Аноним Смакс - Мир SMAX. Трилогия (СИ)

Вот теперь настроение окончательно поднялось у всего маленького штаба обороны, он же примерно равен гарнизону. Вместо томительного сидения в расчёте на то, что у врага закончится вода, намечались опасные, но и интригующие драки. Разведчики собирались дёргать грозного льва за усы до тех пор, пока у зверюги не отвалится голова.

Без больших подробностей Силач ввёл Стерёгу в курс дела, поручив объявить новости остальным беженцам, а сам вернулся к разведчикам, где Алекс колдовал над картами. Как и прогнозировалось, враги держались от восточной тропы на значительном удалении, в нормальном диапазоне мощности сенсор роверов не видел вообще.

— Как ты рождаешь планы, коли не понимаем, где они покрыты покровами?

— Перспективные точки я определил, проложу к ним подходы и отходы. Боец наверху определится по сенсору, в какой из них спрятались спартанцы, и отработает по соответствующему варианту, — Алекс потянулся и подмигнул заскучавшему было Нику. И тут же напрягся. — Что за пьяный Капитан? Филимонов, Силач — за мной!

Похоже, что в колонне, пока штаб готовил план-график диверсий, приключился настоящий бунт.

Возле роверов собралась толпа. Казалось, что наружу высыпали все беженцы. Филимонов опустил растерявшемуся Нику поля панамы и тихо напомнил: «Руки в карманы!». Теперь мальчишка был защищён от выстрела или удара, но разведчик предпочёл спрятать его себе за спину. Попытка отодвинуть на второй план Силача сразу была обречена на провал — командир беженцев прятаться от своих людей не собирался.

Но свои ли это люди? В центре гомонящей толпы двое держали Стерёгу в разорванном комбинезоне и набухающим на правой скуле синяком. Третий приставил ей к горлу нож, четвёртый и пятый направили на девушку лазерные резаки. В подобном положении пребывал и ещё один ополченец, которого разведчики полагали приближённым к Силачу. При виде разведчиков толпа забурлила агрессивнее.

— Тихо! Говорить будет кто-то один, иначе стреляю, — соревноваться в крике с десятками глоток Алекс не хотел. Слова подействовали, наступила тишина. Первым прервать её решился розовощёкий толстяк.

— Мы сами по себе. Мы спартанцы, там спартанцы. Спартанец спартанцу брат. Мы уходим. Пропусти нас.

Чего-то подобного русентиец и ожидал, но всё-таки попытался восстановить статус-кво.

— Кто сказал вам, что там спартанцы?

— Она, — толстяк рассмеялся и показал рукой на избитую Стерёгу. Действительно, Силач и посылал её, чтобы объяснить людям причину задержки в кратере.

— Вы им не нужны. Они вас убьют.

— Это ты убьёшь всех нас, сопляк! Заумник сбрендил, Рейка убит, Кучерявый убит, Красношей пропал. Ты русентиец, ты изводишь нас под корень! Ты всегда ненавидел нас!

«Откуда люди узнали про смерть Кучерявого?» — молнией пронеслось в голове Алекса.

— Я дам вам уйти, но сперва отпустите заложников, — при этих словах Силач посмотрел на Алекса как-то странно, но подавил чуть не вырвавшиеся возражения. Мятеж, казалось, выбил из-под ног командира (теперь уже бывшего) беженцев последнюю опору.

— Нога Капитана, нет, мы не согласны. Мы отпустим их, ты нас убьёшь. Они поедут с нами.

— Ладно… Поступим так. Мой боец поднимется по тропе наверх, один. Твой ровер будет последним. Заложников посадишь в него. Когда отъедешь от вала на сто метров, остановишься и выпустишь обоих. Не выполнишь условие, боец уничтожит ровер. Видел, как мы умеем стрелять?

— Но и заложников он убьёт тоже, — ухмыльнулся толстяк.

— И что? Если вы довезёте их до спартанцев, то их всё равно убьют.

Толстяк налился злобой, живот видимо колебался как неслабый насос. Он не мог оставить за мальчишкой последнего слова.

— Все припасы в роверах наши!

— Ладно.

— Всё имущество в роверах наше!

— Ладно, нам оно не нужно.

— И мы возьмём резаки. Девять штук!

— Берите.

Удовлетворённый достигнутой победой, толстяк развернулся лицом к толпе, когда его настигло новое условие от Алекса.

— Люди, которые не захотят уходить, останутся, и вы им не будете мешать.

— Да кто с тобой останется, сопляк? Эй, Силач, айда с нами! Что ты крутишься у этого Ника под ногами? Мужик ты или нет?

Силач не реагировал на обращения и подколки. Всё время, пока Филимонов забирался по склону и пока беженцы рассаживались по роверам, он над чем-то размышлял. К Алексу он обратился один раз.

— Слышь, что мыслишь, примут они их к себе?

— Не знаю, Силач. По идее должны, люди — самый ценный ресурс планеты. Еду и воду мы отдаём… Примут, увезут с собой. Может, и от нас грешных отстанут.

— Ты колонну не довёл до Русенты.

— А я не вёл колонну, Силач. Мы просто вместе с вами ехали. Вместе же веселее?

Посадка заканчивалась, и Алекс ещё раз напомнил: «Все, кто хочет остаться с русентийцами, подойдите ко мне». Желающих нашлось трое — старая женщина, седой мужчина и, внезапно, один из ополченцев, участвовавших в бунте. Парень извинительно посмотрел на Силача, пробормотал что-то вроде: «Их много было, растерялся я, притворился». Силач ничего не ответил. За резак дважды перемётчика состоялась словесная мини-битва, но Алекс не уступил; зато русентиец отказался от претензий на доли остающихся в припасах. Зачем Алексу был нужен старый резак, не ответил бы, наверное, и он сам. Так, просто поспорить…

Роверы беженцев выбирались на вал. Покинула кратер последняя машина, с заложниками. Отъехав от вала на оговорённые сто метров, остановилась, оттуда вылезла Стерёга без второго пленного. Скрестила руки над головой, помахала ими и торопливой трусцой добежала до Филимонова.

— Ломака всё устроил, козёл! Хочешь, пальни им в след, но он не пленный, — с злостью сказала девушка, имея в виду товарища по несчастью, на поверку вышедшего совсем не товарищем. — В ровере сидел, изгалялся. Всё рассчитал, Капитаново отродье! За одну меня Силач не отпустил бы народ, а за двоих, да ещё за Ломаку… Ломака у Силача с рук ел, и так бортанул, уродина!

— Про Кучерявого как люди узнали? — озвучил Филимонов безмолвный вопрос Алекса.

— Так мы с Ломакой его искали, когда его грохнули. Втроём ходили, мы парой и Силач.

Алекс не рискнул комментировать услышанное. Силач не пожелал хотя бы выругаться. Предательство верного товарища могло окончательно сломать бывшего командира беженцев, отныне всего лишь одного из шестерых жителей разорённого Сильфонта, ведомых в русентийские лагеря.

Стерёга потянула Филимонова за рукав: «Пошли вниз!». Разведчик застыл как вкопанный. К колонне, практически скрывшейся из вида, с двух сторон выехали спартанские роверы.

Импакторы — оружие малошумное. О трагедии уехавшей сдаваться колонны Филимонов со Стерёгой догадывались по еле заметным пучкам по направлению от боевых роверов спартанцев к транспортным роверам людей Сильфонта, а Алекс — по показаниям сенсора. Вскоре добавились иные признаки катастрофы. Ровер толстяка-мятежника врезался в зад предыдущей машины, и обе они остановились.