но сам не встречался. Кстати, тоже вариант: Цви я доверяю, и он любит подобные махинации.

– Я не знаю, как насчет Китая, но поговорю. Позже поговорю, когда все затихнет. Может, он просто их купит и дальше его боль в заднице. А может, и нет.

– Только бумаги поделим сейчас, – сказал Рауль. – Дойдет до продажи – сложим вместе. Не прими за оскорбление, – он чуть поклонился Сингеру, – но мы раньше не встречались.

– Все в порядке, – тот кивнул. – Я бы и сам предложил. Не люблю чувствовать себя слишком ответственным за все. Сейчас разложим. – Он тут же начал отсчитывать листы. – И да, всем вести себя спокойно, на люстрах не раскачиваться. Хотя бы первое время.

– Сингер, мы работаем вместе потому, что ни у кого нет такой привычки, – ответил я за всех.

Досчитав бонды, Сингер каждому отдал его долю, рассовав по большим конвертам, после чего мы быстро разошлись. Рауль сунул свой конверт мне, сказав:

– Положи со своими, мне уезжать надо на днях.

– Никаких проблем. Давай в машину, развезу вас по домам. Только быстро, мне надо к девушке.

– Ты меня удивляешь, – вздохнул Рауль. – Впрочем, не мое это дело.

– Видишь, даже ты догадался. Ты все же развиваешься. Пошли. Да, Иан, у меня к тебе предложение есть, давай завтра обсудим.

– Ищи меня завтра в «Гербе Бирмингема», можешь прямо с утра. Даже лучше с утра, пока я еще трезвый.

Tanner – шестипенсовик.

Гинея – один фунт и один шиллинг. Денежная единица, использовавшаяся больше в «выражении особой благодарности». Художнику за портрет, например, платили в гинеях. Запросил десять фунтов, а дали десять гиней, например.

Поскольку Иан британец, а не американец, он использует эпитет bloody, что вполне заменяет американское fucking, а вот внятного перевода на русский по своему значению не имеет. «Сраный» или «мерзкий» ближе всего.

«Федóра» – классический «гангстерский» фасон шляп, популярный в тридцатых.

Лупара – обрез охотничьего ружья, традиционное оружие пастухов и мафиозо в Сицилии.

Гини (guinea) – презрительное обращение к американцам итальянского происхождения. Основано на смуглой коже южных итальянцев, из-за чего их называли «гвинейскими неграми» (Guinea Negros).

На самом деле Луи Лепле вроде бы даже и не был ее любовником, а лишь поклонником таланта и владельцем кабаре «Жернис» на Елисейских Полях, где и началась карьера Пиаф. И оставил он ей совсем небольшую сумму, но газеты и публика тогда раздули это в скандал. Люди специально шли в кабаре, чтобы срывать ее выступления. Но в следующем году скандал утих, и карьера Пиаф снова пошла в гору.

Outfit – одно из жаргонных названий организованной преступности.

На самом деле ограбление почтового вагона провернул Алвин Карпис, его опознали позже, Сингера никто не подозревал, он сам давно ничего не грабил, а после его нашли и арестовали. Но я решил, что для художественного эффекта сгодится.

Suicide door (самоубийственная дверь) – передняя дверь машины, открывающаяся против хода движения. Считалась удобной для входа и выхода, но из-за того, что рукоятка всегда была в районе колена, а встречный ветер при нечаянном открытии распахивал дверь настежь, случалось, что люди вываливались из машины на повороте.

Джипси Роуз Ли и Шерри Бриттон – американские звезды бурлеска 30-х годов ХХ века.

Школьный галстук – обычный галстук, но всегда в диагональную полоску с цветами эмблемы школы, в которой учился носитель оного галстука. Часто используется как способ найти «своих». Некоторые галстуки обозначают место службы человека или какие-нибудь общества.

Именно так все и произошло. Мафия знала, что Гувер имеет нетрадиционные наклонности, и владела кое-какими доказательствами. В результате он отрицал сам факт существования мафии до самой своей смерти.