Сергей Самаров - Отчуждение

– Так мы что, заперты наглухо в этой резервации? – спросил я с возмущением.

Честно говоря, я возмущение показывал слегка наигранно. Сам я отнесся к известию, понятно, без радости, но я офицер спецназа, и обязан показать свое умение адаптироваться к любой ситуации. В том числе, и свою психологическую адаптацию проявить обязан. А вот с солдатами, особенно с солдатами срочной службы, сложнее.

– Да, старлей. Держись. По мере возможности, мы будем помогать.

В голосе командующего чувствовалось сочувствие, которого я, впрочем, не просил.

– И долго такой режим продлится?

– Трудно не только сказать, трудно предположить. В зоне аварии на Чернобыльской АЭС Зона Отчуждения существует до сих пор. А у вас ситуация серьезнее. Там на территории АЭС после аварии даже люди работали. Со всей страны. И миграция животных и птиц проходила постоянно, и сейчас проходит. И никто этому не препятствует. А все потому, что там было изученное явление радиации, с которым трудно бороться, но все же можно. У вас же непонятно что происходит. Последствия неизвестны. Над территорией Земли Отчуждения, согласно данным спутников, было сбито семьдесят два летательных аппарата внеземного происхождения. Там большое космическое Бородино состоялось. Они друг друга сбивали и разбивали. Разные стороны конфликта. Останки падали на землю, и непонятно, что они несут, и что уже принесли. Кто-то кого-то победил, а мы даже не знаем, кто с кем и за что воевал. Возможно, кто-то планировал нашествие на Землю, кто-то, возможно, Землю защищал. Одно хорошо, что подразделение военной разведки у нас случайно оказалось внутри данной территории. Мы сможем хоть что-то узнать. Другие, боюсь, этого сделать не сумеют. Даже разведка пограничников с такой задачей не справится. У них нет навыков выживания спецназа ГРУ.

– Я сомневаюсь, товарищ полковник, что это хорошо для самих бойцов подразделения. – скромно заметил я. – И для их командира, в том числе. Я сам уже не по годам поседел, и один из моих солдат-срочников тоже.

– Ну, я не думаю, что вы застряли там на несколько десятилетий. Держитесь, пока. А там что-нибудь придумаем. Сейчас уже обсуждается вопрос о создании «Карантина» для тех, кто выходит. Как раз для того, чтобы люди имели возможность возвращаться к полноценной жизни. Пока вопрос обсуждается в Правительстве, потом, предположительно, уже нынешним вечером, Правительство выйдет с предложением в Совет Безопасности ООН. У нас будет уде вечер, а у них только рабочий день начнется. Обсудят в соответствующем комитете, предложат меры принять или не принять. Хотя, думаю, примут однозначно. И, скорее всего, это будет международный карантин, с международными специалистами. Вот еще мне подсказывают. Важный момент. В район Грузии, вошедший в Землю Отчуждения, возможно и даже вероятно, будет высажен американо-грузинский научный десант при поддержке американского же спецназа, составленного из лучших бойцов корпуса горных стрелков. С ними большая группа роботов. В случае чего, тебе, старлей, ставится задача помощи пограничникам. На нашу территорию американцев не пускать ни под каким предлогом, ни под научным, ни под военным. Ни живых людей, ни роботов. Это категоричный приказ. Если смогу, пришлю тебе подкрепление. Только добровольцев. Надеюсь, найдутся. Вероятно, это будет ОМОГ [12] ОМОГ – отдельная мобильная офицерская группа, составлена из самых опытных боевых офицеров, выполняет особо ответственные задания командования. . С офицерами одной группы я уже беседовал. Они выразили согласие, но еще не окончательное. Будет доформирование и усиление этой группы. В любом случае, ОМОГ – это мощная сила, как сам понимаешь. Приказать другим подразделениям в таком случае я права не имею. Но набор добровольцев уже объявлен. Будь готов принять пополнение. Я все ясно объяснил? Вопросов нет?

– Множество, товарищ полковник. Но их все следует сформулировать.

– Если что, вызывай по связи. Смогу – отвечу. Но что-то самое главное есть?

– Пока только одно. Деловое. Я докладывал, что собрал для анализа некоторый материал. Образцы металла, остатки едкого следа. Мне бы как-то передать его ученым для исследования.

– Я созвонюсь с экспедиционной группой Академии наук – такая срочно создана, и готовится вылететь на место. Возможно, будет с тобой тесно взаимодействовать. И вместе с учеными мы что-нибудь придумаем. Пока образцы никому не показывай, и, тем более, не передавай. В них, возможно, скрыты новые, пока недоступные для нас технологии. И, с твоей помощью, они станут доступными Наших ученых уже заинтересовали кадры, где космолет защищается каким-то облаком, и крылья его тем же облаком покрыты.

– Своего рода, динамическая защита, – сказал я.

– Не знаю, какая защита, но – надежная. Только не против лазерных пушек, которые стреляют, видимо, с большого расстояния.

– Мне показалось, они стреляют вообще ниоткуда. Из чистого неба. И моим бойцам так же показалось. Мы дважды такую стрельбу наблюдали. И предположили, что лазеры работают.

– Ученые, а я с ними уже разговаривал, и буду разговаривать еще, когда ты пришлешь и новые, и старые записи, говорят, что выстрелы лазерами произведены из-за пределов земной атмосферы. Откуда-то из ближнего космоса. И потому лучи становятся видимыми, только в момент пересечения атмосферы.

– Нам бы такие лазеры на спутники.

– У нас такое оружие разрабатывается для самолетов шестого поколения, но еще, естественно, не опробовано, поскольку и самолетов шестого поколения пока не существует. Это вопрос, возможно, полутора десятилетий.

– А разница в цвете лучей?

– У нас с тобой, Троица, одинаковые вопросы возникают. Я тоже об этом спрашивал. Ученые говорят, это разница в технологии изготовления боевых лазеров, и только. Луч вообще можно сделать невидимым. Наша наука сейчас разрабатывает как раз такую лазерную пушку…

Я не стал сразу «убивать» своих солдат сообщением о том, что мы застряли в Земле Отчуждения на неизвестное время, возможно, на несколько десятилетий. Такое сообщение в состоянии сломать дух любому. Это, примерно, то же самое, что сейчас объявить всем, что каждый из моих бойцов приговорен судом к двадцатилетнему, как минимум, заключению. Только за то, что они оказались здесь. Без их личной вины в том. Пусть здесь и не тюрьма, тем не менее, у всех есть семьи, родные, любимые, которые ждут. У всех есть планы на устройство в будущей жизни. Все они молоды и полны надежд на будущее. Даже мне сообщение стукнуло по голове не хуже танкового снаряда, хотя такое сравнение, наверное, не слишком корректно, поскольку танковый снаряд мне в голову ни разу еще не попадал. Но, я вернулся на свое место ведущего, сменив старшего сержанта Камнеломова, и чувствовал, что по голове у меня разбегается сильный жар.