Кирилл Бенедиктов - Завещание ночи

Секунду я еще надеялся, что он зашел в «Мэйхоа» просто так, отвести душу — в наших кругах он был известен как гурман. Но секунда прошла, и Сашка навис над нашим столиком, поблескивая идеальными зубами и круглыми стеклышками очков. — Здорово, старик, — произнес он таким радостным голосом, будто мы с ним были лучшими друзьями. — О, да ты с дамой!

— Привет, Косталевич, — буркнул я. — Наташа, познакомься — это Саша. Косталевич, это Наташа.

Удивительно, но Сашка никак не отреагировал на оскорбительное прозвище, произнесенное целых два раза. Он еще ослепительнее улыбнулся и поцеловал Наташе руку. Как с цепи сорвались, подумал я зло. К счастью, Косталевич был не из тех, кто способен понравиться моей девушке.

— С вашего позволения, я присяду? — осведомился он, придвигая свободный стул почти к Наташиным коленям. Голос его становился все медовее, и это меня насторожило. Обычно Сашка в меру хамоват, что для человека его профессии понятно и простительно. Стать предельно вежливым эту акулу-посредника могли заставить только совершенно фантастические комиссионные, маячившие где-то на узком его горизонте. А комиссионные для Сашки означали работу для меня, и чем больше они были, тем труднее становилось от него отвязаться. Я вздохнул и приготовился дать ему достойный отпор.

— Какая в Москве отвратительная погода этим летом! — говорил меж тем Косталевич. — Жара, пыль, грязь… Все умные люди давно уже свалили к морю. Между прочим, Козырь с Лялькой отправились в круиз по Адриатике. Вы, мадмуазель, никогда не были в круизе по Адриатике? А вокруг Европы? Я, впрочем, тоже. Крутишься, крутишься, жизнь проходит мимо, а ты, как проклятый, все делаешь бабки, бабки… А! — он махнул рукой.

— Саша, — сказал я, — если ты пришел, чтобы агитировать нас за поездку к морю, то должен тебя обрадовать: мы уже и так собираемся в Крым.

Я украдкой поглядел на Наташу, но на челе ее бесстрастном не отразилось ничего. Я продолжил:

— Причем очень скоро. Завтра-послезавтра. Буквально сидим на чемоданах.

— Крым? Чудесно! — воскликнул Косталевич, и я решил, что ошибся насчет работы. Но тут он наклонился к моему уху и прошипел:

— Ким, ты мне нужен на пару слов.

Он был неудержим, как баллистическая ракета. Не успел я сказать свое знаменитое твердое «Нет», как он уже положил свою пухлую ладонь на Наташино колено и, заговорщически подмигнув ей, попросил:

— Я украду Кима на минуточку, ладно?

Наташа удивленно посмотрела на свою коленку и кивнула. Как всегда, все решили за меня. Я поднялся и двинулся за Косталевичем, который довольно резво бежал к выходу.

— Выйдем на улицу, — бросил он мне через плечо, — там и побазарим.

Мы вышли. Сашка прислонился спиной к двери и достал пачку «Мальборо».

— Я не курю, — сказал я холодно.

— Молоток, — одобрительно произнес он. — Здоровье, старик, всего дороже.

— В чем дело? — спросил я. Он замялся, похлопал себя по карманам, выудил зажигалку, прикурил. Весь он был какой-то суетливый и несобранный. Я терпеливо смотрел, как он копается.

— Короче, — наконец, родил он. — Звонил мне тут один мужик. Насчет тебя.

— Ну, — сказал я.

— Ну, — сказал Косталевич. — Звонит, значит, мне этот мужик, и говорит… — тут он глубоко затянулся.

— Косталевич, — произнес я угрожающим тоном, — у меня мало времени.

— Говорит, значит, — тут он как-то просительно заглянул мне в глаза. Вообще он был настолько не похож на прежнего Сашку, что я даже удивился.

— Говорит, что у тебя есть какая-то коллекционная вещь, которую он у тебя хочет купить. Сечешь?

— Не-а, — сказал я. — Не секу.

— Ну, вещь у тебя есть… Он так сказал. Ведь есть?

Я почувствовал неприятное, похожее на страх ощущение. Будто в темном лесу громко хрустнула ветка.

— Что именно, он не уточнил?

— Он сказал, ты знаешь. Он сказал, что вы с ним о ней уже говорили. Так вот… он хочет у тебя ее купить.

— Все? — спросил я.

— Нет. Он предлагает тебе за нее совершенно сумасшедшие бабки. Совершенно. Я просто не знаю, что за штука может стоить такую кучу бабок. Я про такое вообще никогда не слышал. Нет, старик, ты пойми, я знаю, что есть люди… Разные люди, короче… Но… Что это за вещь, а, Ким?

— Сколько? — спросил я.

— Лимон, — Косталевич сглотнул слюну. — Лимон, ты понял?

— Твои, стало быть, десять процентов? Сто штук?

— Ну, как обычно… — бормотнул он. — Губы у него были полуоткрыты, как у девушки, ожидающей поцелуя, и влажно поблескивали. Ах, как хотелось ему огрести сто тысяч — и ни за что, просто за разговор с отличным парнем по имени Ким!

— Он как-нибудь назвался?

— Да. Его зовут Роман Сергеевич, он коллекционер…

— Как? — я чуть не подпрыгнул. Лысый убийца взял себе имя Лопухина, он прикидывался жертвой, он словно бы воровал одежду у мертвеца!

— Роман Сергеевич, — повторил Косталевский. — Ты его знаешь? Ну, конечно, он говорил, что вы с ним уже встречались…

— Он не объяснил тебе, почему он предпочитает действовать через посредника?

— Нет, просто сказал, что так будет лучше для всех троих. И ты знаешь, я с ним согласен, — он заискивающе улыбнулся. — Ну как, Ким, ты не против?

— Он оставил тебе свои координаты?

Косталевич недоуменно уставился на меня.

— Нет, разумеется. Он сам будет звонить мне — ну, как обычно…

— Слушай, — я приложил титанические усилия к тому, чтобы голос мой звучал почти ласково. — Сдается мне, что эту штуку можно продать и повыгоднее…

— Повыгоднее? — обалдело повторил Сашка. — Еще? — уточнил он.

Я поразмышлял секунд двадцать.

— Вот что, Косталевич, — сказал я. — Если этот мужик позвонит еще, постарайся затянуть время. Ну, скажи, что я обдумываю его предложение, или еще что-нибудь в этом роде. Ну, ты же это умеешь.

— А зачем? — дверь за спиной Сашки стала открываться, и он отскочил, упруго, как джинсовый теннисный мячик. — Что мы с этого поимеем? Ты думаешь, он поднимет цену?

— У тебя есть еще выходы на коллекционеров? Крупных коллекционеров, а не всякой шушеры?

Он задумался.

— Ну, положим, это я найду… Но ты что же, всерьез думаешь, что кто-нибудь даст за твою штуковину больше лимона?

— Что я думаю, это мое личное дело, — сказал я. — А твое дело — найти мне коллекционера. Чем больше денег мне отвалят, тем больше ты получишь. Разве нет?

— А если этот… ну, Роман Сергеевич… передумает? — взволнованно спросил Сашка. Видно, такая перспектива снилась ему в страшных снах.

— Не передумает, — сказал я твердо. — Он — не передумает.

Я взялся за ручку двери и потянул ее на себя. Косталевич схватил меня за плечо.

— Но ты будешь продавать эту вещь, Ким?

— Ты, главное, ищи, — сказал я. — Начинай прямо сейчас. — И шагнул через порог…

— Тебя не было двадцать минут, — объявила Наташа. — Чай уже успел остыть. А что это за тип?