Аноним Смакс - Мир SMAX. Трилогия (СИ)

Тишину нарушил Филимонов.

— Пописать не хочешь?

— Я покакал.

— Это я чувствую. Так я спрашиваю — пописать не хочешь?

Кондратий злобно-затравленно посмотрел на могучего старца, соизволившего, наконец, убрать руку со спины историка, развивать неприятную тему не стал и задал более насущный вопрос.

— Что это было и почему они ушли?

— Это были четыре облака саранчи. Ушли, потому что получилось.

— Капитанова грудь! Что получилось?!

Филимонов в свою очередь сменил тему: «Выжидаем пять минут, и к гравилёту. Готовим к подъёму и по возможности сразу уходим». Предлагать Кондратию поменять штаны разведчик не рискнул, но выразительно посмотрел на историка.

Гравилёт был в воздухе, историк переодет и умыт. От недавней расслабленности у экипажа не осталось и следа, все трое с опаской уставились на экраны сенсоров. Арендованная летательная машина числилась по гражданскому классу и была очень слабо вооружена; встреть они сейчас саранчу, спасение было бы в одном лишь бегстве, причём заблаговременном.

И всё же внутри гравилёта путешественники находились в относительной безопасности. Кондратий счёл момент подходящим для продолжения разговора.

— Моя милая Стерёга, странно это, странно это… Мы прилетели за тридевять земель в необитаемую местность, сделали короткую остановку и наткнулись на саранчу. Бьюсь об заклад, 99 % полицейских саранчу вживую никогда не видели. А нам вдруг подфартило. Странно.

— Парень, — поддержал беседу о странном Филимонов. — Сейчас я скажу тебе ещё одну странную вещь. Саранча появляется там, где бывают люди.

— А это значит…

— …что местность эта не такая уж и необитаемая.

Обдумывая новую информацию, историк замолчал. Потом спохватился и задал вопрос, мучавший его с того момента, когда тучи оставили их в покое (честнее было бы сказать, что с того момента, когда переодел штаны, но Кондратий всеми силами старался забыть о конфузе).

— Ещё остановки будут?

— Да, — к его удивлению, ответила Стерёга. — В кратере Гарланда.

Скоростные десантные гравилёты высаживались на берегу один из одним, из них выскакивали люди с закрытыми лицами и профессионально прочёсывали местность. Старший людей в масках постоял в задумчивости у кострища, выслушал доклады и забрался в транспортный люк одного из гравилётов, внешне не отличавшегося от соседних.

— Были здесь и улетели. Живые, господин Андреев.

Хромой молодой человек щёлкнул пальцами. На сей раз, кажется, с чувством глубокого удовлетворения.

Четыре облака саранчи появились на горизонте внезапно и ускорились в направлении людей. Два гравилёта прикрытия дали по два залпа каждый из волновых орудий. Три или четыре уцелевших воздушных червя вызвали у людей в масках небольшой ажиотаж, они посоревновались в том, кто быстрее собьёт их из личного оружия.

— Куда проложить курс, господин Андреев?

— К кратеру Гарланда.

Всё недовольство Кондратия ненужной и опасной, на его взгляд остановкой у кратера, испарилось, когда он увидел открывшуюся перед ним картину. Но прежде чем описывать события далее, стоит вернуться ещё к одному разговору, состоявшемуся на борту гравилёта после успешного бегства от места нежданной встречи с саранчой.

Со свойственной историкам бесцеремонностью Кондратий затронул область, влезать в которую в Русенте считалось верхом неприличия.

— Господа, как вы поняли, я богат. Даже не «не бедствую», а богат.

— Это мы заметили, — проворчал Филимонов. — Историкам, видать, хорошо платят, а?

— Не стану скрывать, государство обеспечивает нас щедрой рукой.

— И не только государство, а? Признавайся уж, раз начал.

— Да, очень много обращений от граждан. Частного порядка обращений. Всех интересует, кто и кем были их предки. И за эту работу они охотно расстаются с кредитами.

— Особенно если ты нарисуешь им биографию получше? А, историк?

— Не биографию. Теми, кто меняет по заказу биографию, занимается полиция. А я восстанавливаю людям родословную. Но ты прав. Если родословная оказывается получше, то кредитов за неё я получаю побольше

— И тебе не стыдно?

— Вот уж точно за что я не стыжусь! Считаю повальное увлечение генеалогией редкостной блажью. Чем дороже мы будем брать с клиентов, тем быстрее общество этой блажью переболеет.

— И найдёт себе новую блажь.

— Но мы уже не будем к ней никакого отношения.

Филимонов внимательно посмотрел на Кондратия, крякнул, а потом резко потребовал: «Так, парень, а теперь говори, что на самом деле хотел».

— Я хотел сказать, что и у меня, и у всех… почти всех моих предков до Ника Звары исключительно имелась хорошо оплачиваемая работа, а иногда и положение в обществе. Немного странно для наследников предателя, не находите?

— Согласен, странно.

— Теперь о вас. Как я понимаю, вы тоже никогда не страдали от дефицита кредитов после возвращения из Сильфонта? И успели оплатить едва только появившуюся на практике и очень, очень, очень дорогостоящую в то время операцию ювенилизации — причём сразу две операции, себе и вашей супруге?

— Трудись, и труд твой будет вознаграждён сторицей. Мы трудились.

— После не слишком удачного завершения перехода из Сильфонта? И на фоне вашего знакомства сразу с двумя хиванскими шпионами? Сами верите в своё объяснение?

— Нет, не верю.

Кондратий посмотрел на собеседника победно и нанёс финальный удар.

— Я изучил все документы, связанные с трагедией под Югопортом, после которой братьев обвинили в шпионаже. Материалы дела, доказательства — всё это недоступно. Но мне попались данные о том, как мальчики жили почти целый год на базе. Не буду тянуть — если вкратце, то для двух безродных пацанов они просто купались в роскоши.

— То есть, кто-то или что-то заботилось о нас, выживших фигурантов сильфонтского перехода… Ладно, будем надеяться, что на старой дронийской базе мы найдём ответы на все вопросы. Или нас сожрут черви, что более вероятно, — Филимонов постановил завершить дискуссию, в которой едва ли не каждое новое предложение запутывало дело всё больше и больше.

Гравилёт сел на некотором удалении от кратера. Укрытие, маскировка, и трое героев своим ходом пошли к месту, памятному для двоих из них.

К востоку от кратера в густых зарослях травы кучно стояли допотопные транспортные роверы. Кондратий тихо определил их как «почти первопоселенческие», Стерёга также тихо подтвердила: «Да, говорят, что их копировали с привезённых чертежей». Привезённых с Земли — но на планете название «Земля» давно не употребляли.

Историк подошёл к одной из машин, измерил фон — лёгкое превышение за счёт долгоживущих, ерунда. Дёрнулся было к шлюзу, но девушка мягко остановила его: «Там мёртвые… внутри». Никому из спартанцев и в голову не пришло позаботиться о телах убитых беженцев, и роверы превратились для них в братские могилы.