Мамука Пагава - Борьба за будущее: Интроекция (СИ)

Информация предоставлена NASA и Агентством национальной безопасности 23 марта 2017 года.

Можно ли назвать встречу во сне с дорогими тебе и давно потерянными людьми кошмаром? Ты переполняешься радостью и счастьем, что тебе дали шанс повидаться с драгоценным человеком. Его образ со временем расплылся, позабылись ощущения от прикосновений. Воображение, дорисовывая стёртые памятью детали, идеализирует человека. И он предстаёт перед тобой словно ангел во плоти, который хочет о чём-то поведать. О чём-то важном, что не смог передать при жизни. Кошмар же в том, что подобные долгожданные и опьяняющие встречи длятся безумно короткое время. Стремишься ухватиться за каждый миг, деталь, чтобы всё досконально запомнить… И мальчик тоже отчаянно старался.

— Ты уверена? — откуда-то издали слышался голос незнакомого мужчины.

— Наш мир рано или поздно рухнет, а я не хочу потерять и его — больше я такого не допущу, — уверенно ответила женщина, державшая мальчика на руках. Мальчик ничего не понимал. Или не хотел понимать. Ему было всё равно, о чём говорит женщина, он был рад снова оказаться рядом с ней, рядом с самым дорогим человеком на свете. Пусть она расплывается в его глазах, пусть говорит о непонятных вещах. Пусть в этом мирке ничего нет, кроме ослепительного света вокруг, смутного силуэта мужчины и идеализированного образа женщины. Главное — она снова с ним.

— Ты же сама понимаешь, кому бросаешь вызов: старому порядку, а также рождающемуся новому. И конечно же, ей . Особенно ей . Если она пробудится…

— Поэтому я создам мир, в котором ей не будет места. Мир, в котором мой сын будет счастлив. — Мальчик потянулся своими крохотными ручками к лицу женщины, на что она улыбнулась, вложив всю материнскую любовь.

— Замахиваешься на убийство Бога.

При упоминании последнего слова мальчик почувствовал что-то нехорошее, будто его маленький мирок подёрнуло рябью. Невидимые волны пробежались вокруг. В пространстве нагнеталось негодующее чувство. Где-то далеко с нарастающим грохотом зазвучали колокола.

Бом-бом-бом-бом.

— Она не бог и не вправе за нас решать, — твёрдо ответила женщина, но приятный мирок мальчика возвращаться в обычное состояние не спешил. Он искажался, трескался мириадами паутинок. Мальчик пытался ухватиться за ускользающий образ женщины, но стекло перед ним продолжало ломаться, а звук колоколов всё усиливался и усиливался.

Бом-бом-бом-бом.

— У комитета иное мнение.

— Они не знают того, что знаю я.

Неприятные, всепоглощающие образы хлынули в голову мальчика. Он противился им, не хотел смотреть на них. Не хотел вспоминать.

Бом-бом-бом-бом.

— Пожалей своего мужа, ещё одну утрату он не выдержит.

— Он сильный и всё сделает ради меня.

Перед глазами вспышкой проносятся давно забытые и причиняющие боль образы: лаборатория, множество мельтешащих силуэтов, отец в лабораторном халате. Отец, который застыл. Отец, позабывший сына. Отец, пребывающий в ужасе от очередной утраты. Отец, потерявший всё.

Бом-бом-бом-бом.

— А сын?

— Он поймёт, когда мы снова встретимся.

Последние слова разлились эхом в голове мальчика, и он никак не мог разобраться, что именно должен понять. Нет, он ничего не хотел понимать, а хотел просто остаться со своей мамой. Разве это много? Почему он должен с ней расстаться, чтобы потом встретиться? В чём смысл?

Бом-бом-бом-бом.

Ослепительный белый свет гас, наступала непроглядная тьма. Силуэт мужчины пропал, на его месте зажглись два маленьких красных огонька, словно из темени кто-то беспристрастно глядит на них.

«Очнись», — промелькнули не слова, а чья-то мысль в голове мальчика.

Бом-бом-бом-бом.

— Прости меня, — пробормотала женщина мальчику, после чего её образ быстро начал расплываться. Мальчик попытался снова дотронуться до её лица, но пальцы предательски скользнули по растрескавшемуся стеклу, на котором остались разводы от крови. Его собственной крови.

Бом-бом-бом-бом.

«Вернись», — снова мысль незнакомца вторглась.

— Всё будет хорошо, сокровище моё, — женщина подтолкнула мальчика, и он поплыл в тёмном пространстве в сторону красных огоньков. Он видел, как в её решительном взгляде промелькнула тень сожаления. Будто она хотела ему ещё что-то сказать, поведать, какую судьбу уготовила для собственного сына, но не могла решиться. И только громоподобный звон колоколов плавно превращался в противный писк.

Бом-бом-бо-бо.

«Время пришло».

Женщина растворилась в пространстве, и мальчик попытался закричать, но всё тщетно — даже писка издать не смог. Он потянулся в пустоту, но непреодолимая сила его сковала.

Бо-би-би-пи.

Мальчик хотел снова увидеть женщину. Он хотел ещё немного побыть со своей мамой. Но оглушительный писк в голове нарастал, требуя к себе внимания.

Пи-пи-пи-пи.

Что-то упрямо старалось вытянуть его из глубокого сна, словно тряся его разум обеими руками и матерясь благим матом. Громко и противно.

Пи-пи-пи-пи.

Он всё цеплялся за ускользающий приятный сон, стараясь не обращать внимания на мерзкое пиканье. Оно будто устремилось из дальних уголков вселенной прямо ему в голову.

Пи-пи-пи-пи.

«Надо заставить его заткнуться».

Парень попытался реализовать эту первую после сна мысль. Лениво потянулся к источнику противного шума в надежде заткнуть нарушителя тишины. Некоторое время пытался вслепую нащупать предательский будильник на тумбочке.

Пи-пи-пи-пи.

«Да чтоб тебя!»

Пи-пи-пи-пи.

Отогнав желание швырнуть в стену надоедливую пищалку, юноша неохотно открыл слипающиеся глаза. Но того было достаточно, чтобы отключить простенький электронный будильник. Неприятное пиканье прекратилось и пробудившийся облегчённо вздохнул.

7:22 утра.

Перевернувшись на спину, он уставился на до жути знакомый потолок. За многие годы в нём изучена каждая трещинка и неровность. Юноша был готов поклясться, что этот потолок будет видеть по утрам вечно. С одной стороны, эта мысль его успокаивала, потому что нет ничего прекраснее, чем постоянство. Но с другой стороны, вечно жить у дяди, который его приютил много лет назад, он не мог. И рано или поздно ему придётся покинуть дом. Как любому сыну — покинуть отчее гнездо.

Дом. А был ли это его родной дом? Или всё же пристанище? Многие годы юноша думал, что временное пристанище . Но, как оказалось, нет ничего более постоянного, чем временное. Так что он вполне мог сказать родной дом. В каком-то смысле.

«Ты точно так думаешь, Синдзи?» — спросил он себя.

Юноша ещё раз лениво бросил взгляд на будильник.

7:26.

«Проклятье», — выругался он про себя. Иногда время очень некстати летит с безумной скоростью.