Александр Кипчаков - Наёмник

– Я? – пролепетала Аллана, смирно сидя на коленях Кесслера.

– А кто же ещё? – добродушно усмехнулся дакарец. – Оделась так, что только евнух или полный импотент останется невозмутимым! А зачем нужно было так близко подходить? Место на проекции можно выделить и иначе.

– Но так ведь точнее…

– Точнее – может быть, не спорю. Только сколько времени мы с тобой знакомы, Аллана? Всего ничего. И если ты решила устроить себе небольшое сексуальное приключение – то ты обратилась не по адресу. Я в таких мероприятиях не участвую.

– Да неужто? – прищурилась девушка. – Ты хочешь сказать, что ты весь такой из себя целомудренный? Ой, что-то мне в это не верится!

– Я этого не утверждал, – спокойно произнёс наёмник. – Но и превращать свой корабль в летающий бордель я не стану. Если тебя такой вариант не устраивает – в порту Эредуни всегда можно пересесть на пассажирский лайнер.

– Ты серьёзно? – округлила глаза леронийка.

– Послушай, Аллана, – Кесслер слегка нахмурился, – я никогда не утверждал, что я какой-то там монах или исповедующий целибат отшельник. Ничто человеческое мне не чуждо и в этом плане. Однако поступить подобным образом по отношению к девушке, которая мне начинает нравиться, было бы с моей стороны верхом неприличия. Поэтому…

– Стоп-стоп! – Аллана накрыла рот Дитриха своей ладошкой. – Ты хочешь сказать, что я тебе начала нравиться? Я тебя правильно поняла?

– Правильно. Но если ты полагаешь, что охотник за головами – совсем не пара для историка и археолога Леронийского Университета, то так и скажи. Я не обижусь.

– Уже было такое? – тихо спросила девушка.

– С чего ты так решила?

– Ну… женская интуиция, наверное…

Кесслер с минуту помолчал, глядя куда-то в сторону. Потом вернулся взглядом к леронийке.

– Допустим, было. Фактически, меня тогда просто кинули через… мм… одно место. Так что я пойму, если что…

– Дитрих – я не собираюсь поступать так с тобой подобным образом, – Аллана улыбнулась дакарцу, – ведь я не из таких. Ты мне тоже начинаешь нравиться, и какое кому дело до твоих занятий? Каждый зарабатывает себе на хлеб так, как умеет. А иной охотник за головами куда лучше, чем какой-нибудь состоятельный мерзавец!

– Уже проходила через подобное? – понимающе кивнул Кесслер.

– Да… к сожалению… – и, сама того от себя не ожидая, Аллана рассказала свою историю. Что на неё нашло, она и сама понять не могла. Видимо, Кесслер и в самом деле оказал на неё довольно сильное впечатление и заинтересовал её, как мужчина. Другого объяснения она для себя просто не находила.

Дитрих на протяжении всего монолога леронийки сидел молча, слушая девушку. Может, именно это внимание и поспособствовало тому, что Аллана так разоткровенничалась с ним. Пару раз он лишь покачал головой, но ничего не сказал.

– … так что с тех пор я как-то словно бы закрылась в собственной раковине, – сказала Аллана в завершение. – Нет, были, конечно, воздыхатели, но либо они мне откровенно не нравились, либо я не чувствовала, что именно этот мужчина – тот, кто мог бы составить мне пару.

– А я, значит, такой, так выходит? – прищурился дакарец.

– Пока не знаю, но в тебе есть что-то такое, что влечёт. Не знаю – быть может, это твоя натура охотника за головами, или твоя брутальность, или… хотя нет, как раз брутальные мачо – кажется так вы, люди, называете подобных типов? – мне как раз не нравятся. А может, то, что ты – инопланетянин, оказало на меня влияние…

– Ну, инопланетянин из меня не ахти! – усмехнулся Кесслер, слегка пошевелившись в кресле. – Наши расы ведь родственны друг другу…

– Да! – леронийка улыбнулась. – А может, во мне просто взыграл древний инстинкт самки, которая хочет принадлежать самому сильному самцу и иметь от него потомство!

– Даже так?

– А что в этом плохого? – пожала плечами девушка. – Ты – дакарец, одна из ветвей расы Homo с Терры, я – леронийка, принадлежу к родственному вам виду. А то, что ты сильный и ловкий – это, как мне кажется, не требует доказательств… Как и то, что кое-что сейчас мне немножко мешает сидеть у тебя на коленях. Я надеюсь, это обстоятельство не сильно туманит твой разум, дакарец?

Аллана думала, что после этих слов Кесслер рассмеётся или же скажет что-нибудь шутливое. Но к тому, что с ним произошло, она явно не была готова. Воистину, если человек или ксенос привык убивать – это вовсе не означает, что он сделался простой бездушной машиной. Кесслер совершенно неожиданно густо покраснел, причём так, что у Алланы возникло ощущение, что Дитрих незаметно для неё проглотил атомный обогреватель. На лбу наёмника выступила обильная испарина, руки сразу же убрались в стороны, давая девушке возможность встать. Но ей этого делать явно не хотелось.

– Какой же ты смешной, Дитрих! – Аллана провела ладонью по щеке дакарца, при этом ласково улыбаясь. – Вот уж чего-чего, а такой реакции я от тебя не ожидала! Такое впечатление, что это у тебя впервые!

– Н-нет, но… – похоже было, что Кесслер явно не знал, что сказать. – Просто это… ну… ты понимаешь…

– Ну конечно, понимаю! – рассмеялась леронийка. – И не вижу в том ничего плохого! Нормальная реакция здорового мужского организма на внешний фактор в моём лице! Не будь ты дакарцем, я бы, может быть, и забеспокоилась, но я кое-что знаю про твой народ…

– Что мы почитаем женщин, и что для дакарца любой насильник есть не более чем бешеный лурк, и что тот, кого облыжно обвинили в кощунстве над женщиной, не принимал никаких извинений, а лишь жизнь того, кто его оскорбил?

– Последнего я не знала, а так… А что, это правда?

– Что – правда? – руки Кесслера вернулись на прежние позиции, а вот твёрдость ниже поясницы исчезла, что несказанно удивило Аллану. Уровень самоконтроля дакарца произвёл на неё впечатление. Большинство мужчин вряд ли были способны так вот просто, одним лишь волевым усилием, снять напряжение подобного рода. Если бы Аллана больше знала о бинду, то её бы это не удивило. Для настоящего эрма – ратного мастера – усмирить разгул гормонов было плёвым делом. Так, пустяк для разумного, способного голыми руками остановить лезвие боевого клинка и даже переломить его пополам ребром ладони, при этом нисколько не поранившись.

– Ну, что оскорблённый подобным образом не принимает извинений?

– Правда. Наши обычаи кому-то могут показаться чересчур суровыми и даже дикими для высокоразвитой культуры, но именно они позволили нам выжить после Экстерминатуса. Мы не впали в варварство, а восстановили свою культуру и цивилизацию, и рано или поздно, но мы отомстим маркабианам. Ибо нет ни одной семьи на всех наших мирах, которая не потеряла бы кого-то из родственников триста лет назад.