Владимир Ильин - Напряжение растет

Клацнула вагонная дверь, впуская Светлану.

— Что за шум?

— Ночные кошмары, — пояснил за всех я, слегка опустив темные очки. — А ты почему не здесь? — с любопытством завершил я.

Я ведь точно вчера видел, что никто не выходил! Магия, не иначе. Или вторая часть книжки, которую мне так и не дали.

— Откуда фуражка? — нахмурилась она.

— Имя не знаю, но отпечатки пальцев должны были остаться на окне.

— Ты опять ввязался в неприятности! — последовало несправедливое обвинение.

— Отпечатки — с этой стороны окна. — прошлепав к окну и прикрывая наготу скрипкой, сухо произнес Артем.

— А вот и молодец! — вновь хлопнула дверь, и меня некому стало ругать.

— И их много. — внимательно продолжал он изучать стекло.

— Ерзал, иногда сползал вниз, — прикрыл я глаза. — Все-таки, час дороги…

— Так что случилось? — запоздало поинтересовалась мумия из простыни голосом Пашки.

— Я - молодец, — пояснил очевидное другу, закрывая глаза.

— А фуражка — с золотой кокардой, — с непонятным удовлетворением дополнил Артем откуда-то сверху.

— Толку-то, он все равно не знал ответа… — с навалившейся сонливостью пробормотал я, с удовольствием погружаясь в запоздавшую волну сна.

— Ответа на что?

— Координаты… Количество и состав… Внешний вид… Периодичность движения…

— Максим! Координаты чего? — требовали от меня подробностей,

— Да этих козлов… — отмахнулся я.

А через мгновение уже спал — хорошим, трехдневным сном.

Растолкали уже на вокзале — совершенно бесцеремонно, между прочим!

— Все, уже проснулся, — убрал я руки Артема от шеи.

Тот хмуро посмотрел сверху вниз, явно желая продолжить. Даже скрипку отпустил ради такого дела — вон нее Федор держит, бережно прижимая к темно-синей шерсти парадного школьного костюма. Оказывается, у нашей школы есть и такие — из удивительно тонкой ткани, в которой совсем не жарко под солнцем, но и не холодно под осенним ветром; легкой, но достаточно прочной, чтобы Яна нашли только через пять часов, как мы уже уехали. Во всяком случае, сообщение «Вернешься — прибью! Будьте осторожнее» пришла именно в означенный срок. А нечего отрывать от моей трехместной парты законную Танину часть! Я ее не для того приколачивал.

На Федоре же обнаружилась подаренная кепка и темные очки, что вместе со взглядом, устремленным куда-то в высь, придавало ему вид рок-звезды. Но я ему об этом не скажу, потому что дареное не дарят.

— Тут уже делегация дожидается! А ты спишь!

— Сейчас все решим, — оправил я ворот рубашки.

Попытался встать и обнаружил себя усаженным на грузовую тележку — хоть на мягкое, да и плед, которым я был завернут, тоже при мне. Правда что-то угловатое все равно в спину упирается.

— Ну наконец-то! — С облегчением произнес Пашка, отпустив тележку и потянувшись вверх.

— А на руках не могли? — укоризненно обратился я к друзьям, заодно осматриваясь и пытаясь привязаться к сторонам света.

А ничего тут, красиво. Длинное здание из темного камня отсекает площадь на две половины, и мы находимся аккурат под одной из сводчатых арок этого самого здания. За спиной огромное людское море в запрудах из железных барьеров; змеиные тела поездов, белый шум толпы и облака пара, отрывающиеся от сотен больших и малых труб под низкими тучами хмурого неба. Впереди же — пустота такого же размера, залитая солнечным светом. Вернее, там есть и автобусы, автомобили, другая техника. Ходят люди — одиночки и большими группами. Но если резко посмотреть назад и вновь оглядеть то направление, то впечатление именно такое.

— Да тебя не поднять, — разминая руки, возмущался Павел. — Как железный.

— Не железный, — вспомнив и чуть смутившись, засунул руку за спину в складки ткани и выудил настенные часы. — Чугунные. Вот.

Недовольно вывалившись из механического гнезда, перед глазами с укором повисла кукушка.

— Ты зачем часы из вагона спер?!

— Во-первых, не я, а вы. — логично отметил я. — Во-вторых, они с будильником. Боялся проспать. — защелкнул я птицу обратно. — Но все равно проспал. Не работают, наверное. — вздохнув, стал прикидывать, куда это все деть.

— Они пытались, — выразительно показал взглядом Артем.

— Хм, — проследив направление, обнаружил серьезную вмятину по периметру корпуса, благодаря которой он крайне удобно лежал в руке.

— Поломка произошла ровно в шесть тридцать, Холмс. Кто бы это мог быть? — Поправил тот очки на носу.

— Мы никогда это не узнаем, — положив часы обратно, накрыл ее краем пледа и наконец-таки поднялся. — Итак, где делегация?

— А вон, — показал подбородком Федор, оторвавшись на секунду от разглядывания неба на светлой части площади.

Синева впереди действительно смотрелась необычно — расчерченная кольцами инверсионных следов от медленных точек-самолетов, она казалась одним огромным завитым леденцом на палочке из прибывающих гостей и тех, кто отчаялся получить разрешение на посадку.

— Ты тоже — молодец, — признательно кивнул я Светлане, только после этого повернувшись к встречающим.

У правой границы площади, под белоснежными шатрами, украшенными гербами с двумя престарелыми львами, подпирающими замысловатую конструкцию с короной и деревцем в вершине, неспешно принимались приветствия и велись разговоры — между тремя представительными господами в белоснежных костюмах, ловко скрывающихся в тени шатра, и разреженной цепочкой гостей, предпочитавших не замечать совершенно не по-осеннему пекущее солнце.

— И куда это мы опаздываем? — с сомнением оценил я длину очереди и скорость их передвижения в половину часа.

— У нас номерок! — экспрессивно потряс Пашка позолоченным прямоугольником, на котором было выгравировано одиннадцать часов.

— А сейчас сколько?

— Без двух минут! — Махнув рукой с часами, гневно доложил Артем.

— Тогда я вовремя, — потянувшись и сделав пару махов руками, шагнул было вперед, да тут же замер. — А где все вещи?

Из всего объемного груза, который мы кое-как погрузили в грузовой вагон, при нас был только футляр со скрипкой, перекидная сумка на плечах у Федора и кошелек Светы, взятый на руки ввиду отсутствия карманов у платья — жемчужного, в тон широкополой шляпке. Знак школы тоже был — серебром на темно-синем камне платинового ожерелья, темно-синих камнях сережек и перстне на безымянном пальце левой руки. Еще синева была в ее глазах — и отсветом в остекленевшем взгляде Пашки, когда он на нее смотрел.

— Вещи забрали на проверку и хранение, вдруг там что опасное.

— Будут спрашивать — говорите фейерверк, — кашлянул чуть в сторону.

— Что? — сбился Артем.

— Я говорю — как бы не повредили чего, — обозначил я обеспокоенность в голосе.