Кирилл Якимец - Войны и миры: Отряд Омега (с испр. орфографией)

Внезапно на фоне выстрелов послышался глухой рокот мотора. Василий выглянул из-за колонны и обомлел: в зал, отражая свет ламп черным лаком, неторопливо вкатывался танк. Длинная пушка смотрела круглым жерлом дульного тормоза прямо Василию в лицо.

— Назад! Быстро!!!

Взрывом разнесло центральную колонну, нескольких бедуинов сразу убило каменными осколками, остальные бросились бежать к кладовой.

— Пур, еще раз! Свяжись! С кораблем!

— Ну не выходит, курпан-баши! Не… Ага! Вышло!

Пурдзан затараторил в микрофон рации:

— Шабель, слышишь? Гони корабль… Что?!!

Пурдзан поднял глаза и оторопело уставился на Василия. Неприятная догадка промелькнула у Василия в голове, но он собрался с духом и спросил:

— Что такое?

— Шабель получил за нас деньги и решил отвалить. Говорит, ему надоел джихад, он теперь снова пират. И Ольгу берет с собой. Вот трубохвост! Сортирный веник! Выблядок Мекрджала!!!

Пурдзан в ярости швырнул рацию на каменный пол и растоптал ее копытом. Василий тихо добавил от себя:

— Шайтанье дерьмо.

Разрушив колонны, танк вкатился в коридор. Каждый раз, когда бедуины оказывались на линии огня, в них летел снаряд. Хорошо, что коридор весь состоял из поворотов — иначе бы всем сразу наступил конец. Остатки бедуинов бежали беспорядочной толпой вниз, к тупику-кладовке. А дальше?

Позади за поворотом рокотал мотор и лязгали гусеницы. «Дальше — тишина,» — вспомнил Василий строчку из мистерии Шейха Кибира. Перестреляют. Итак уже осталось человек двадцать, не больше. Интересно, девчонки целы? Целы, вон бегут мимо черного пятна в стене… Пятно! Это же боковой проход!

— Сто-о-ой!!!

Проход шириной шага в четыре был закрыт стальной решетчатой калиткой. Вместо замка висела тяжелая цепь. Над проходом торчали две каких-то загогулины… Василий посветил фонарем. Из стены, выгнувшись, на Василия смотрели пустыми металлическими глазами две змеиные головы. Где-то он уже видел эти головы, эту разумную ярость в глазах без зрачков. Плевать. Главное — открыть калитку.

Нескольких выстрелов хватило, чтобы цепь разлетелась, рассыпалась по полу черными червячками звеньев.

— Сюда! — крикнул Василий, — Пур и Мин-хан вперед, девки за ними. Остальные, давайте быстро!

Сам Василий остался прикрывать тыл. Когда последний бедуин скрылся в темноте, к проходу подкатил танк. Василий отступил на несколько шагов вглубь, поднял пистолет.

Танк не мог развернуться в коридоре, не мог послать снаряд вдогонку. Пора бежать, но Василий медлил. Вот на фоне светлого пятна появился охранник, еще один… Охранники с ужасом глядели вверх — судя по всему, на змеиные головы. Потом первый охранник опустил глаза и встретился взглядом с Василием. Василий хотел было выстрелить, но охранник спокойно закинул автомат за спину, покачал головой. И сказал тихо:

— Влипли вы, братцы. Лучше бы сдались. Или погибли бы по-человечески. Влипли.

Первый охранник махнул рукой остальным, останавливая их. Танк заглушил мотор.

Василий пожал плечами и побежал вглубь темного прохода, догоняя свой отряд.

Свое предательство Шабель готовил заранее. Но он не хотел устраивать резню между теми, кто оставался ему верен, и теми, кто всерьез увлекся пурдзановским джихадом. Поэтому идея Василия пришлась очень кстати. Любители джихада во главе с Чертом отправились сами себя продавать на невольничьем рынке, а люди Шабеля остались на корабле. В основном это были ветераны, воевавшие под командованием адмирала Вылки Шабеля еще в своем собственном мире.

Клетки-подводы не успели отъехать далеко от космопорта, а люди Шабеля уже сорвали с голов ненавистные фески и надели свои любимые белые меховые шапки с кокардами в виде золотого оленя — последнее напоминание о Родине. На Родину, впрочем, никто особенно не стремился: на Родине остались муштра, нищета и шаманы Небесного Оленя. Пурдзан со своим джихадом напомнил ветеранам этих самых шаманов: те тоже понарассказывают сказок, а потом отправят воевать невесть с кем и невесть зачем. Нет, решили ветераны, лучше быть богатыми пиратами, чем бедными солдатами.

На корабле, правда, оставалась еще и принцесса Ольга. Когда пираты начали, ухмыляясь, стаскивать с голов фески, она сразу поняла, что творится что-то незапланированное. Но было поздно. Ольга стояла в рубке возле экрана общего обзора. Вот вторая подвода с Георгием и Хафизуллой на запятках выезжает из ворот… Вот сзади послышался чей-то смешок…

Двоих пиратов Ольга вырубила сразу одним круговым ударом ноги, третьему, попытавшемуся достать пистолет из-за пояса, сломала руку, одновременно выхватывая из кобуры под мышкой свой собственный «гефест». Но Шабель метким выстрелом выбил оружие из руки принцессы.

Вокруг Ольги стояли пираты, уставив стволы прямо ей в пупок, видневшийся из-под короткой парчовой курточки.

— Не скандаль, женщина, — сказал, улыбаясь, Шабель.

— Зачем ты предал своих бедуинов? Ведь ты их предал, не так ли?

Ольга потирала руку, из которой был выбит пистолет.

— Я не предал бедуинов. Я их обманул.

— Но ведь они — твои люди!

— Мои люди — здесь, на корабле. И там, на моем старом корабле — тоже мои люди. А всякие бедуины со всякими чертями и всякими янычарами пусть себе воюют против всяких неверных. Мы отвоевались, верно, ребята?

Пираты дружно закивали.

— Вот так, женщина. Ну ты сама подумай, — карлик просеменил вокруг принцессы, остановился прямо перед ней, топнул ножкой, — сама. Тут и женских мозгов достаточно. Смотри, в этом мире нет никаких богов. Мне рассказывали про Христа — так здесь его нет. Мне рассказывали про Аллаха — его тоже здесь нет. Великие рджалы, Кре-зедх, Небесный Олень — вся эта шушера осталась там, где осталась. Откуда же здесь возьмутся неверные? Кому, скажи на милость, они не верны? Короче, я беру тебя в подружки, а потом мы все летим брать дачу Восьмирукого. Раз уж мы на Колаксае, а Восьмирукий в спячке…

Карлик подошел к Ольге вплотную, легонько погладил ее по животу.

— И не будь полной дурой. Если ты меня убьешь, например, или я еще как-то погибну, ребята прогонят тебя сквозь строй, а потом впарят блидам здесь же, на рынке. Ты посмотри им в глаза. Видишь, сколько горячего масла? Они только и ждут, сорванцы…

Ольга помнила глаза пиратов. Ольга и сейчас смотрела в эти глаза. И видела в них вовсе не «горячее масло» — тут карлик ошибся. Ольга была в этом уверена. Значит, надо сыграть не в героиню, а в кое-что поинтереснее.

Она ссутулилась, смущенно улыбнулась. Развела руками. Потом снова выпрямилась.

— Дача Восьмирукого? А где это?

Пираты разразились веселыми криками. Шабель снова погладил Ольгу по животу.

— С той стороны Колаксая, моя принцессочка. Ух, мы с тобой сейчас золота нагребем!..