Кирилл Якимец - Войны и миры: Отряд Омега (с испр. орфографией)

— Чертежи вернули?

Тимур сходил к своей машине и принес чертежи. Ольга скомкала их, сложила на полу.

— Огня дайте.

— Но… Ладно.

Володя поднес к чертежам зажигалку.

— И если копии остались, советую найти и уничтожить, — сказал Борис, — вам, ребята, это так и так не достанется. Наскочит всякая шушера, вояки с ментами, жить не дадут. Вот золото — оно у кого в сундуке хранится, тому и принадлежит. Ладно. Пора грузиться… Девчонки, вы так прямо в этом и полетите?

Три девушки стояли, потупившись. На них была местная одежда — короткие узкие черные платьица.

Татьяна молча помотала головой.

— Мы здесь… Можно? Здесь хорошо… — сказала Резеда.

Хафизулла подбежал к ним. Лицо его было грустным и удивленным.

— Вы… Не с нами?

— Хаф. Прости, — ответила Гюльчачай и поцеловала Хафизуллу в щеку. В другую щеку его поцеловала Татьяна, а низенькая Резеда встала на цыпочки и поцеловала в губы.

Тут раздался крик Ольги:

— Сюда! Василий, Борис! Глядите.

Ольга стояла у входа в аппарат, у нее в руках была Лира Орфея.

— Кто-нибудь, войдите внутрь, поглядите на стены.

Василий вошел.

— Рыбки на стенах, как обычно.

— Не совсем.

Ольга, не выпуская Лиры из рук, тоже вошла внутрь.

И рыбки поползли! Сначала казалось, что рыбки движутся беспорядочно, но вскоре все они выстроились в прямую линию, точнее — в круг, опоясывающий все внутреннее пространство аппарата.

— Лира, — уверенно сказала Ольга.

Вошел Борис. Ему Ольга тоже продемонстрировала странный эффект. Борис попросил повторить. Несколько раз Ольга выходила и заходила. Когда она снова хотела выйти, Борис ее остановил.

— У меня банальная идея. Просто так. Поднеси балалайку к алтарю.

Ольга поднесла. И рыбки наползли друг на друга, сжались… Теперь вдоль стены тянулась тонкая черная полоса.

— Покажи.

Борис взял Лиру из рук Ольги. Осмотрел со всех сторон. Потом провел ладонью по пазам на верхней части клетки, укрепленной на алтаре.

И вдруг установил Лиру в эти пазы!

— Смотри! Подошло. Только что это?

— Не знаю. Я даже не разглядывала папину игрушку как следует. Может, на ней что-нибудь мелко написано, нарисовано…

Ольга склонилась над Лирой.

— Нет, гладкая.

— Наклонись еще раз… — пробормотал Борис.

— Зачем?..

— Наклонись!

Ольга наклонилась, прикоснувшись лбом к одному из щупалец медного кальмара.

— Есть! — Борис даже засмеялся, — Есть! Так. Думай о родине. Ладно, думай о любом месте, только не о том, где мы сейчас… Думаешь?

— Я…

— Вижу. Думаешь. Вась, ты видишь?

И Василий увидел. Снова рыбки поползли по стенам аппарата, складываясь в какую-то картину. Замерли…

— О другом месте думай… Хорошо.

Рыбки поменяли положение, сложившись в другую картину.

— Все, Оль, спасибо. Мы с Васей теперь знаем, как этой шапкой управлять. Суешь башку в кальмара, думаешь, куда хочешь попасть. И жми на газ. Почти как вручную. Приложил лоб к улитке — и вперед.

— А зачем тогда вся эта механика? — спросила Ольга, но сразу поняла, зачем.

— Да, улитку-то при этом с собой прихватить хочется. Что ж, это рычажки. На стене, из рыбок — карта. Но мы не умеем ее читать.

Борис пожал плечами.

— Поступай как просто с улиткой… Ага!

И он внезапно выскочил наружу.

Василий задумчиво потер подбородок.

— Как просто с улиткой не выйдет. Нам надо в Блидинг. Никто из нас там раньше не был…

Тут вернулся Борис. В руках у него было что-то блестящее, круглое…

Мозг Комнина.

— Вот он! — Борис криво улыбнулся, — он не только был в Блидинге. Он и сейчас там.

Снаружи послышались быстрые шаги. Появилось испуганное лицо Тимура.

— Поднимайте свою бандуру и улетайте! Живо! Там на улице — менты с солдатами, все сюда бегут.

Борис длинно выругался.

— Поймали, суки! Вась, зови Хафа, хватит ему там со своим гаремом прощаться.

Василий хотел что-то сказать на прощанье Тимуру с Володей, но те только замахали руками:

— Некогда! Некогда! Мы сейчас откроем ворота, а вы…

— Не надо ничего открывать, — ответил Василий.

Борис поднес мозг стратига к медным щупальцам. Рыбки поползли — и замерли, образовав картину, от которой по спине Бориса поползли мурашки. Да, он эту картину узнал. Именно такая картина, вроде бы абстрактная, а на самом деле — очень конкретная и жуткая, виделась ему, когда он, сидя в вычислительном центре Казанского Авиационного Института, писал свою злосчастную программу.

— Пора, — прошептал Борис. Язык его почти не слушался.

— Улитка, — рычал Василий, — где… Вот.

Жилетка Пурдзана завалилась за сундуки. В ней лежали золотые улитки.

Снаружи уже слышались далекие команды. Василий взял одну улитку, аккуратно положил ее на дно клетки. Усмехнулся, вспомнив, как возился с фонариком. Теперь все проще.

— Держишь башку?

Борис кивнул. Хафизулла выглянул в последний раз — чтобы встретиться взглядом с Гулей.

— Едем.

И Василий передвинул тумблер.

Нарастающие крики смолкли — закрылась дверца. За окошками поплыл розовый туман, тот самый.

Володя хмурился. Тимур протирал очки. Такого они не ожидали: рогатая бандура вдруг взяла и исчезла. Надо съездить домой, где оставили золото, подумал Володя. А то вдруг оно тоже исчезло?

Но сразу бежать нельзя — сейчас здесь будут солдаты. Надо состроить невинные лица.

Солдаты ворвались в ангар.

— Где они?! — заорал молодой лейтенантик.

— Кто? — спокойно спросил Володя. Это спокойствие далось ему дорого: при виде лейтенанта у Володи перед глазами все поплыло. Он уже не мог ни во что верить — и одновременно готов был верить во все, что угодно.

Старший лейтенант внутренних войск Василий Гиреев с большим трудом упросил начальство послать его в Казань. Но он хотел во что бы то ни стало довести дело до конца.

И еще лейтенант хотел отомстить за убитых ребят — убитых зверски, не по-человечески. За ребят, разрезанных пополам.

Но в ангаре никого не было, только какие-то левые мужики с телками.

— Где они?! — орал лейтенант, срывая бессильную злобу.

— Где?!

Василий держал палец на тумблере.

— Когда отпускать?

— Не знаю, — ответил Борис, но сразу поправился, — знаю. На стены гляди. На карту.

Рыбки покинули свои места, разрушив ужасную картину, и снова стянулись в тонкую линию.

— Давай!

Василий отключил ток. Розовый туман пропал. За окнами было небо. И деревья. И трава. Дверь отошла в сторону. Воздух оказался очень чистым, куда чище, чем в Казани.

Разумеется, ведь это была не Казань. Широкий заросший луг простирался во все стороны. Вдали, около небольшой рощицы, белела каменная беседка.

— Ольга, давай туда, для начала.

Ольга встала за пульт, ввела режим. И взялась за штурвал. Аппарат приподнялся над травой и поплыл к беседке.