Елена Сидоренко - (Не)люди (СИ)

А потом его отвлекла Ивэй. Перед самым сном, вдруг прижавшись к мужу, она прошептала не то с сожалением, не то с усмешкой:

— Наверное, ты меня убьешь, дорогой, за то, что я натворила. Но это необходимо. Поверь мне… — и, не договорив, тут же уснула, расслабив посеревшее лицо, и складка на ее лбу разгладилась.

К утру детям стало лучше. Нина больше не бредила, Куд даже смог самостоятельно дойти до туалета и обойтись без помощи. Джонатан не мог заставить себя даже взглянуть на детей, не то что подойти к ним. Еще его ужасно волновал вопрос: о чем вчера говорила Ивэй? За что он должен ее убить? За что же, после его подобных мыслей?

Женщина будто и не видела его состояния. Она, вдруг вернувшись в норму, возилась с детьми, кормила их с ложки и всячески подбадривала. Даже откуда-то приволокла новую книжку для Нины. К вечеру, когда дети уснули уже почти спокойным сном, когда они больше не хрипели и не кашляли до мурашек надрывно, Джонатан все-таки заставил Ивэй поговорить с ним.

— Это… — она явно не знала, с чего начать, и это беспокоило его сильнее. — Просто… Там, в столице, я слышала, такие настроения пошли… В общем, их заберут. Нину и Куда. Это точно, меня предупредили те, кому я могу доверять.

— Куда? — опешивший Джонатан не мог больше ничего спросить и опустился на скрипучий старый стул. — Почему?

— Потому что они не-люди, дорогой. Их сейчас всех изымают из семей, таков приказ правительства и что-то там еще… Я не знаю. Я только знаю, что их теперь лишат прав человека. Кто-то что-то доказал, я слышала про какую-то большую трагедию из-за не-людей… Юста снова открывает проект по их изучению, только теперь это будут не невинные эксперименты, как с Ниной. Теперь дети будут как подопытные кролики, Джо, — она замолчала и поднесла руки к лицу. А потом вздохнула и, подавив дрожь, усмехнулась: — Похоже, мне придется оставить их на тебя. Понимаешь?

И Джонатан понял. Это понимание заставило его тихо порадоваться, что он сидит, а не стоит.

— Ты опять связалась с Юстой?.. Зачем?! Раз теперь их изымают — их же на опыты заберут! И ты, не кто-то другой — ты! — будешь ставить на них эксперименты!

Из комнаты послышался приглушенный кашель и шорох одеял, и мужчина замолчал на полуслове. Ивэй, воспользовавшись моментом, опрокинула в себя рюмку чего-то очень крепкого и протянула мужу маленькую папку, которую прятала в ящике стола.

— Не заберут. Это все, что я могла сделать, чтобы не забрали. Но мне придется туда вернуться, — отрезала Ивэй так и не озвученный вопрос мужа. — Если не приду сама — они заставят, но тогда пострадаете и вы. Ты думаешь, эти лекарства из воздуха появились?

Джонатан промолчал. Он все не убирал руки от головы, а Ивэй тем временем с какой-то непонятной улыбкой налила себе еще виски. Она выпила его, по-мужски запрокинув голову, и, поморщившись, подошла к Джонатану. Обвила его шею руками, прижав голову к своему животу, потом, не дождавшись реакции, опустилась на колени и заставила посмотреть в свои глаза.

— Все будет хорошо, дорогой. Я хочу защитить то, что имею. И их, — она кивнула головой в сторону комнаты, — в том числе. Я не хочу, чтобы Нину и Куда убили в каком-нибудь интернате, а их убьют. Нина слабая, а Куд просто однажды нарвется на большие неприятности… Ты сам видел, как они расцвели, когда мы стали семьей, Джо. Я хочу и дальше видеть их улыбки, а не отчужденность и слезы, которые видела у Нины в лаборатории. Моя работа и моя жизнь начинают приносить хоть что-то хорошее в этот мир.

— Но если ты будешь там, не увидишь.

— Я найду способ связаться с вами… Все будет хорошо, Джо. Обещаю.

И Джонатан, принимая решение Ивэй, закрыл глаза. Он понимал, что больше уже ничего не изменить, что документы, которые Ивэй протянула ему, лекарства, ампулы от которых поблескивали в мусорке, уже никуда не вернуть. Девочка по имени Нина Феррет и мальчик по имени Куд Феррет. Его по документам родные дети…

— Никогда не подумал бы, что ты вытворишь такое без моего ведома. Ты даже ужин без моего одобрения приготовить не можешь, а тут… — он усмехнулся и поднял глаза на жену. — Я сделаю все, чтобы они не попались. Я с тобой.

Эти слова дались ему с трудом и едва не застряли где-то в горле, но он одержал победу над собой. Было уже слишком темно, чтобы Джонатан смог увидеть слезы Ивэй. И дети в соседней комнате вдруг снова закашлялись, заглушив всхлип такой сильной, но такой хрупкой женщины, которая до последнего молилась о том, чтобы муж принял ее единственное за последние десять лет такое вот самостоятельное решение.

Оза немного колотило, но мальчик старался этого не показывать. Смотритель давно, очень давно не пересекал порог его комнаты. А теперь собрался неделю тут жить. Все из-за того, что Первую, Вторую и Пятую забрали к Третьей, чтобы перепрограммировать их и внедрить в некий трейлер. За Озом некому было приглядывать в последнюю неделю перед путешествием — Четвертая была занята подготовкой других Эмм, — и эту обязанность взял на себя Смотритель.

И вот, когда снаружи послышались шаги — старик всегда шаркал ногами, — мальчик вытянулся по струнке, сглотнул и уставился на дверь. Смотритель мешкал. Он стоял снаружи — Оз буквально чувствовал это кожей. Просто стоял и чего-то ждал. Мальчик уже хотел было встать и пойти навстречу, но тут дверь отъехала, и Оз замер. Смотритель сделал шаг на автомате, не поднимая взгляда от сенсорной панели в руках. Тихо поздоровался и, немного отойдя от двери, нахмурился. Послышалось тихое шипение створок. Мальчик боялся даже дышать. Смотритель делал вид, что все еще читает.

— Что такое трейлер? — спросил Оз, когда тишина сгустилась настолько, что начала звенеть в ушах. Киборг дернулся, поднял взгляд и даже собрался что-то ответить, но так и не сделал это, отвлекшись на то, чтобы рассмотреть помещение. Он помнил Комнату совсем, совсем другой. Белой, стерильной, безупречно чистой и с минимальным набором мебели… А сейчас Смотритель даже открыл рот от изумления, понимая, насколько это место изменилось. Здесь было много вещей. Действительно много. Непонятно откуда взявшаяся этажерка на шесть секций возле кресла забита всяким хламом, от разноцветия которого резало глаза. Под кроватью расположился целый склад книжек и дисков, несколько даже съехало со стопок на пол. По большому столу разбросаны карандаши, ручки и краски с кистями, похоронив под собой давно не работающую сенсорную панель, такую же, какую держал в руках Смотритель — он видел ее торчащий черный край. Одежда, не помещающаяся в шкафу, свалена в углу на пуфике и развешана по спинкам стульев, которых, к слову, должно было быть только два. А киборг насчитал шесть. На ковре красовались пятна неясного происхождения, вся стена — увешана детскими рисунками Оза. Поверх его же рисунков прямо на стене.